Ты моя надежда (ЛП) - Уиллоу Винтерс

Меня убивает тот факт, что я не смог ей солгать. Просто не смог. Какая-то больная, извращенная часть меня испытывает облегчение от того, что теперь она знает.

Но потом я увидел, как она смотрит на меня. Я заслуживаю этой ненависти… Я знал, что до этого дойдет, и все же хочу это изменить. У меня нет другого выбора, кроме как все исправить. Я не могу ее отпустить.

И не буду.

Говорят, что если любишь кого-то, то должен отпустить.

Чушь собачья.

Я не знал этого, пока не потерял ее, но мне не для чего жить без Джулс. Без нее я не смогу. У меня даже не возникло мысли, что она может меня сдать. Это просто мимолетная мысль, которая вторгается в образы, прокручивающиеся в моей голове, когда я вижу, как она уходит от меня. Воспоминания о том, как она упиралась мне в грудь, яростно царапала и пинала меня. Ее крики о том, что она ненавидит меня, эхом отдаются в моих ушах снова и снова.

Она же не это имела в виду. Она не может ненавидеть меня. Не за что.

Я судорожно сглатываю, спускаясь по лестнице, хватаясь за перила. Мое сердце бьется в унисон тяжелой поступи моих шагов.

Я могу все исправить. Я все исправлю. Когда я крепче сдавливаю перила, то ощущаю насколько влажная моя ладонь.

Самая главная задача — выяснить, как заставить ее забыть прошлое, и чтобы Джулс осознала, что ее будущее связано со мной. Я киваю, представляя, как это должно было быть. Ведь все могло закончиться так красиво.

Проходя через фойе, в котором виден разгром после моей борьбы с Джулс, я проверяю, заперта ли входная дверь, и направляюсь в столовую, игнорируя беспорядок. Что еще более важно, мне нужно выяснить, кто, черт возьми, знает, что я сделал, и есть ли у них доказательства. Это первое. Джулс нужно время, чтобы остыть, и пока она этим занята, мне нужно выяснить, кто послал это письмо и почему. Джулс злится, и это понятно. Сказать, что у нее шок, это явное преуменьшение. Я включаю свет, и мой взгляд сразу же падает на бар. Мне отчаянно нужно прикоснуться к пороку, пока я перевариваю отсутствие изящества в том, что я сделал с ней.

Она не должна была узнать, что произошло. Тогда я был другим человеком. Если бы я знал ее в то время, я бы поступил по-другому. Я бы вырвал Джулс у этого куска дерьма и забрал себе. В другой жизни, возможно, так и случилось бы.

Но не в этой.

Взяв стакан с полки на краю стойки, я вспоминаю преследующий меня взгляд ее глаз. Привычный звон стакана помогает схлынуть адреналину в моей крови впервые с тех пор, как я увидел ее лицо, когда она читала письмо.

Я не знаю, как это исправить.

Все остальные проблемы было бы легко исправить. Но эта…

Я знаю, что это непростительно, но то, чего она хочет, для нас не вариант. Я не могу вернуться к тому, что у меня было когда-то и кем я был раньше.

Она нужна мне, и она, возможно, не хочет признавать это прямо сейчас, но я нужен ей. В глубине души она знает, что это правда. Но это ничего не меняет. Ей просто нужно время, и мне тоже. Я найду способ удержать ее и снова сделать счастливой. Ставя тяжелый бокал со звоном на стойку бара, я думаю о том, что не в первый раз разрушаю Джулс.

Я поворачиваю голову в ее сторону, когда снова слышу ее крик: резкие ругательства эхом разносятся по лестнице и коридору. Ее голос грубый и сиплый, и я знаю, что ее мучает сожаление.

Я ухмыляюсь. Она права, я, должно быть, болен. Меня не покидает мысль, что она должна сожалеть о том, что переехала ко мне. Мой дом находится на окраине города, в уединенном, отдаленном месте. Если бы мы были у нее дома, соседи бы услышали ее крики, и вызвали бы уже копов. Я был бы в полной заднице.

Я слегка усмехаюсь, откручивая крышку с виски и медленно наливая его в стакан. Пока мы здесь никто не сможет услышать ее, кроме меня. Я единственный рыцарь в сияющих доспехах, которого она получит.

Я подношу стакан к губам, и улыбка исчезает, мои глаза устремляются к освещенному камину. Она включила его раньше, утверждая, что он приносит тепло и уют в темноту в столовой.

Допив виски, а затем запустив пальцы в волосы, я разочарованно вздыхаю, услышав ее крик.

Ей больно, и она рассержена, какое-то время понадобится, чтобы отметины на ее запястьях зажили. Но она выживет. Джулс это переживет.

Но кто бы ни написал ту записку, кто бы ни пытался оторвать от меня мою возлюбленную, этот ублюдок — мертвец. Я стискиваю зубы, ставя стакан на стол, и чувствую, как жжение от спиртного растекается по моей груди.

Эта мысль побуждает меня направиться к выходу. Ковер скатался, когда я тащил Джулс вверх по лестнице, и лампа на столике в прихожей лежит на боку, но, по крайней мере, не разбита. Мои ключи и бумажник все еще валяются на полу с тех пор, как она сбросила их со стола в своей отчаянной попытке ухватиться за что-нибудь, за что угодно, лишь бы ее не унесли наверх.

Мой взгляд метнулся к стене за железными перилами. Напряжение покидает меня, когда я наклоняюсь, чтобы поднять разбросанные предметы.

Мелкие вмятины и царапины на стенах исправить будет немного сложнее. Воспоминание о том, как она боролась со мной, пробуждает во мне нераспознаваемые эмоции. Я закрываю глаза и представляю, как крепко прижимаю ее к себе, заставляю замолчать и прижимаю к стене, заманивая в ловушку. Однако она ни на минуту не прекращала бороться. Я пересчитываю отметины на стене, нанесенные ей. Она царапала гипсокартон ногтями, отчаянно пытаясь зацепиться хоть за что-то. Это улика, которую не так-то просто убрать. Я думаю, что сделал то, что должен был сделать. Хотя такое оправдание звучит так себе.

Ключи звенят, когда я бросаю их на стол, предварительно поставив его на место, а затем хватаю смятый кусок толстой кремовой бумаги.

Письмо, уничтожившее то, что у меня было.

Я прочищаю горло, желая, чтобы образы и воспоминания прошлого ушли, в груди у меня разливается невыносимая боль. У меня была Джулс. У меня была моя любимая, и она любила меня,