Стриптизерка - Картер Браун

— Еще один вопрос, доктор…

Мрачный взгляд.

— М-мг… Ну что там, Хольман?

— Скажите, а может, болезнь Карен Рейнер связана с сексуальной неудовлетворенностью?

Пять секунд ему потребовалось на размышление, потом он сказал:

— Вполне, вполне… Интересная мысль.

— Извините, доктор! — И я подарил ему самую солнечную улыбку. — Еще вопрос — последний, я обещаю!

— Ладно! — прохрипел он. — Давай свой чертов вопрос.

— Вы всегда удовлетворяли Карен Рейнер? — быстро спросил я, выскакивая за дверь.

— Вон отсюда! — орал Гаррет. — Убью, сволочь!

Но я уже спускался на лифте и думал, что на сегодня, пожалуй, хватит. Барбара Дюн и Марси Робинс с утра. Карен Рейнер днем. Сузи Фабер и Лерой вечером… А теперь еще Гаррет Сэливан! Интервью с ним было опасным.

Я приехал домой около десяти часов, приготовил большой коктейль и собирался отдохнуть, по крайней мере, до утра. Но тут раздался звонок в дверь.

Интересно, есть ли в мире такое место, где любят незваных гостей? Я осторожно приоткрыл дверь и увидел прямо перед глазами густые черные усы, а под ними — ряд зубов, похожих на ряд надгробий.

— Рик Хольман? — произнес хозяин усов и могильных зубов тягучим, как сливовое варенье, баритоном.

— Да, — осторожно произнес я.

— Меня зовут Эдгар Ларсен, — представился тот. — Могу войти?

— Наверно, можете, — согласился я, пропуская его в комнату.

Моя гостиная резко уменьшилась в размерах, когда Ларсен в нее вошел. Он был крупным мужчиной. Его бронзовая от загара лысина упиралась чуть не в потолок.

— Барбара Дюн говорила обо мне? — спросил Ларсен. — Я ее менеджер.

— Вы тоже получили кассету от доктора Секса? — уточнил я.

— Откуда ты знаешь, Хольман?

— Интуиция. — Я пожал плечами. — И, пожалуйста, либо называйте меня Рик, либо потрудитесь к фамилии добавлять «мистер». О'кей?

— О'кей, Рик. — осклабился Ларсен. — Но я бы тебя назвал старомодным словом — «проныра».

— А ты хоть и сукин сын, но откровенный, — заметил я и предложил: — Хочешь выпить?

— Баккарди со льдом и долькой лимона, — заказал он мгновенно. — Я бываю откровенным только в безвыходных ситуациях, однако не советую меня злить. В ярости я страшен.

Я поставил перед ним коктейль.

— Ну хорошо. Тогда не будем злить друг друга и перейдем к делу.

— Разумно, — согласился он.

— Вы получили какую-нибудь записку с кассетой?

— Нет. Тот, кто посылал пленки нам с Барбарой, отлично знал, что мы и без записок будем биться в истерике.

— У вас есть подозрения?

— Это могут быть люди из ближайшего окружения. — Он проницательно посмотрел на меня. — Барбара дала вам послушать пленку?

— Она выключила магнитофон на самом интересном месте.

— Значит, вы не знаете, кто другая?

— Потом я говорил с секретаршей, и мне не трудно было сообразить.

— Отлично, — сказал он, хотя его глаза выражали обратное.

— Вы думаете, что Марси своровала и подкинула пленки?

— Конечно. Но лучше, чтобы Барбара пока об этом не знала. — Он кисло улыбнулся. — И самые крепкие узы дают трещину.

— Почему Марси Робинс?

Он густо прокашлялся.

— Рик, ты хитер, но глуп. Марси хочет отомстить. Она наверняка спала с Рейнером.

— Может, и так. — Я пожал плечами. — Но у меня есть сильное подозрение, что она и сейчас с кем-то спит.

— Через две недели после смерти Рейнера? Конечно! Развлекается вовсю…

— С кем, например?

— Например, с Харви Мэнфортом.

— Мэнфорт? — При этом имени у меня в голове прозвенел маленький колокольчик, и я вспомнил. — Кажется, они с Барбарой были женаты когда-то?

— Целых полгода! — Ларсен кивнул. — Харви и сейчас крутится вокруг Барбары в надежде на вторую попытку. А чтобы не терять времени, ублажает ее секретаршу.

— Значит, у них сговор против мисс Дюн?

— А почему нет? — Его глаза блеснули. — Правда, они преследуют разные цели — секс и деньги. Но могут добиться их одним путем. Думаю, комбинация Марси и Харви стоит того, чтобы над ней поразмышлять. — Тут он поставил бокал на стол в направился к двери. — Спасибо, мне пора.

Я пошел за ним, видя, как гостиная на глазах увеличивается в размерах.

— Где я могу найти Харви Мэнфорта? — спросил я.

Он повернулся.

— Боюсь, что не знаю адреса. Но ведь у сыщиков свои методы добывания информации, не так ли, Рик?

«Колокольчик» снова звякнул, и я сказал:

— Кажется, я видел его фотографии в журналах… Не тот ля это Мэнфорт — великий искатель приключений?

— Конечно! — Могучие плечи Ларсена затряслись от смеха. — Спортсмен и охотник Мэнфорт. Его дом ломится от трофеев. Нет такого животного, которого бы он не подстрелил.

— А не пополнились ли его трофеи две недели назад совершенно необычным видом? — пробормотал я.

— Мысль весьма интересная, — мечтательно протянул Ларсен. — Этот трофей он наверняка снабдил бы оригинальной табличкой, а скорее — магнитофонной кассетой. — Густые усы затопорщились, и под ними блеснули ряды «надгробий». — Спокойной ночи. Рик.

— Катись, Эдгар. Я счастлив от сознания того, что ты не мой друг.

— Э-э? — Усы грозно нацелились.

— Иначе бы не уснул, — закончил я довольно и захлопнул дверь.

4

Всю ночь меня преследовала пышногрудая блондинка с черными густыми усами. Я спрятался от нее за большим белым надгробием, как вдруг зазвонил телефон. Почти с благодарностью я взял трубку и посмотрел на часы. Было опять десять часов. На этот раз — утра.

— Рик Хольман? — хихикнула трубка, и я сразу узнал Сузи Фабер. — Извините меня, противную девчонку, мистер Хольман.

— Вы позвонили только для того, чтобы извиниться? — спросил я. — Не рановато ли?

— Я встаю очень рано, Рик. — Снова «хи-хи». — И мой день расписан по минутам. Впрочем, как и ночь. Представляешь?

— Представляю, — сказал я. — Что же заставило тебя выскочить из эротической сцены и голой броситься к телефону?

— Мне очень жаль, что так вышло с Лероем. — Ее голосок дрожал то ли от смущения, то ли от обиды. — Действительно жаль!

— Ты закончила? — сердито крикнул я.

— Нет. — И опять «хи-хи». — Нам нужно встретиться. Но я освобожусь только в шесть тридцать. Мы могли бы выпить и поговорить. Приезжай ко мне домой.

— Там Лерою будет удобнее стукнуть меня по голове?

— Ах, ты! — В ее голосе зазвучали искренние нотки. — Забудь про Лероя. Он так обиделся, что больше не хочет меня видеть. Считает, это я его подставила. Мы расстались навеки.

— Хорошо, — согласился я. — О чем будем говорить?

— О сексе, конечно!

Я даже подпрыгнул и окончательно проснулся. Мысль, что мечта любого мужчины — стриптизерка Сузи Фабер собралась поболтать со мной на интимные темы, подействовала возбуждающе на все мои нервные окончания даже в этот ранний час. Но затем я вспомнил о настоящей, тривиальной причине.

— Ты имеешь в виду Рейнера? — прорычал я.

— Ну да! Доктора Секса. Надеюсь, не забыл? Рик, извини меня за вчерашнее, теперь я точно знаю, что мы с тобой сработаемся. Жду тебя, милый.

— Ладно, я приеду. В шесть тридцать?

— О, дорогой мой! — воскликнула она радостно. — Пока!

— Пока, — сказал я. — Не простудись на съемках.

— Это невозможно! — ответила она весело. — Весь фильм я только и делаю, что принимаю душ или горячую ванну.

Мне не хватило воображения, чтобы увидеть столь изумительную сцену, и я положил трубку. Затем и сам принял душ, побрился, оделся, позавтракал и отправился к Барбаре. Она открыла мне дверь и сердито спросила;

— Где ты шляешься?

— Что случилось? — удивился я.

— Проходи, и все узнаешь.

Она круто повернулась на шпильках и зацокала через холл в гостиную. Я послушно плелся сзади. Сегодня Барбара оделась во все черное: облегающий свитер и еще более облегающие брюки.

Когда мы вошли в комнату, я увидел, что там меня уже дожидается Эдгар Ларсен. Блестящие усы и зубы было очень трудно воспринять с утра, но я попытался улыбнуться ему. Казалось, он не спешил радоваться проявлениям моего дружелюбия.

— Надо что-то делать, Хольман, — произнес он значительно. — Ситуация становится невыносимой.

— Мне нравится форма, в которую вы облекаете свои мысли, — искренне сказал я. — Но о чем вы говорите?

— Вот! — взвизгнула Барбара Дюн и сунула мне в руки листок бумаги.

— Доставили с посыльным полчаса назад, — драматически прошептал Ларсен.

Записка была отпечатана на машинке.

«„Четверг в Париже“ не для вас. Откажитесь! Иначе ваши тайные страстишки будут известны всем».

И никакой подписи, естественно.

— «Четверг в Париже» — это ваш новый фильм? — задал я разумный вопрос.

— И какая роль! — воскликнул Ларсен. — Прямо для Барбары. Ей светит «Оскар»! И, конечно, миллионы!