маленькие и неприметные–2 - Сергей Семипядный

«Не стоит чокаться»! Маринка сказала: «Не стоит чокаться»! Вот так да! Значит, имеются убитые! Один убитый, по меньшей мере. За это и премия. За то, что покушение, которое якобы организовал он, благодаря жертвам его представляется Бояркиной очень убедительно выглядящим.

– Диман, на тебе лица нет! Да перестань ты убиваться! – успокаивала Бояркина «киллера». – Давай ещё по одной. Опять не чокаясь. За второго.

Значит, их двое! Или больше? И третью тоже «не чокаясь»?

– И сколько же мы будем пить не чокаясь? – с неожиданной даже для самого себя злобой спросил Дмитрий.

– Третий, сказали, выживет, вроде как. Хотя и в реанимации пока. Но ты не злись на меня. Если не хочешь, то и вообще за них пить не будем. Ведь я же не настаиваю. Я просто подумала… – Марина на секунду замолчала, а затем бодрым голосом заявила: – Впрочем, им за это, за риск, деньги платят. Это их работа – жизнью за хозяина рисковать. Телохранитель – лицо риска.

Теперь Подлесному было известно если и не всё, то многое. Основные обстоятельства ему были теперь известны. Киллеров было двое. Пострадавших – трое, двое из которых погибли, а третий находится в больнице. Что же предпринять? Или пускай идёт как идёт?

Принесли эскалопы с жареным картофелем.

– Давай есть, – предложила Бояркина. – Это салаты – ладно. А картошка быстро остынет. И станет невкусной. Я терпеть не могу холодную картошку. Если варёная, то ещё можно, она и холодная – ничего. Давай ещё выпьем.

Бояркина всё болтала и болтала, а Подлесный всё думал и решал, пока изрядно не опьянел. Заметив, что опьянел, он собрался ехать домой и сказал об этом Бояркиной.

– Ты спешишь? – Марина, также захмелевшая, кокетливо и обиженно надула губки. – И не хочешь продолжения вечера? А я думала – трахну тебя сегодня.

– Нет, мне надо идти! – Подлесный поднялся на ноги. Бояркина ухватила его за руку.

– Диманчик, ты что? Куда ты? А?

– Нет, я сегодня не в форме! – Дмитрий попробовал высвободить свою руку из руки Марины, но та ещё крепче сжала пальцы. – Отпусти! Маринка, мне пора.

– Диман, ну ты чего? – тянула Марина. – Да ты не бойся, милый, сегодня я не буду кусаться. Зато сделаю всё остальное, – добавила вкрадчиво и высунула кончик языка.

– Нет-нет, извини, – вновь отказался Дмитрий.

Бояркина отпустила его руку и откинулась на спинку стула. В один миг она изменилась до неузнаваемости.

– Ладно, иди, – процедила сквозь зубы. – Проваливай! Хотела ещё раз снизойти. Ну-ну!

– Зря ты так, – попытался смягчить ситуацию Подлесный.

– Пошёл! – брезгливо сморщилась Бояркина.

***

«Лэнд-Ровер-Дискавери», легко взобравшись на тротуар, остановился возле подъезда, и из джипа выскочил Таласбаев. Он привычно прошёлся пальцами по кнопкам замка и спустя секунду скрылся за дверью. Пронченко и Тоскунов, оставшиеся вместе с водителем в автомобиле, оглядели двор, но чего-либо подозрительного, что могло бы их насторожить, не обнаружили. Двое молодых мам с детишками, три старушки у соседнего подъезда да двое бродяг возле мусорных баков.

И оба телохранителя стали ожидать возвращения товарища, тупо уставившись на закрывшуюся за ним дверь. Пронченко и Тоскунов знали, сколько требуется времени, чтобы выяснить, нет ли угрозы жизни охраняемых лиц. Минуты три – четыре.

Однако прошло пять минут, а они всё ожидали появления Таласбаева. Молча и не глядя друг на друга. Минуло ещё полминуты, и чёрные, сросшиеся на переносице брови Пронченко непроизвольно поползли вверх. Повертев головой, он повторно осмотрел двор, но чего-либо примечательного не обнаружил. Вот только бродяги у мусорных контейнеров…

Да, что-то в их внешности заставило Пронченко вновь возвратиться к ним взглядом и посмотреть на них попристальнее. Бичи бичами, бомжи и бомжи натуральные, в грязном рванье и небритые, – не люди, а хлам, отбросы и мусор. Мусор, который принято не замечать, обходить стороной, в случае же крайней необходимости брезгливо отшвырнуть с дороги и забыть.

Пронченко выразительно скривил лицо, а затем обратился к коллеге:

– Если не ошибаюсь, не меньше шести минут настучало.

Тоскунов поморщился.

– Не суетись. Мы же налегке.

– Пока. А обратно?

– Ты же знаешь, что Бай – ярый процессуалист. Ходит и нюхает. Запах не понравился – он во второй раз… Независимо от того, с кем мы прибыли: одни или с шефом.

Пронченко, терзаемый неясного происхождения тревожными сомнениями, возразил:

– И правильно делает. Так положено. Но если он так долго, то значит, как ты сам понимаешь…

– Да ладно тебе, – беспечно перебил его Тоскунов и расслабленно откинулся на спинку кресла. – А может, Оксана уже готова, и он решил её дождаться. Не терпится – считай до десяти, и дверь откроется.

Пронченко, воспользуйся он советом Тоскунова, успел бы и до пятидесяти досчитать, а Таласбаев по-прежнему не объявился. И Пронченко со значением поглядел на Тоскунова.

– Окей, – вздохнул тот и завозился, намереваясь выбраться из джипа.

– Давай я сам, – попытался остановить его Пронченко.

– Сиди! – недовольно буркнул Тоскунов и толкнул Пронченко локтем.

Мрачно глядя себе под ноги, он шёл к подъезду и изощрялся в сквернословии. Один куда-то запропал, второй панику поднял и разохался, как баба. Кудахчет и кудахчет. А ты тут тащись сейчас по жаре чёрт знает куда и зачем. Тоскунов вызвал лифт и скоро уже был на четвёртом этаже. А где этот паршивец Таласбаев? Тоскунов лестницей поднялся на пятый. Не обнаружив там Таласбаева, он снова выругался, теперь уже практически вслух, и побрёл вниз.

На площадке между третьим и четвёртым этажами Тоскунов увидел сидящего на корточках, спиной к нему, человека и торопливо сунул руку за борт пиджака, чтобы быть готовым обнажить ствол.

– Бай? – узнал он коллегу. – Ты какого тут расселся? Ты чего тут ковыряешься?

Таласбаев и в самом деле «ковырялся». Тоскунов выразился достаточно верно. Перед сидящим на корточках Таласбаевым был чёрный полиэтиленовый пакет с мусором, из которого тот боязливо вынимал банановые очистки. Кроме шкурок от бананов перед ним, по обе стороны от пакета, уже находились жестяные баночки из-под рыбных консервов, несколько бутылок из-под пива, картофельные очистки, ещё что-то в таком же роде.

– Приятель, ты случаем умишком не тронулся? От жары-то, – растерянно улыбнулся Тоскунов.

– Это у тебя от жары мозги потекли, – коротко обернувшись к Тоскунову, парировал Таласбаев.

– Бай, что стряслось? – насторожился Тоскунов.

– Возле двери квартиры стояло, – ответил Бай.

– Мешок с мусором?

– Он самый.

– Но… – Тоскунов почесал в затылке. – Какой-нибудь козёл ленивый…

Таласбаев поднялся с корточек, с усмешкой посмотрел на Тоскунова, а затем кивнул на пакет с отходами.

– Иди послушай.

– Да ты что?! – Тоскунов неосознанно отшатнулся назад. – И ты суёшь туда свои грабки?! У квартиры стоял, а ты сюда перетащил?! Да тебе жить наплевать! Послушай, приятель, пускай-ка специалисты тут ковыряются, а не мы с тобой, которые жить хотят. Там тикает, что ли?

– Да. И довольно отчётливо.

– Бай, ты меня удивляешь, – пожал плечами Тоскунов. – Тебе известно, сколько там осталось? Известно? Час, сутки или секунда? А может, всего мгновение, такое коротенькое, что я и договорить-то не успею?

– Всё возможно.

– Не-е-е, – помотал головой Тоскунов, – ты как знаешь, а я пошёл звонить.

– Хорошо-хорошо, давай, – не стал возражать Таласбаев. – А я всё же гляну, чтобы убедиться.

– И что это даст тебе, по потолку разбрызганному? Зачем тебе надо это будет?

Таласбаев, не сочтя нужным ответить на насмешливую реплику Тоскунова, вновь присел перед чёрным пакетом. Тоскунов же поспешил убраться прочь от опасного места. Выбегая из подъезда, он тыльной стороною руки коснулся лба и обнаружил холодную испарину. В такую-то жару – холодный пот. Встревоженный, он даже не сразу понял, что происходит во дворе, он с некоторой задержкой заметил, что оказался неожиданно в иной реальности.

Не в тихом и спокойном дворике, где дети и старушки, а в условиях дворового побоища, где звучат придушенные глушителями выстрелы. Тоскунов словно на стену наткнулся, затем начал пятиться назад, растерянно таращась на двух киллеров, которые совсем недавно ещё были небритыми бродягами и грязными бомжами, а теперь убивали Пронченко и водителя. Рухнувшего лицом на рулевое колесо водителя Никиту и окровавленного Пронченко, агониально царапающего пальцами асфальт в тщетных попытках забраться под днище автомобиля.

Слабой рукой Тоскунов принялся выковыривать из плечевой кобуры оружие, но его уже обнаружили, его увидели киллеры, и два смертельно опасных зрачка пистолетов свирепо глянули ему в лицо. Чёрные, они вот-вот полыхнут смертью. Тоскунов зажмурился и, продолжая отступать к двери подъезда, заторопился подготовить своего «Макарова» к стрельбе. И в эту минуту его ударило в плечо и грудь. Тоскунов закричал, но скоро выстрелы его громогласного оружия почти заглушили его же собственные вопли. Тоскунов кричал от боли и палил, не видя мишеней. Опустошив обойму, он упал, и сознание оставило несчастного.