В опасности - Ричард Хьюз

За ночь шторм должен был выдохнуться, а следующей ночью они прибудут в Колон. Поздним вечером легкий подъем барометра решительно подтвердил, что вскоре шторм должен остаться позади.

Но нет - в шесть утра барометр снова стал падать, и ветер очень усилился. Уходить от непогоды на запад было уже неразумно: там подстерегали рифы, а избегать рифов еще важнее, чем избегать бури. Колон был уже не очень далеко, а сводки оттуда обещали гостю слабый ветер и ясную погоду. Так что курс теперь лежал прямо на юг, дабы уйти от маленькой области возмущения, которую они, со всей очевидностью, зацепили.

В восемь часов утра мистер Бакстон решил обойти судно, дабы привести все в порядок и все закрепить - на случай если их немного потреплет. Обычная предосторожность, ничего больше: на таком судне, как "Архимед", не прибегают к особым мерам - вроде установки протекторов люка, - необходимым на меньших, уязвимых посудинах.

Но оказалось, что его опередил мистер Рабб - он уже за всем проследил по собственной инициативе. Тем не менее мистер Бакстон проверил все сам не потому, что не доверял мистеру Раббу, но ответственность все же лежала на нем, первом помощнике капитана. Улучшений никаких не потребовалось: можно было только восхищаться дотошностью и умелостью проделанной работы. Хороший моряк, подумал он - и неожиданно для самого себя добавил: хотя странный фрукт.

Пока мистер Бакстон занимался конкретными делами, капитан Эдвардес напряженно решал заковыристую задачу. Ибо теперь он должен был рассчитать, в соответствии с определенными метеорологическими правилами, как поведет себя возмущенная атмосфера.

Ушли в прошлое дни Конрадова "Тайфуна" - дни, когда ураган набрасывался на мореходов, как кошка на мышь. Прежде всего, мыши теперь лучше знали анатомию кошки - законы, управляющие ее движением, - и вдобавок кошке повязали колокольчик.

К началу века метеорологическая наука сильно шагнула вперед. Пути штормов долгое время изучались, были нанесены на карты, и выяснилось, что они удивительно постоянны. Теперь каждого моряка учили, какими путями обычно движутся вест-индские ураганы и где находятся невидимые препятствия, отклоняющие эти пути к северу. Таким образом, он, как правило, мог совсем избежать урагана. Если же он оказывался на краю возмущенной зоны, то имелись дополнительные правила, с помощью которых он мог рассчитать, наблюдая за барометром и изменениями направления ветра, где расположен в данный момент центр вихря и, следовательно, находится ли судно в том квадранте, где ураган его засосет, или в том, откуда его выбросит, - то есть в какую сторону надо уходить. Ибо как стремительно вращающийся волчок лишь еле ползет по полу детской, так и вся система перемещается не очень быстро, хотя скорость ураганного ветра огромна. За час она редко проходит больше двадцати миль - когда ураган в разгаре, - а иногда всего две-три.

И все же ураган, до сих пор случается, застигает суда. Какой-нибудь тихоходный парусник или нагруженный пароход; либо необычное поведение шторма толкнуло капитана на неверный шаг, либо он слишком поздно узнал об опасности и не успел уйти. Но теперь, с появлением радио, даже такое маловероятно. Теперь, когда возникает ураган, все суда поблизости следят за ним и телеграфируют на береговую станцию. И чтобы он больше не нападал врасплох, метеоролог на берегу наблюдает, словно воочию, за всеми перемещениями урагана и изменениями его силы: малейшее отклонение от прогнозируемых пути и скорости немедленно регистрируется, и эти новости дважды в день передаются на суда.

Вот что я имел в виду, говоря, что кошке повязали колокольчик. Дважды в день вы слышите его звон. Вы слышите приближение урагана, когда он еще далеко.

В наши дни от урагана чаще страдают закрепленные предметы, например банановые деревья, не корабли. Корабли (которые могут бежать) безопаснее в этих широтах, чем правительственные учреждения (они не могут).

3

Об атмосфере надо помнить, что она большая. В малых количествах воздух так легок, так неуловим, он утекает так быстро, что условия, порождающие ураган, нельзя воспроизвести в малом масштабе. Поэтому, если мы хотим объяснить ураган, надо описывать само большое явление, а не его модель. Только когда думаешь об огромности воздушного одеяла над миром, о больших перемещениях воздушных масс, необходимых для того, чтобы уравнялись давления, - только тогда начинаешь понимать, как медлен и тяжел воздух в больших масштабах. Происходит это так. Воздух над теплым участком океана, где-нибудь около Канар, нагревается; тогда он устремляется вверх и замещается более холодным, более тяжелым воздухом. В натопленной комнате он спокойно и непрерывно струится вверх, а на смену ему тихо идет холодный воздух из-под двери - никакого волнения. Но в большом масштабе это невозможно, вот в чем разница. Воздух поднимается сплошной массой, словно заключенный в гигантский аэростат, - на самом деле причиной тому его относительная инертность. Холодный воздух хлынет понизу ему на смену не спокойной струей, но мощным ветром - из-за того, что ушла наверх такая громадная масса.

Воздух устремляется со всех сторон к центру, а в центре он поднимается - это начало. Затем происходят две вещи. Вращение Земли приводит к вращению этой воздушной системой - сперва не быстрому, по плавной спирали. А теплый воздух, насыщенный влагой у морской поверхности, поднявшись, остывает. Охладившись наверху, влага выпадает в виде дождя. Когда водяной пар конденсируется, он выделяет энергию - с той же неукоснительностью, с какой выделяет ее при вспышке бензин. Там, в высоте, высвобождаются миллионы лошадиных сил. И, как в бензиновом моторе, эта энергия превращается в энергию движения: еще выше взлетает гигантский аэростат, еще стремительнее раскручивается вихрь.

Так что вращение Земли лишь поворот заводной рукоятки: сам ураган это громадный мотор, вращаемый энергией конденсации в восходящем потоке воздуха.

Теперь вспомните вот что. Всякий вращающийся предмет стремится улететь прочь - или по крайней мере, как планета на своей орбите, достичь равновесного состояния, когда она не может притянуться к центру. Ветер, вращающийся вокруг центра урагана, вскоре разгоняется до такой скорости, что уже не может устремиться к центру, каково бы ни было там разрежение. Само вращение создает пустотелую трубу, такую же непроницаемую, как если бы она была сделана из твердого материала.

Вот почему в центре урагана часто бывает затишье - ветер не может туда ворваться.

Так эта исполинская машина в пятьдесят или больше миль шириной, построенная из уплотненного скоростью воздуха, питаемая энергией Солнца и проливающегося дождя, кружится над Атлантикой, иной раз неделями, все набирая силу. И только когда ее основание коснется, наконец, суши (или очень холодного воздуха), закроется дроссель: влажный воздух больше не подсасывается, и через несколько дней, самое большее - недель, она расплывается и замирает.

4

Но в ноябре условия в этих широтах редко бывают подходящими для всех стадий формирования настоящего урагана. Иногда процесс начинается; но потом затихает, замирает, превращается всего лишь в "депрессию" (большинство депрессий, достигающих Англии, являются именно такими мертвыми или несостоявшимися ураганами).

Первые метеосводки явно подразумевали, что это возмущение не поведет себя как-то иначе. Впрочем, "Архимед" давно оставил позади прогнозируемую траекторию шторма. Такие шторма, кстати, обычно отклоняются вправо, а не влево. Да, по всем правилам игры никакие неприятности "Архимеду" не грозили.

Но в девять часов ноябрьским утром 1929 года ветер все еще усиливался; ясно было: творится что-то необычное. Во-первых, шторм перерастал в настоящий ураган; во-вторых, развивался он совсем не там, где его могли ожидать умные головы. Либо он сильно изменил свой путь, причем в неправильном направлении, либо - осенило капитана Эдвардеса - это не одиночный ураган, а два: второй стремительно нагонял и был гораздо более мощным, совсем не тем, возникновение которого заметили.

Еще час назад капитан сказал старшему помощнику, что, если барометр будет и дальше падать, они встанут против волны. Судно, конечно, могло и не менять курс, но незачем подвергать его лишним испытаниям. Лучше встать против ветра и дать машинам такие обороты, чтобы не сносило назад, пропустить ураган мимо себя. Процесс будет недолгим: жуткий ветер из одной четверти, затем короткое затишье, пока проходит "глаз" бури, а затем ветер с другой стороны, слабеющий по мере того, как шторм уходит дальше.

Итак, поскольку в девять часов барометр продолжал падать и постоянное направление ветра говорило о том, что они находятся прямо на пути шторма, капитан Эдвардес взял курс на норд-остень-норд, чтобы пробиться сквозь шторм.

Среда

Глава III

Дик Уотчетт был очень занят и возбужден. Первый ураган в его жизни - а он его так ждал. Кроме того, капитан - поскольку капитаны, помимо всего прочего, еще и учителя - сделал его воображаемым командиром судна, заставил повторить, на основе показаний барометра и направления ветра, те же расчеты, которые проделал сам, и сказать, какие необходимы действия. Это было интересно, но он волновался (потому что рапорт капитана о нем после плавания будет зависеть от его ответов).