Большой мир. Книга 1 - Дмитрий Олегович Беляков

Нащупав приличную бороду, я задумался о количестве времени, проведенного в этом месте. Такая борода растет не за месяц. Черт. Неужели я так долго в виде овоща провалялся в этом месте? Вот мужик-то удивился, наверное, когда открыв двери, увидел ползущего меня.

Покрутившись еще какое-то время, я решил попробовать поспать. Ко мне никто не заходил и не тревожил, что меня в принципе устраивало, ведь я мало того, что не помню себя, но еще и слаб, и не понимаю речь этих людей. Я решил, что будет практичнее набраться сил, не привлекая к своему пробуждению внимание.

…

– Кома, – сквозь дрему услышал я мужской голос. – Кома гинэ, кома!*

(*Проснись парень, проснись!)

Неохотно разлепив веки, я увидел уже знакомого мужика, который тормошил меня за плечо. Заметив мое пробуждение, он взял тканевый жгут, который я сбросил с правого запястья и потряс им передо мной.

– Ке за н’фира? – вопросительно кивнул он мне.

Я помотал головой давая понять, что не понимаю его речь. Хотя намек на веревку до меня, безусловно, дошел.

Небритый мужик недовольно вздохнул. Отбросив бесполезную вещь, он придвинул стул и, поправив толстенные, круглые очки, начал меня бегло осматривать. От его ладоней, которыми он вдумчиво надо мной водил, исходило тепло и слабое свечение. Я дернулся, заметив это, но он благополучно прижал меня рукой к постели и хмуро зыркнул.

Это что сейчас было? Я продолжал молча наблюдать за его действиями и не мог поверить в то, что вижу и чувствую. Даже в состоянии амнезии, а у меня именно она, я мог сравнить этот процесс с каким-то энергетическим или магическим сканированием, коих в кино было показано предостаточно. Поводив руками, он удовлетворенно кивнул и, молча поднявшись со стула, покинул помещение.

Я остался в одиноком исступлении, с отвисшей челюстью. Это определенно было что-то из разряда фантастики Земли. Амнезия или нет, но то, что на моей техногенной планете о таком в реальности не было известно, я знал. Снова обшарив глазами комнату, в которой находился, я только сейчас обратил внимание, что на потолке не было ничего напоминающего люстру или голую лампочку. Выключатели на стенах тоже отсутствовали. Конечно, это могло быть обусловлено удаленностью дома от цивилизации, но в копилку необычности упала монетка, с одной стороны которой был мужик с непонятным умением, с другой – отсутствие моей памяти. Вариант, что моя память изменена и знания о Земле ненастоящие, не прошел даже стадию проверки.

Захлопнув челюсть, я почувствовал в груди трепет.

Если это другой мир или земное будущее или прошлое, то меня ждет невероятная авантюра!

Но что со мной произошло и почему у меня амнезия?

–Тук-тук, – скромно постучали в дверь.

Я уже не видел смысла притворяться спящим и громко "кхмкнул". Тем более что посетителем будет не мужик, а девушка, голос которой я недавно слышал.

Через секунду дверь распахнулась, и в комнату почти влетела девчушка, на вид лет пятнадцати. В коричневом платье, усыпанном заплатками, и такого же цвета колготами. Светлые волосы были собраны в прическу, как говорится, творческого беспорядка, что сразу дало понять о беспокойном характере юной гостьи. Тонкая, как тростинка, с большими голубыми глазами и… и наполовину изуродованным лицом. Я старался не пялиться на сплошной шрам на пол-лица, на первый взгляд от огня, и смотреть только в глаза.

Девчушка сверкала белозубой улыбкой и излучала жизнерадостность. Я даже не пытался сдержаться и тоже улыбнулся в ответ. Не знаю, была ли это магия или еще что-то, но от нее исходили волны добра и весны, будто сама жизнь заскочила ко мне на чай.

– Здаро! – продолжая улыбаться, пропела она. – За буда!

Я кивнул. Нельзя было не кивнуть. Чтобы она ни говорила, это были не вопросы, а утверждения.

– Ге Леа, Синэлеадора! То пере Леа! – затараторила она, указывая на себя пальцем.

Намек понят, но я не знал, кто я, поэтому замотал головой.

– Хм, – сдвинула светлые брови на переносице девчушка, но потом снова засияла.

– Нон за ге шуй’ка?** – спросила она меня.

(**Как ты себя чувствуешь?)

Я снова помотал головой.

– За на’ знавед ге? – снова ткнула она в себя пальцем.

Я вздохнул и снова дал понять, что не понимаю ее. Леа помрачнела, но это продлилось так же долго, как удар молнии.

– Рода, – кивнула она, снова улыбнувшись. – За на’ знавед йон ямен’а.***

(***Ладно, ты не понимаешь наш язык.)

Сказав это, Леа волнительно встала и выскочила из комнаты, не закрыв за собой двери. Я успел разглядеть часть другого помещения и приятно удивился, что там все выглядело более обжито чем место, где лежал я сейчас обитал: теплый желтый свет, черный мохнатый ковер на полу и край деревянного стола, с крепким на вид широким стулом, задвинутым под него. По-видимому, это был их дом, а не какая-нибудь лечебница.

Девушка так же быстро заскочила обратно, как и выскочила. В руках у нее было что-то похожее на доску для письма, размером с ноутбук, и чашка, судя по всему, с каким-то питьем. Только увидев чашку, я понял, что вообще не хотел пить и есть. Это было странно.

Она уселась на стул рядом с кроватью и, сосредоточившись, принялась что-то чертить на доске. Я разглядывал ее лицо, пока она не смотрела на меня, и кроме приобретенного уродства обратил внимание на странную форму ушей: они были вытянуты вверх и на конце немного заострены, как уши сказочных фей или эльфов. Заметив эту странность, я вспомнил лицо мужика и понял, что его уши выглядят так же.

Очередной раз удивившись увиденному, я задумался о том, что нахожусь в странном месте и видимое отсутствие техники, как и эта обжитая, но не по меркам Земли "изба", были лишь первым камешком в фундаменте этой истины.

Леа, видимо, дочертила то, что хотела, и повернула письменную принадлежность. Странный предмет – внешне был похож на обычную нарезную доску, но с лицевой стороны я обнаружил белое полотно.

Светловолосая затейница схематично изобразила на нем двух людей, которые отличались наличием условной юбки, что, по-видимому, указывало на нее. Рядом с фигуркой были начертаны какие-то каракули, возможно, означающие ее имя. Я не идиот, хоть и с амнезией, и я прекрасно понял наше предполагаемое представление друг другу с первого раза, но я не помнил своего имени, а говорить что попало мне не хотелось. Разглядывая ее художество, я думала над тем, как себя обозвать. Начертить я свое имя, конечно же, не мог, но голос везде голос,