Убить клоуна - Ричард Пратер

— Джей, — заговорил Квин, — и ты, Клайн, — кивнул он в сторону второго бандита, все еще подпиравшего спиной дверь, — послушайте, что я вам скажу, и Скотт пусть тоже запомнит. Мы позволим ему уехать, ясно? Но если вы еще раз увидите эту наглую рожу в наших краях, пристрелите его. Усекли? Этому парню так хочется расстаться со своей башкой, что грех не пойти ему навстречу.

Джей весело рассмеялся, морфинист у дверей тоже захихикал. Когда я подошел к нему, он отступил в сторону. Никто даже пальцем до меня не дотронулся и не помешал уйти. Я благополучно добрался до своего «кадиллака», пережив по дороге всего один неприятный момент, и притом далеко не самый худший. Я чуть ли не бегом миновал коридор, спеша побыстрее выбраться из дома, как вдруг какая-то женщина неожиданно распахнула парадную дверь. С разбегу я налетел на нее.

— Ой, — сказал я, — извините.

Я не сделал ей больно, но она очень внимательно оглядела меня. Кроме белых, коротко подстриженных волос, я обладаю белесыми бровями, нелепо изогнутыми над серыми глазами, носом с горбинкой и небольшим шрамом под левым ухом, следом пули, — внешность достаточно незаурядная, так что даже беглого взгляда вполне достаточно, чтобы не забыть меня. Но она как будто пыталась вспомнить меня или определить, откуда я появился. Я решил, что передо мной миссис Квин.

Это была крупная женщина, не толстая, сложением напоминавшая амазонку; для дамы, столь щедро одаренной женскими прелестями, у нее была удивительно тонкая талия; одним словом, она заслуживала повторного взгляда — все зависело от того, откуда вы начинали осмотр. Потому что венчало все эти пышные формы лицо, которое привело бы в ужас родную мать.

Грубое, отталкивающее лицо с крепко сжатыми губами, глазками-бусинками и оттопыренными ушами обтягивала сухая, шелушащаяся кожа. На вид женщине можно было дать от тридцати до сорока, может, тридцать пять, и к тому же она, кажется, жевала табак.

— Извините, — повторил я и вежливо добавил: — Наверное, мне следовало быть осторожнее.

Она молча кивнула, не произнеся ни слова в ответ, но продолжая смотреть на меня с тем же странным выражением. Я добрался до своего «кадиллака» и поехал к запертым воротам.

Невада, на руке у которого все еще болталось ружье, долго не выходил из сторожки, но наконец появился и вернул мне револьвер. Пока я клал его на место, в наплечную кобуру, он спросил:

— Что ты натворил? Засунул Фрэнку в штаны горящую головешку?

— Что-то вроде этого, Невада. А он что, обжегся?

— Позвонил мне и сказал только, чтобы ты убирался на все четыре стороны, приятель. Но голос у него был не слишком веселый.

— Это плохо. Ведь от него получает заряд бодрости столько людей.

Невада захихикал. Поболтав немного со мной, он повернулся и побрел в свою сторожку. У него ушло немало времени на то, чтобы открыть ворота, но наконец их створки плавно поползли в стороны. Я выехал на узкую асфальтированную дорогу.

Уже начало темнеть, когда я добрался до двухполосного шоссе, которое вело к скоростной автомагистрали. Я гнал машину на приличной скорости, зорко поглядывая по сторонам, хотя не ожидал никаких осложнений, по крайней мере в ближайшие несколько часов. Я не сомневался, что вскоре Квин устроит мне светлую жизнь, но не рассчитывал, что он тут же примется за дело.

Я остановился у стоп-сигнала перед выездом на скоростную автомагистраль и почти целую минуту ждал, пока не появилась возможность влиться в поток машин, направлявшихся к Лос-Анджелесу. В пятидесяти ярдах по левую сторону от меня, на скоростной магистрали, у водителя заглох мотор. Он поставил свой двухтонный синий «крайслер» на самом краю дороги и поднял капот, но скоростная магистраль — не самое лучшее место для парковки или внезапных остановок, поэтому водитель оказался в довольно опасном положении.

Возможно, меня насторожила именно эта мысль — что он в опасном положении. А, может, и сам парень, дважды выглянувший из-за капота «крайслера», пока я ждал удобного момента, чтобы влиться в поток машин на магистрали. Как бы там ни было, нервы мои напряглись, и я несколько насторожился. В мозгу прозвучал сигнал тревоги, и я машинально сунул руку под пиджак, нащупав револьвер.

Я осторожно сжал его в руке и, мельком посмотрев на него, слегка провел большим пальцем по спусковому крючку. Уже совсем было собравшись положить его на место, я вдруг замер. Что-то было не так. Долю секунды я не понимал, в чем дело, и еще раз посмотрел на кольт. И тут до меня дошло. Револьвер был разряжен. Пять патронов, которые я всегда держу в барабане, исчезли; все шесть ячеек были пусты.

Я сразу подумал о Неваде — ведь револьвер оставался у него, и теперь я вспомнил, как небрежно он сунул его мне в руку. Сначала был слишком дружелюбным и разговорчивым, а потом отвернулся и побрел к своей сторожке. Очевидно, он знал, что барабан пуст. По собственной инициативе он не стал бы разряжать револьвер; значит, пока я добирался до ворот, ему позвонил Квин и приказал разрядить револьвер, а потом отвлечь мое внимание и задержать у ворот подольше. И чего ради, подумал я, Квин затеял все это? Ответ напрашивался сам собой.

Движение немного уменьшилось, и я вырулил прямо на скоростную магистраль. Наклонившись вперед, открыл бардачок. В считаные секунды схватил коробку с патронами, которые держу там про запас, и, открыв ее, положил на сиденье рядом с собой. Машину, по крайней мере, не обыскивали. Позади меня «крайслер» только что вырулил на центральную полосу, все неполадки с мотором чудесным образом уладились. Он находился приблизительно в сотне метров позади. Не отпуская руль, я зарядил револьвер и, продолжая одной рукой управлять машиной, небрежно опустил на колени другую руку, в которой был зажат кольт. Может, я ошибался в своих умозаключениях, но если неприятности подстерегали меня со стороны сидевших в «крайслере», то они считали, что мой револьвер не заряжен.

И неприятности не заставили себя ждать. Двухтонная синяя махина быстро набрала скорость, появившись в зеркале заднего вида. Когда «крайслер» приблизился, я увидел на переднем сиденье двоих мужчин. Машина находилась уже в десяти ярдах от меня, потом, резко свернув влево, пошла на обгон моего «кадиллака». Я взвел курок револьвера. Чтобы привести оружие в боевую готовность, нужны считаные доли секунды, но я предпочитал, чтобы это преимущество было на моей стороне.

Я ехал со скоростью около пятидесяти миль в час, а на счетчике у «крайслера» было, вероятно, не меньше восьмидесяти, потому что внезапно он догнал меня. Если бы я не вычислил эту машину еще до поворота на магистраль, в следующее мгновение со мной было бы покончено. Но я был наготове и смотрел влево — поверх дула своего револьвера, — когда эта машина поравнялась со мной. Парень, сидевший за рулем, ближе ко мне, уже выставил из окна свою пушку — это был автомат.

Он целился мне в голову, когда я выстрелил. Я три раза спустил курок и увидел два темных пятна на лице у водителя. Голова его откинулась назад, автомат выпал из рук, но при этом его палец нажал на спусковой крючок. Дробь автоматной очереди резко перекрыла шум дорожного движения. Тяжелые куски металла вылетели из дула автомата и с воем разлетелись рикошетом в сторону от шоссе, потом автомат упал на дорогу.

«Крайслер» вильнул в мою сторону, и мне пришлось нажать на тормоза. Я успел увидеть лицо водителя, который повернулся ко мне и мгновенно исчез; потом «крайслер» рванул вперед, так резко свернув влево, что заскрипели покрышки. Водитель пересек две полосы автомагистрали перед самым носом мчавшихся на него машин, сделал петлю, напоминавшую по форме букву "U", и съехал с магистрали на Блейр-стрит, чуть не врезавшись в темный седан, который затормозил в нескольких футах от него, с трудом избежав столкновения. Я убрал ногу с тормоза и, глядя в зеркало заднего вида, начал разворачиваться влево, чтобы последовать за беглецом. Какая-то громада возникла рядом со мной, и сирена взвыла почти возле самого уха, но машина промчалась слева от меня. Водитель, перегнувшись через спинку переднего сиденья, прокричал что-то, несомненно нелестное для меня.

К тому времени, как мне удалось пересечь автомагистраль и повернуть в противоположную сторону, Блейр-стрит оказалась в четверти мили от меня. Сбросив скорость, я свернул на Блейр-стрит. Но было поздно, «крайслера» к тому времени и след простыл.

Проехав пару кварталов, я остановился у поворота. Хотя я неустанно повторял себе, что сохраняю спокойствие, хладнокровие и собранность, но тут заметил, что, убирая револьвер на место, умудрился засунуть его в нагрудный карман пиджака. Все-таки вид нацеленного на тебя автомата выбивает из колеи не на один день.

Остановившись на углу, у станции техобслуживания, я позвонил в уголовный отдел полиции. Звонок, очевидно, квалифицировали как «срочный» — пока я говорил, его тут же передали по полицейской радиосвязи во все подразделения и патрульные машины, так что появилась реальная надежда, что парня сумеют поймать. Кроме того, я подробно описал машину. Не так много двухтонных синих «крайслеров» с мертвецом в кабине на улицах Лос-Анджелеса.