Прогрессор галантного века (продолжение) - Николай Васильев

– Довольно, Дени. Из Вашей речи понятно, что в ближайшее время пятого тома нам не видать. И повинны в том господа Гольбах и д, Аламбер, не способные найти консенсус. Что Вы по этому поводу можете сказать, Анри?

– Мсье д, Аламбер – человек добрый по натуре и не желает обижать церковных пиявок, паразитирующих на давнем заблуждении человечества, называемом религией. Но истина, Жан, одна: Бог либо есть, либо его нет. Пора бы Вам уже выбрать одно из двух и тогда продолжить нашу энциклопедию или уйти в раковину «чистой» науки.

– Что Вы можете сказать в свою защиту, Жан?

– Моя доброта здесь не причем. Мсье Гольбах не желает понимать, в каком мире мы живем, кто этим миром правит. Правят же короли и клерикалы, которые способны прекратить издание Энциклопедии в любой момент. Не понимаю, как Анри этого не понимает.

– Да, противоречие трудно разрешимое: истину сказать нельзя, хотя она, как сказал Дон Кихот, дороже.

– Позвольте мне высказаться на этот счет, – вдруг встрял неожиданно для всех Сашка.

Мадам Жоффрен с невыразимым любопытством посмотрела на «новика» и кивнула без слов.

– Я хочу возразить герру Гольбаху в связи с его утверждением о том, что Бога нет и не было. Вы на этой формулировке настаиваете? Хорошо. Так вот, я готов согласиться с тем, что Бога в настоящее время в мире нет. И все завывания церковников и мольбы людей обращены в пустоту. Но вполне вероятно, что давным-давно наш мир был все-таки сотворен Богом. Или каким-то предшествующим человечеством, которое в процессе своего развития зашло так далеко, что смогло управлять процессами созидания звезд, Солнца, планет и жизни на этих планетах. Иначе без управляемого вмешательства такого Разума трудно объяснить некоторые природные явления.

– Какие именно? – взвился Гольбах.

– Например, существование возле Земли Луны. Этот спутник, если посмотреть на него в телескоп, сплошь изъязвлен огромными кратерами, но никакой вулканической активности на нем не видно. Похоже, что все кратеры Луны имеют метеоритное, то есть ударное происхождение. Значит, если бы Луны-защитницы не было, все эти каменно-железные глыбы падали бы на Землю и тогда о цветущей жизни здесь можно было бы забыть. Случайно ли Луна оказалась возле Земли? Все может быть, но мне хочется думать, что ее поместили здесь когда-то всемогущие разумные существа.

– Но куда они подевались, – спросила мадам Жоффрен.

– Кто знает. Вселенная велика: может быть, помогают сейчас выжить какой-то другой, внеземной цивилизации?

– Что значит велика? – встряла молодая дама с мелкими чертами лица, сидевшая возле хозяйки. – Разве не Солнце является ее центром?

Вышел Сашка от мадам Жоффрен в окружении нескольких его новых почитателей, в числе которых оказалась и Жюли де Леспинас (та самая задира). Сначала компания проводила мадемуазель к ее квартире в стенах монастыря Сен-Жозеф (где другой известный салон держала мадам дю Деффан, ее тетя), а затем поехали к Гольбаху – ужинать и продолжать интересные дебаты. «Как я вам завидую, мужчины! – сетовала Жюли. – Вы вправе продолжать вечер, а я нет». Что касается Гольбаха, то он хоть и был узколобый немецкий атеист, но своих друзей привечал как истый француз, чем они, признаться, и злоупотребляли – но ведь ни у кого из них не было такого наследства, как у Анри….

Уже поздно вечером Сашка повез д, Аламбера на улицу Сент-Антуан, и по дороге подвыпивший ученый поведал новообретенному другу Алексу про свою влюбленность в мадемауазель де Леспинас. Только из-за нее он часто бывает в салоне мадам дю Деффан и там любуется ее грацией и наслаждается ее остроумием. «Что там за грация и какое остроумие, – недоумевал Сашка. – А уж верность в ее добродетели точно не входит: я-то знаю, что означает, когда эти бэби начинают смотреть снизу вверх воловьими глазами….». Впрочем, Жан пока в число ее возлюбленных не входил. «И не надо, все равно она его бросит: ботан во все времена ботан. С другой стороны он так ведь и не отведает, что это за штука такая: любовь….».

      Глава пятая. Артистический салон.

В пятницу Сашка вновь засобирался в салон мадам Жоффрен: она пригласила его на этот раз на свой ужин, проходивший в артистическом кругу. «Отчего Вы не идете?», – спросил Алекс у друга Жана. «Я иду сегодня к мадам дю Деффан, где будет и мадемуазель де Леспинас. Вы – другое дело: мне кажется, что и в Версале Вы бы не спасовали». В итоге Алекс оказался на ужине без знакомцев – если не считать мадам Жоффрен. Но тем эта мадам и была хороша, что если бралась патронировать очередного любимца, то делала это от всей души.

Таких любимцев на данный момент оказалось два: новоявленный мсье Чихачев и уже постоянный Станислав Понятовский – молодой красавец среднего роста (около 170) с выразительными карими глазами и породистым носом с горбинкой. Всем он был хорош, но рядом с Алексом становиться избегал – сразу было заметно, что он мельче нового фаворита. Прочие господа были постарше: от 30 до 50 лет, а двое уже сильно за 60. Во время ужина Сашка пронаблюдал за каждым присутствующим и стал их различать. Присутствовало также 6 дам, одна из которых (лет за 30) была похожа на мадам Жоффрен. Позже выяснилось, что это ее замужняя дочь, маркиза Ля Ферте-Эмбо, которая тоже держала в Париже салон, причем исключительно для аристократов. «Эффектна, что там говорить, – признал Сашка. – В моем вкусе. Чего я так тащусь на этих теток? Видимо, зацепил меня Эдипов комплекс….»

Тем временем все переместились в гостиную, где мадам Жоффрен вновь стала назначать выступающих:

– Мсье Мармонтель, не расскажете ли обществу, что нас ожидает в Гранд-опера в ближайшее время?

С кресла ловко встал человек лет 30 с улыбчивым лицом и начал рассказ о закулисной жизни театра, где он, оказывается, был почти штатным либреттистом. Выяснилось, что война буффонов в Гранд-опера продолжается: сторонники аристократизма не желают пускать в театр комические оперы, а их противники указывают на то, что времена переменились, и оперы на мифологические темы всем приелись. В итоге ничего нового в ближайший год ожидать не стоит, будут пока идти старые постановки итальянских опер и балетов.

– Что ж, мадам и мсье, кто желает на эту тему высказаться? Нет желающих? Тогда я буду назначать. Начни, Станислав.

Понятовский тоже встал («Они на уроках что ли?» – удивился Сашка), помялся и признал, что с удовольствием посмотрел бы снова «Служанку-госпожу».

– Устами младенца глаголет истина, – удовлетворенно кивнула Жоффрен. – Но у нас есть новый гость, мсье Чихачев: что-то он нам скажет?

– «Служанку» и я посмотрел с удовольствием, хоть и в Берлинской опере, – сказал Сашка. – В отличие от «Цезаря и Клеопатры» композитора Грауна. Но вообще-то я мало опер видел – значит, и судить мне рано.

– Речь не мальчика, но мужа, – опять «штампанула» Жоффрен. – Думаю, тему можно закрыть. Жаль только, что Гранд-опера в этом году не будет представлять для нас интереса. А что ожидает публику в «Комеди Франсез»? Вам слово, Анри.

Со стула вскочил и всем с шутливой улыбкой поклонился невысокий шустрый человечек, обладатель чрезвычайно подвижной мимики:

– У нас совсем, совсем не то. Каскад спектаклей, на любой вкус. Но первым номером пойдет трагедия великого, не побоюсь этого слова, Вольтера под названием «Китайский сирота». Это будет бомба! Экзотические декорации, актеры играют в китайских и монгольских одеждах, сюжет очень замысловатый, но с трогательным финалом…. В общем, милые дамы и унылые господа, приходите к нам и уйдете потрясенными!

– Да Вы уже нас потрясли, – улыбнулась гранд-дама. – А Вы что на это скажете, Ипполи?

С места чуть улыбнулась милая молодая женщина и заговорила с отчетливой, привычной дикцией:

– Боюсь, я не смогу быть объективной, ведь я играю в спектакле одну из двух главных ролей: моя Идамея противостоит в нем великому и ужасному Чингис-хану, которого играет как раз Анри. Он меня там чуть до обморока не доводит, но мое добро победит его зло. Обещаю.

– А в каких спектаклях задействована наша молодая чета Белькур? – обратилась Жоффрен к сидящим вместе симпатичным актерам.

– Пока в комедиях Мольера и Гольдони, а также в «Гувернантке» де ла Шосса. Еще репетируем в его посмертной пьесе «Возвращение» – сказал с места Белькур-муж.

– Да, жаль Пьера. Умел он нас растрогать, хоть и писал вроде бы комедии. А афоризмы его? «Когда все неправы, то все правы». И точка. Ладно, теперь Шарль: что будет идти в «Комеди-Итальенн»?

Ответил полненький господин лет 45:

– Мы сейчас репетируем «Трактирщицу» Гольдони и, конечно, на французском языке. Готовим премьеру комической оперы «Обманутая кокетка» Антуана д, Овернь, которую он представлял полтора года назад в Фонтенбло. Ну и удачные оперы прошлых сезонов: «Бастьенн и Бастьенна», «Праздник любви», «Менялы»…. Заходите, не соскучитесь….