Останутся только носители - Кристофер Сиб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Точно, я видел, как они его сбросили! Еще пытался сказать в чате…
– Да, знаю, – перебила меня Алёна. Ей, как и мне, не терпелось наговориться за все три года изоляции. – Это жутко несправедливо, что тебя забанили! Я Сорок пятому потом всё высказала, и получила блокировку на сутки.
Алёна улыбнулась одними глазами. Непонятно как, но нас уже разделяло не больше пяти шагов, а арбалет бессильно повис на ремне, перекинутом через плечо Первой.
– Спасибо.
– Да ладно! Этот Сорок пятый тот еще жук! Взялся нами командовать. А с чего бы?
Я только кивал, как болванчик.
– И чего он про посылку с самолета молчал два дня? – продолжила Алёна. – Видимо, сам найти пытался, а как не смог, нас подключил.
– Хитрый, засранец!
– Вот-вот!
Мы снова умолкли, уставившись друг на друга. У нее были большие серо-голубые глаза и густые брови. Тонкая линия переносицы терялась под непрозрачной частью маски, куда вставлялся фильтр. Первая меня тоже разглядывала.
– А ты?.. – она взглянула на пакеты.
– Да вот, по магазинам хожу. Думаю, какой бы деликатес на ужин приготовить. Макароны с тушенкой или тушенку с макаронами?
Алёна рассмеялась, наклонившись вперёд. А я пожалел, что не вижу ее улыбки. Сто лет не видел настоящую человеческую улыбку! Да что там, я сто лет и не шутил уже.
– Хочешь, помогу найти этот груз? – вновь заговорил я, когда Алёна, чуть похрюкивая, перестала смеяться. – Я видел, куда его скинули.
Я не стал уточнять, что так и не нашёл посылку в тот же день.
Алёна долго колебалась. Она вдруг вспомнила про свой арбалет, неосознанно сжав его тонкой ладонью. С минуту ее взгляд блуждал, изредка останавливаясь на моём лице.
– Хорошо, – серьёзно ответила Первая. – Только не подходи ближе, чем ты сейчас.
– Конечно! – обрадовался я. – Пять метров, и не сантиметром ближе!
Сейчас я бы согласился и на километр, лишь бы не терять из виду живого человека.
6
Это был самый чудесный день за все три года… да что там – за всю мою жизнь! Подумать только, Первая… чёрт… Алёна (надо переучиваться) жила практически в соседнем доме – в километре от моего жилища, если идти по прямой. Говорит, что даже видела меня несколько раз (ага, несколько!) в свой трофейный бинокль, когда я на крыше копошился с генератором. Да только я там каждый вечер зависаю, пока переписка в чате не начнётся. Оттуда все окрестности видно, и даже дом Алёны – многоэтажку за центральным парком. Мы с ней договорились, что она мне теперь сигналы со своей крыши подавать будет. А я твёрдо решил раздобыть себе бинокль или хоть трубу подзорную, да что угодно, лишь бы ее без маски увидеть! И как я раньше не догадался себе оптику раздобыть, пока разорённые оружейные магазины обшаривал?!
Если еще не понятно, посылку с самолета мы так и не начали искать. Гуляли по набережной, потом в Горсад свернули, на покосившееся колесо обозрения поглазеть (когда-то же оно должно свалиться!). Как надоело, двинулись в сторону Пригородного вокзала, по заброшенным поездам полазить. Но отсюда нас стая бездомных собак шуганула. Алёна могла бы их из арбалета перестрелять (ну хоть парочку, для устрашения), но, когда я ей об этом сказал, так полоснула меня взглядом, что я тут же язык прикусил.
С вокзала отправились в Детский парк. Делать там особо нечего, разве что мусор разный разглядывать, что в неработающий фонтан нанесло. Как-то я там даже телефон нашел. Но он не работал, как и остальная техника.
Как только солнце закатилось за дряхлые пятиэтажки, Алёна побежала домой – узнавать новости о посылке. Обещала отметиться в чате, чтоб ее не потеряли, и на крышу выйти, привет мне послать. Для такой цели мы с ней даже факелы решили сделать, обмотав тряпкой ножку от стула.
Домой я не пошел – сразу залез на крышу. Небесное светило догорало, рассыпавшись остывающими углями над горизонтом. Ветер стих. Похолодало. Город медленно укутывался в сумерки. Вот-вот Сорок пятый напишет: Давайте устроим перекличку. Первая ему ответит: На месте. И сразу побежит с зажжённым факелом…
Закатную тишину разорвал в клочья оглушительный грохот! Я так сильно вглядывался в многоэтажку, где жила Алёна, что на секунду ослеп от яркой вспышки на восьмом этаже. Стёкла, мебель и какое-то рваное тряпьё вынесло наружу мощным взрывом.
В ушах зазвенело. Стая чёрных, как смерть, ворон взметнулась в чернильное небо. Шумно вопя, они кружили над парком устрашающей грозовой тучей.
– Что?..
Еще один взрыв, за ним еще и еще. Над центром города поднялись десятки огненных факелов, а за ними – столбов черного дыма. Новые взрывы разбудили всех птиц в округе. Воздух сотрясался, больно ударяя в лицо. Мне вспомнился салют на День города – яркие вспышки прямо над головой отдаются в грудине и в голове.
Забыв обо всем, я кинулся вниз, в квартиру. Запустил ноутбук (как же долго!), включил чат – блокировку сняли! Появилась сегодняшняя перекличка.
45-й: Устроим перекличку.
1-й: На месте!
И дальше все, кроме меня, продублировали ее сообщение. И все они мертвы.
Я вздрогнул, будто от нового взрыва. Вскочил на ноги, схватил одной рукой маску, другой запихал топорик за ремень штанов, и выбежал на лестницу.
Я нёсся, перепрыгивая по три ступени, вжав голову в плечи, ожидая грохота бомбы, или что там разнесло в щепки квартиры всех сорока четырех выживших…
7
Оказавшись на улице, я оббежал дом, задрал голову, но окна моего жилища остались на месте. В них отражались последние алые всполохи заката. Небо чернело, появлялись первые звезды. Над домом Алёны еще поднималась слабая серая струйка дыма, словно высотка закурила перед сном.
Послышалось мерное тарахтение мотора. Из-за торгового центра выплыла, дрожа на кочках, желтая фара. Я насторожился. Еще один выживший?
Конечно, фара двинулась ко мне, будто знала, где я буду в этот момент. Человек в шлеме и на мопеде остановился, не доехав до меня метров десять.
– Хорошо, что ты еще здесь, – он снял шлем, оказавшись взрослым мужчиной. Маски на нем не было.
Я больше года не слышал голос Сорок пятого, но сразу понял, что это он.
– Боялся, что ты сбежишь после такого светопреставления.
Без тени улыбки, даже хмурясь, он слез с мопеда. Стоя, Сорок пятый выглядел куда внушительнее. Лицо затянула щетина с проседью. В этом человеке чувствовалась сила, и не только физическая. Моему хилому тельцу против такого точно не выстоять. Я сжал металлическую рукоять топора, обернутую прорезиненной лентой.
– Ты кто?
Какого хрена?! Ты же знаешь, кто этот мудила!
– Мне кажется, ты догадался.
– Догадался, – ошалело произнес я, превращаясь в затухающее
