Любовная лихорадка и золото скифов - Борис Михайлов

— Зачем рассказал про закопанные драгоценности, — пилила мужа Амалия. — Теперь не отстанет. И Якоб туда же. Ладно, Курт! Молод, горяч, вырвался из своей ГДР, и готов лезть хоть в пекло, лишь бы разбогатеть. Но Якоб! — возмущалась жена Эрвина.

— Никуда не отпущу, и не думай! Сколько тебе лет, чтобы ввязываться в авантюру! — наступала жена. — Русские давно откопали твое золото!

После занятия Крыма, воинскую часть Эрвина оставили в Феодосии восстанавливать разрушенный русскими порт. Однажды вызвали в комендатуру и передали в распоряжение молодого лейтенанта Брауна, выполнявшего особую миссию рейха на вновь приобретенных землях. Лейтенант был не на много старше Эрвина, успел окончить университет и поработать в археологических экспедициях. Вместе с Эрвином под командование лейтенанта передали и двух сослуживцев — Густава и Ганса. Особая миссия лейтенанта — археологические раскопки древних захоронений и городов, знакомство и отбор музейных экспонатов, которые не успели увезти или разграбить. Благодаря такой службе, Эрвина редко назначали в караулы и наряды. При лейтенанте он был вроде денщика, хотя денщик тому по чину не полагался. Имея трех подчиненных солдат, лейтенант предпочитал общаться больше с Эрвином, как бывшим студентом, смышленым, и более образованным, нежели Густав и Ганс. Эрвина устраивала служба, и он старался не разочаровать лейтенанта. Колесить по степям Крымского полуострова, копаться в пыльных и давно разграбленных музеях, в надежде отыскать что-то ценное для фатерленда, приятнее, чем работать в порту и ходить в наряды, ловить партизан, рискуя попасть под их пули.

Мотались по всему Крыму, но больше в окрестностях Керчи, на юго-востоке полуострова, выискивая места, где русские ученые с царских времен искали предметы античных культур. Часто малочисленной команде лейтенанта в помощь выделяли до взвода солдат из других частей. В районе Керчи раскапывала курганы и группа штатских немецких коллег Брауна. Четверка, выполнявшая особую миссию, часто наведывалась к ним. Отсюда в рейх отправляли, найденные в земле, скифские вазы и амфоры, мраморные блоки с рельефами грифов и разных чудовищ, мелкие предметы из бронзы и золота. Эрвин догадывался, втайне от начальства, лейтенант вёл и личные дела с гражданскими учеными, прибывшими из Германии. Однажды видел, как лейтенанту передали груду цепочек и сережек, и он не упаковал их в ящики в машине, а рассовал по карманам. Позже Эрвин умыкнул у него небольшой металлический брусочек и старинный перстень с голубым камнем. Брусок вымыл в бензине, соскоблил тысячелетнюю грязь, и черная железяка засверкала на солнце золотом, превратилась в фигурку невиданного животного, похожего на кота с крыльями. Эрвин понял, это и есть скифское золото, хотя лейтенант объяснял, что все найденные предметы — бронза. "Фигурка, если даже бронзовая, как музейный экспонат дорогая", — сообразил Эрвин и зашил её между подкладкой кителя. Перстень спрятать не успел, за него с Гансом выменяли два ящика пива у кладовщика офицерской столовой.

Берлинское начальство снабдило лейтенанта картами ученых, с XIX века, раскапывающих на Крымском полуострове первобытные стоянки человека, некрополи и древние курганы. Охота за предметами прошлого в этих местах велась давно, но и команде лейтенанта Брауна осталось немало неисследованных мест. До войны местные жители, втайне от властей, раскапывали курганы и нередко находили золотые и серебряные предметы. На толкучке в Керчи в оккупацию их иногда продавали, только ни немцам.

Спецкоманда квартировала в старой возвышенной части Феодосии. В окрестных домах — мазанках, сохранившихся при бомбежках и обстрелах, жили многие офицеры. Этот район считался наиболее безопасным. На самом деле, партизаны как раз и укрывались здесь, а если не доставляли беспокойства немцам, исключительно, чтобы не привлекать внимание к местным жителям.

По склону горного массива лепились домики и виноградники, в которых прятались партизаны. Выше, до самого Коктебеля, простирались голые каменистые горы и долины, в которых трудно укрыться. С двух других сторон город переходил в ровную степь. И партизаны, если не скрывались в домах жителей, прятались именно на склоне горы. Любимые их места в самой Феодосии, район Карантина и крепости, а еще Старокрымские леса.

Время от времени комендант устраивал масштабные поиски партизан, привлекал весь гарнизон, и солдаты несколько суток без перерыва прочесывали лесистые отроги и виноградники.

Несмотря на важную миссию лейтенанта Йозефа Брауна, случалось, что и его команду отправляли ловить партизан. Лейтенант в этих случаях чаще увиливал и пока Эрвин с товарищами, не смыкая глаз, ползали среди виноградников, умудрялся найти себе срочное задание в Керчи.

Эрвин подозревал, что лейтенант специально отправлял их, чтобы не иметь свидетелей. В Керчи он встречал пароходы с таинственным грузом из России. Однажды Эрвин понял, что это за груз. Увидел под кроватью мешок старых досок с ликами русских святых — иконами, и отдельно в плащ — палатке, аккуратно завернутые в тряпки, золотые и серебряные части окладов икон. Что это иконы, Эрвин, не догадался бы. Был слишком молод и понятия не имел о ценности старых досок. Лейтенант, устроив как-то пьяную вечеринку с друзьями, показал им несколько досок и объяснил, что это очень ценные иконы какого-то давнего века. Под кроватью Эрвина привлекали не доски — иконы, а плащ-палатка, в которой кроме окладов от икон, находились старинный кинжал, куча монет с портретами римских или греческих полководцев, цепочки, почерневшие от времени, но наверняка золотые, как и непонятные металлические предметы неправильных геометрических форм. Только через полвека, когда полистал энциклопедии, принесенные племянником, узнал, что археологи называют их бляшками. По краям, где потрескался покрывающий их слой многовековой грязи, они блестели. Эрвин рассмотрел несколько бляшек, взвесил на ладони, понял, эти уж точно не из бронзы, а золотые. Приподняв узел, Эрвин определил, что потянет килограммов на пятнадцать, а то и больше. Лейтенант вряд ли все пересчитал и помнит. Решил конфисковать несколько вещиц и принялся перебирать металлические пластинки, выбирая с симпатичным рисунком. Рельефное изображение, почти сглаженное и утопленное в засохшей земле, рассмотришь не сразу, и Эрвин забыл о времени, поглощенный изучением непонятых предметов. За этим занятием его и застал неожиданно вернувшийся лейтенант.

— Рядовой Вакер, кто позволил копаться в моих вещах! — заорал он, изменившись в лице.

— Смею доложить, герр лейтенант, готовлюсь мыть пол, решил навести порядок.