Софья и Царство Тьмы - Надежда Чубарова

– Ну ты даешь… – невольно повторил Зимин, но уже с другой интонацией, без восторга, а скорее, даже растерянно.

Вечером за ужином Соня спокойно, как бы между прочим, сообщила:

– Мама, Тамара Петровна ждет тебя в пятницу, после уроков.

– А что случилось? Уже родительское собрание? Год только начался, – мама удивленно приподняла бровь.

– Нет. Она хочет поговорить с тобой о моем поведении, – ответила Соня.

– О поведении? О твоем? – удивился папа и даже перестал есть.

– Хм… Я почему-то не удивлена, – прошептала Наташа.

– Ты что-то натворила? – спросила мама.

– Нет. Я не знаю, что ей не понравилось. Она просто сказала, что ждет тебя в пятницу после шестого урока, – сдержанно и совсем без эмоций ответила Соня, встала из-за стола и направилась из кухни, оставив всех в удивлении.

Проходя мимо Туськи, Соня нагнулась, чтоб погладить ее. Это был не осознанный жест, она не задумывалась над тем, что делает. Это было, скорее, выработанное до автоматизма действие: вот проходит мимо Туська, нужно обязательно провести рукой по ее теплой, пушистой спине. Туська при этом каждый раз начинала громко мурлыкать, тыкаться носом в ладонь и выгибать спину, как бы попрошайничая, чтоб ее еще раз погладили, а потом еще и еще. Потом она совсем чумела от ласк, вставала на задние лапы, передними опираясь на ногу Сони, и просилась на руки. И Соня никогда не могла устоять перед ее просьбами. Это был целый ритуал. Их с Туськой ритуал.

Так и сейчас, Соня по привычке нагнулась, чтоб провести рукой по мохнатой спине своей любимицы. Но на этот раз Туська не замурлыкала и не ткнулась носом в ладонь, она замерла, пригнулась, испуганно прижалась животом к полу, искоса глядя на хозяйку, и угрожающе зашипела, показывая белые острые зубы. Соня отдернула руку и выпрямилась, с удивлением глядя на кошку.

– Туська, что с тобой? Ты не заболела? – спросила она и снова наклонилась, чтоб взять кошку на руки.

Но, как только Соня приблизилась, Туська зарычала, потом резко дернулась и, проскальзывая когтями по гладкому полу, промчалась на кухню, ища спасения на руках у ошеломленной Наташи.

– Чем ты ее так напугала? – удивилась Наташа. Туська прижалась к ней и даже вцепилась когтями.

– Ничем. Туська, ксс-ксс!.. – Соня протянула руку, чтоб погладить кошку, но та только еще сильнее вжалась в Наташу и, кося глазом на Соню, угрожающе зашипела. Соня резко отдернула руку, замерла, а потом, ни слова не говоря, ушла в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Всю неделю до пятницы Соня не только не признавала школьную форму, но накрасила черным лаком ногти. Черный цвет сейчас был ей ближе всего. Она словно черпала из него вдохновение, он будто подпитывал темную часть ее души. На вопросы родных она отвечала, что в школе разрешают темные вещи, лишь бы не яркие и не пестрые. И этот ответ, похоже, всех устраивал. Соня по-прежнему не признавала украшений. Разве что медальон, который она никогда не снимала, но и никому не показывала его. А еще кольцо. То самое тоненькое колечко в виде змеи, кусающей себя за хвост, которое подарила ей Маргарита Тихоновна на тринадцатилетие.

Наступила пятница. Соня уже с утра думала, что бы такое предпринять, чтоб никто не смог помешать ей и дальше делать то, что она хочет, ведь сегодня Тамара Петровна пригласила ее маму и непременно нажалуется. «Можно было, конечно, отправить Тамару Петровну на больничный, – рассуждала Соня, – но вместо нее придет другая учительница и будет требовать то же самое. Или устроить так, чтоб эта встреча отменилась… Так ведь она назначит следущую. Нет, нужно придумать что-то эдакое… Нужно, чтоб их встреча состоялась и чтобы Тамара Петровна не нажаловалась маме».

Прозвенел звонок с урока, ребята загромыхали стульями, вставая со своих мест. Дверь тихонько приоткрылась, и в кабинет робко заглянула мама Сони.

– А, Мария Алексеевна! Здравствуйте. Проходите, я вас жду, – обрадованно воскликнула Тамара Петровна. Она говорила очень громко, перекрикивая ребят, собирающихся домой.

– Здравствуйте, – застенчиво ответила мама и прошла в кабинет.

– Соня, ты тоже останься, – Тамара Петровна жестом своей маленькой ручки указала ей на парту.

Они молча подождали, пока стихнет шум передвигаемых стульев, пока остальные ребята выйдут из кабинета и закроется дверь за последним из них. Тогда Тамара Петровна жестом пригласила Сонину маму присесть за первую парту, поближе к себе, и сама села за свой стол.

– Давненько, Мария Алексеевна, мы с вами не встречались, на родительские собрания в прошлом году вы не приходили… – начала беседу Тамара Петровна.

– Да, я почти весь прошлый учебный год в больнице пролежала, – виновато улыбнулась Сонина мама.

– Вот. Может быть, поэтому вы и упустили Сонечку. Теперь мы с вами пожинаем плоды… – Тамара Петровна с состраданием посмотрела на маму, а потом перевела взгляд на Соню, которая, вздыхая и закатывая глаза, всем своим видом показывала, как ей уже надоело все это слушать.

– А что она натворила? – грустно спросила мама.

– Ну как вам сказать?.. – Тамара Петровна тщательно подбирала слова, стараясь не выходить за рамки педагогичности. Было видно, что ей неловко от этой ситуации, ведь раньше ей никогда не приходилось жаловаться на Соню. Она активно жестикулировала своими маленькими ручками, словно эти резкие жесты помогали донести все, что она хотела сказать.

Соня неотрывно наблюдала за ее руками, в очередной раз удивляясь, какие же они миниатюрные. Тамара Петровна не оттопыривала изящные мизинчики, а будто поджимала и прятала под безымянные пальцы, отчего ее и без того маленькие ручки казались еще меньше.

«Ишь как она водит руками! Как будто колдует. Интересно, а из нее получилась бы ведьма?» – почему-то подумала Соня.

И тут ей в голову неожиданно пришла идея. Она уже проделывала такую штуку с Шахиной в прошлом году. Что ж, эта беседа может оказаться не такой уж и скучной. Соня оживилась, выпрямилась и пристально посмотрела на учительницу. Потом положила руки на парту, сложила пальцы правой руки в щепотку, а другой рукой прикрыла их от посторонних глаз. Теперь, сжимая пальцы в щепотку сильнее или расслабляя их, словно этим движением она прикрывала рот учительницы, не давая словам вылетать наружу, Соня забавлялась, наблюдая, как меняется от этого речь Тамары Петровны.

– Сонечка – очень способная девочка, но дело в том, что у нас с ней возникли разногласия. С первых дней сентября Соня, эээ… ммм… гм… эээ… ммм… ооо… эээ… я ее неоднократно предупреждала, но она, эээ… эээ… ммм… ааа…

Сонина мама с удивлением смотрела на Тамару Петровну, которая продолжала говорить, не замечая, что половину слов просто не выговаривает, а вместо этого «мычит» и «экает». Мама оглянулась на Соню, которая в ответ на ее вопросительный взгляд только с серьезным видом пожала плечами.

– Итак, я надеюсь, что, эээ… ммм… ммм… эээ… да? – спросила учительница и с надеждой посмотрела на маму.

– Что? Простите?.. – переспросила та.

– Я говорю, эээ… ммм… эээ… хм… эээ… Я могу на вас рассчитывать?

– Да… можете… – растерянно ответила мама. Затем, не глядя, пошарила рукой позади себя в поисках дочери. – Тамара Петровна, нам пора идти, у меня маленький ребенок дома… – затараторила мама, жалобно глядя на учительницу.

– Да-да, конечно, – улыбнулась Тамара Петровна и встала, – до свиданья.

Мама схватила Соню за руку и торопливо вышла вместе с ней из кабинета.

– Что это с ней? – спросила мама, когда они вышли из школы.

– Не знаю… – пожала плечами Соня. – С утра была нормальная. Может, за целый день просто устала разговаривать? У нее же шесть уроков сегодня было. Представляешь, что это такое – говорить целых шесть часов?

– Да уж… Какая все-таки трудная работа у учителей… – сочувственно сказала мама. – Я вот только не поняла, зачем она меня в школу-то вызывала?

– Наверное, потому что ты в прошлом году на собрания не приходила, вот она и соскучилась, – предположила Соня, скрывая ухмылку.

– Да? – с сомнением в голосе спросила мама, но поскольку других версий не было, то пришлось довольствоваться этой.

Соня с облегчением выдохнула. Похоже, ее план сработал. Мама ничего не поняла из того, что сказала Тамара Петровна, а учительница высказала все, что хотела, и, выполнив учительский долг, успокоилась. Теперь, если Соня будет продолжать одеваться не по форме, Тамара Петровна просто будет думать, что родители не в силах на нее повлиять, а значит, и вызывать их на беседу бессмысленно.

Так Соня обеспечила себе возможность безнаказанно ходить в той одежде, которую она сама себе выбрала. Со временем, после нескольких замечаний и напоминаний, Тамара Петровна действительно махнула на нее рукой. Она решила, что черный цвет не так привлекает внимание, как, к примеру, красный. К тому же этот цвет не был разбавлен никаким другим, одежда Сони выглядела скромно и неброско, и она не носила украшений. Точнее, ее медальона никто не видел, а колечко выглядело настолько простым, что и за украшение не сходило. Поэтому Тамара Петровна решила, что проще – не замечать Сонино непослушание, чем зря трепать себе нервы…