Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец - Александр Боханов

Император Николай II в первые дни петроградских беспорядков находился в Ставке Верховного Главнокомандующего в Могилеве. Монарх не бездействовал. Столичным властям, как гражданским, так и военным, отдавались распоряжения «навести порядок», но власти эти впали в состояние летаргии. Никто не собирался выполнять волю Монарха, а своей воли по охране существующего порядка высокопоставленные лица не проявляли.

28 февраля 1917 года Император покинул Ставку и выехал в Петроград. Не доезжая ста верст до столицы, выяснилось, что далее железнодорожная магистраль находится в руках восставших. Царский поезд с дороги повернул в Псков, где располагался штаб Северо-Западного фронта. Однако здесь Монарх оказался, по сути дела, в западне, в кругу должностных лиц, придерживавшихся «переворотных настроений».

Его просили, умоляли и заклинали: «во имя России», «ради мира и спокойствия» отказаться от власти. Эту идею поддержали все командующие фронтами. Царя уверяли, что «вся Россия» требует этого, что «весь народ» взывает к Нему, что «для окончательной победы над врагом» необходимо «принести эту жертву». И Он ее принес.

2 марта 1917 года Царь согласился сложить властные полномочия и передать их брату Михаилу. Не прошло и суток, как стало известно, что Михаил Александрович отказался от принятия короны, потому что новые правители определенно заявили Претенденту, что не гарантируют тому не только воцарения, но даже и саму жизнь. История Царской России фактически и завершилась актом 2 марта 1917 года. Далее началась совсем другая история, являвшаяся удивительным смешением великой трагедии и бездарного фарса.

Падение Царской власти большинство современников восприняло с восторгом. Грустили немногие, но и те публично своих переживаний не выказывали. Боялись. Боялись стать жертвой восторженных толп, вожаки которых с первых мгновений своего торжества стали выявлять и преследовать «сторонников ненавистного режима». Сановников, Министров, генералов, лидеров проправительственных партий арестовывали на улицах, в квартирах, в присутственных местах и под конвоем препровождали в Таврический дворец, где заседала Государственная Дума и где оказался центр новой власти. Первоначально «врагов народа» размещали в так называемом «министерском павильоне», но скоро их число превысило возможности этого флигеля, и «бывших» начали переправлять в камеры Петропавловской крепости.

9 марта 1917 года появилось позорно-незабвенное обращение Святейшего Синода, начинавшееся словами: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути». Архиереи, назначенные в Синод еще Царской властью, вмиг как будто забыли многовековой канон православного мироустроения, забыли о том, что Царь и Царство — устроение Божие….

Во Временное правительство вошли некоторые известные общественные деятели, главным образом из числа тех, кто снискал себе популярность своими громкими выступлениями против курса государственной политики, своей страстной критикой «произвола» и «антинародной деятельности» различных должностных лиц. Пост Министра иностранных дел получил лидер конституционнодемократической партии Павел Николаевич Милюков. Другой видный деятель-оппозиционер, Александр Иванович Гучков, стал военным Министром. Во главе же Кабинета и Министерства внутренних дел оказался бывший думец, председатель Земского союза князь Георгий Евгеньевич Львов.

Подлинным же «революционным украшением» правительства «свободной России» стал тридцатишестилетний адвокат и депутат Думы Александр Федорович Керенский, составивший себе имя погромными антигосударственными выступлениями на политических процессах и на заседаниях Государственной Думы.

Он с ранних пор придерживался «социалистических убеждений» и уже в годы студенчества в Петербургском университете лелеял заветную мечту: взорвать Зимний дворец вместе со всеми членами Царской Фамилии. Позже он «расширил политический кругозор» и пришел к убеждению, что надо разрушить всю монархическую систему и тогда «народ обретет свое счастье».

Зимний дворец был спасен, и это имело свою приятность для «убежденного социалиста». В 1917 году в главной Царской резиденции и разместился пламенный страдалец за народное счастье, занявший в первом составе Временного правительства пост Министра юстиции, а по совместительству — и генерального прокурора. Через четыре месяца он станет и главой Кабинета. Передавали, что спал он теперь на кровати Александра III. Столичные острословы тут же окрестили Керенского «Александром IV».

С первых дней победы революции жизнь в стране изменялась с космической быстротой. Уже шестого марта обнародуется политическая программа правительства. Она провозглашала всеобщую амнистию (свободу получили не только враги прежней власти, но и уголовные преступники), полную политическую свободу, всеобщее избирательное право и созыв Учредительного собрания. Декреты и указы новой власти сыпались как из рога изобилия.

Были отстранены от управления все должностные лица прежней администрации, был запрещен национальный гимн «Боже, Царя храни», была отменена присяга в армии и отдание чести, предписано снять с вывесок и реклам Царские гербы и орлов с коронами, отменено церковное поминание Царя, были ликвидированы переводные экзамены в гимназиях и вступительные в университетах. Много и других невиданных новшеств внедрялось в повседневность.

Россия вдруг в одночасье превратилась в страну, где все оказалось дозволенным. 5 марта, после почти недельного перерыва, вышли вновь газеты, которые просто захлебывались от восторженных славословий. Газетные развороты запестрели откровениями различных лиц, которые сообщали интервьюерам, какое «счастье они испытали», дожив наконец «до эры свободы». Славили «славную революцию» и «великую свободу» даже те, кто прекрасно себя чувствовал при павшем режиме, кто был продуктом и составной частью его.

Двоюродный брат Царя Великий князь Кирилл Владимирович, успевший еще до отречения Царя перебежать на сторону новой власти и присягнуть ей, откровенничал выше всякой меры. Оказалось, что только теперь он по-настоящему счастлив, так как живет «в свободной стране» и «может говорить все, что думает», а раньше же все время «чувствовал притеснения», слежку. Князь уверял, что в последнее время «бывший Царь» был «явно не в себе», что «все дела вершила Александра Федоровна». Оклеветав родственников, внук Императора Александра II выразил полную поддержку новому правительству.