Крестоносцы. Полная история - Дэн Джонс

брату Роберту Гвискару идея завоевать Сицилию очень нравилась, хотя и не совсем по тем же причинам, что папе римскому. Умилостивить Господа вполне можно было никуда не отправляясь, а учреждая и поддерживая монашеские общины, славя Христа и соблюдая дни поминовения святых. Но отправлять войска покорять остров площадью 2590 квадратных километров, длина прибрежной линии которого составляет почти 1500 километров, а в центре высятся настоящие вулканы — такое богоугодное деяние требовало более весомых и прозаических обоснований.

К счастью, Сицилия предоставляла их в избытке: влажный климат зимой и жаркий летом, плодородные земли, чуть ли не лучшие в Средиземноморье, колоссальные урожаи зерна, которое выращивали здесь методами, значительно усовершенствованными под властью мусульманских эмиров. На острове росли лимоны, финики, рис и сахарный тростник. Сицилийские ремесленники производили хлопок и папирус. Спокойные морские воды не давали рыбакам сидеть без дела. Паломники из мусульманской южной Испании, совершая хадж в Мекку, останавливались здесь отдохнуть. В прибрежных городах, в том числе в Палермо, Сиракузах, Каталане, Мессине и Агридженто, пересекались основные торговые пути центрального Средиземноморья; здесь купцы Ближнего Востока и Северо-Восточной Африки могли вести дела с торговцами, прибывшими из Центральной и Западной Европы. Наконец, местное население, состоявшее из мусульман — арабов и берберов, а также из христиан греческой православной церкви и евреев, можно было активно облагать налогами, что уже доказали эмиры, которые, следуя исламскому обычаю, взимали с не желающих обращаться в ислам жителей специальную подать «джизья».

Учитывая все это, хвалебные гимны во славу завоевания Сицилии, которые папа пел Рожеру и Роберту Гвискару, в 1059 году возымели действие. Как писал сицилийский монах-летописец Гоффредо Малатерра,

…изысканнейший юноша, граф Калабрии Рожер… слыша о неверной Сицилии… был охвачен страстным желанием завладеть ею, видя в том для себя двойную пользу, а именно пользу для души и для тела, если он вернет к почитанию Бога землю, преданную идолопоклонству[12].

Деньги и вечная слава — двух этих немеркнущих соблазнов оказалось более чем достаточно, чтобы в начале 1060-х годов выманить Рожера и Роберта Гвискара за Мессинский пролив и заставить их совершить серию нападений на остров. Завоевание Сицилии далось братьям-нормандцам нелегко, но они бросили на это все силы, устраивая морские блокады и посылая на остров солдат, которые были малы числом, однако отлично подкованы в нормандском стиле ведения боевых действий, предполагавшем использование легких доспехов и тяжелой конницы, огромных деревянных щитов и осадных башен, — и противостоять им оказалось очень трудно. Нормандцы обращали в свою пользу распри местных мусульман, которые раньше даже брали на службу наемников-христиан с материковой Италии, а в попытках удовлетворить свои политические амбиции готовы были действовать совместно с нормандскими армиями[13]. Нормандцы прибегали к простым, но эффективным мерам психологического воздействия: насиловали жен врагов, а о своих победах оповещали, рассылая почтовых голубей, вымоченных в крови. В итоге в 1072 году, после пятимесячной осады, Палермо пал. К середине 1080-х годов нормандцы захватили уже бо́льшую часть острова. Неисправимый авантюрист Роберт Гвискар в поисках новых приключений отправился воевать с Византийской империей, насаждая нормандское владычество в Далмации, Македонии и Фессалии, а младшего брата Рожера оставил править Сицилией.

К 1091 году завоевание острова было завершено, и Рожер наслаждался положением одного из самых почитаемых христианских владык Европы: его дочерям поступали брачные предложения от королей Франции, Германии и Венгрии, он основывал на Сицилии церковные епархии, обязанные подчиняться римским папам, а не патриархам Восточной православной церкви, и властвовал над населением — таким же пестрым в смысле вероисповеданий и культур, как и прежде. Рожер строил и содержал церкви и монастыри, демонстрируя благочестие, традиционное для правителя той эпохи, особенно такого, у которого руки по локоть в крови. Мечеть в Палермо, которая изначально строилась как византийская базилика, опять перекрестили — на этот раз в церковь, соблюдающую латинский обряд. Рассказывают, что в ряде случаев Рожеру даже удавалось заставить побежденных мусульманских правителей принять христианство[14]. Бремя джизьи переложили на мусульман: теперь они, а не христиане должны были платить пошлину (ценз, или трибутум) за право оставаться иноверцами[15]. Евреи по-прежнему платили талью. Но Рожер и в мыслях не имел устраивать на Сицилии теократию. Более того, посещавшие остров церковники с севера Европы укоризненно цокали языками, когда узнавали, что Рожер не только набирал в свою армию мусульман, но (по их словам) категорически не давал обращать этих солдат в христианство[16]. К тому же сам граф, презентуя себя подданным, чаще выступал прагматиком, чем догматиком. Медные монеты трифолларо, предназначенные для использования его христианскими подданными, изображали Рожера в облике славного рыцаря верхом на коне и со святым копьем в руке; на монетах латынью было написано его имя: граф Рожер (ROQERIVS COMES)[17]. Но на каждом золотом тари — монете, предназначенной для его мусульманских подданных, — красовалась надпись на арабском: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его». На других таких же монетах Рожера, а также в его указах, написанных на арабском, его называли имамом, маликом и султаном — владыкой, государем и королем[18].

Так что же мы можем вынести из удивительной истории Рожера, отказавшегося приумножить свои завоевания, поддержав вторжение в Ифрикию? Эта история дошла до нас в пересказе ученого по имени Ибн аль-Асир. Он жил и умер в Мосуле (сегодня это Ирак) между 1160 и 1233 годами. Его важнейший труд — поучительная хроника на сотни тысяч слов, самоуверенно названная: «Полный свод всеобщей истории».

Ибн аль-Асир был серьезным ученым с широким и часто очень проницательным взглядом на события. Он писал об истории мира, начиная с его сотворения и вплоть до политических и военных противоборств вокруг и внутри исламских государств. Учитывая, какой век выпал Ибн аль-Асиру, неудивительно, что крестоносцы и их мотивы вызывали у него большой интерес: он посвятил немало раздумий истокам священных войн, которые в годы его жизни полыхали в Средиземноморье. Его решение возложить ответственность на Рожера Сицилийского (которого он описывает как грубого, зловонного и циничного — архетип барона-крестоносца) заслуживает внимания, хотя вряд ли стоит принимать оценку Ибн аль-Асира на веру{7}.

Под «Балдуином», вероятно, имелся в виду Балдуин I, будущий король Иерусалимский, но убедительных подтверждений этому нет.

Возможно, Ибн аль-Асир в своем описании объединил имевшиеся