Хромая удача - Сергей Банцер

– Помню. Значит, летим? – спросил Бутлеров.

– А что, этот перегрев и всё? – спросил Волковой.

– Из нового всё. А старое ты сам знаешь. Правое шасси заедает при выпуске. Генератор работает, но почему, я не понимаю. Аккумуляторы я десульфатизировал, зарядил, вроде тянут.

– Я напишу Цукерману докладную, – сказал Волковой. – Как вернёмся. А пока слетаем ещё раз. Ты как?

– Нормально… – вздохнув, ответил Бутлеров.

– Ну и я нормально, – улыбнулся Волковой. – Значит, вылетаем сегодня в двадцать два ноль-ноль. Горючее принял?

– До места и обратно, с учётом встречного ветра над заливом, плюс резерв четыре тонны. Больше Цукерман не даёт, – сказал Бутлеров.

– Грузовой отсек опломбирован?

– Да, Казбек сам поставил пломбу.

– Ну, до вечера, – сказал Волковой и выключил телефон.

Потом он не спеша допил оставшееся в бутылке пиво и растянулся в шезлонге.

3

Немного дальше, там, где кончается эвкалиптовая роща, начинается пляж. Песок тут белый, как манная крупа. Если по нему ударить пяткой, то раздастся свист. Вдали от берега вода такого же густого синего цвета, как и небо. Ближе она становится бирюзовой и такой прозрачной, что несколько утлых деревянных лодок, находящихся в лагуне, кажутся парящими в воздухе.

Всё-таки, есть судьба или это всё выдумки? А, если это выдумки, то что это за сущность, которая носит пилота первого класса Волкового по разным неспокойным местам? И не просто носит, а тычет носом в эти неспокойные и горячие места? От этого нос у Волкового сломан в двух местах. Это память о жёсткой посадке в Кандагаре. Приборную панель тогда так и не удалось до конца отдраить от въевшихся бурых пятен. И вот ещё, кстати, а почему все эти самые точки горячие? Везде минимум плюс тридцать пять в тени, а максимум это вообще, как повезёт. А, если уже плюс двадцать пять, то всё, там спокойно. Во всяком случае, из «Стингера» по тебе не пальнут. Но и денег там таких тебе тоже никто не заплатит.

Когда же это всё началось? Может, когда Волковой поступил в Балашовское военное авиационное училище? Подавал сначала в Краснодарское, хотел быть лётчиком-истребителем. По комплекции вроде подходил, компактный, первый разряд по гимнастике. Но старый доктор на медкомиссии расслышал какие-то не те тоны в сердечном ритме и забраковал Волкового. Этот же доктор и посоветовал ему подать документы в Балашовское, на транспортную авиацию. Мол, с таким сердцем в транспортную возьмут, остальное у него в порядке. А на истребитель, извини, нельзя, слишком дорого стоит государству обучение пилота-истребителя. Транспортная авиация это второй эшелон. Как лошадь-тяжеловоз по сравнению с лихим скакуном. Но горячий боевой конь даже не сдвинет с места то, что тащит флегматичный першерон.

Потом было распределение в Афган. Шурави Шурик, сидя за штурвалом справа от командира транспортного АН-12, возил через Гиндукуш десантников и технику. Ну и обратно, понятно, не порожняком, а с Грузом-200. Иначе говоря, с цинковыми гробами. Потому что транспортник АН-12 это и есть этот самый «Чёрный тюльпан». Вот, наверное, тогда и перемкнулось что-то в голове у лейтенанта Волкового.

…Если зайти в лагуну метров на двадцать, то воды будет по пояс, и можно даже увидеть, как внизу проплывает небольшой скат. Сразу за лагуной начинается залив Бенин, который является частью Гвинейского залива, за которым уже аж до Америки будет Атлантический океан.

Всё-таки в Африке жить можно. Особенно, если время от времени вспоминать Афган. Да, здесь жарко и тоже могут подстрелить. Но, пока не подстрелили, жить можно. Да и ангольцы помягче будут, пороха у них поменьше, чем у моджахедов и наших чеченов. Хотя и в синем небе Жамбы можно запросто нарваться на проблему. От дырки в фюзеляже после очереди из автомата АК-47М до полного фарша от американского «Стингера» или своей родной «Стрелы».

В кармане потёртых джинсов Волкового лежала пачка долларовых купюр. Их он сегодня получил от управляющего филиалом компании «Куртис Аэрофлай» мистера Грегори Цукермана. Это аванс за рейс. Одну купюру Волковой по дороге на пляж поменял в банке на местные франки. Из аванса нужно будет заплатить за номер в отеле и часть денег перевести на свой счёт в одном из банков Триполи. Хотя, честно говоря, столица Ломо, находящаяся на юго-западе республики Того, тоже вполне спокойное место. Можно даже отдохнуть в шезлонге под тенью эвкалипта за стаканом какого-нибудь трёхслойного коктейля, который продают в пустом пляжном баре.

Иногда, когда вечером солнце вертикально ныряет за горизонт и поэтому можно легко определить, где север, Волковой долго смотрит в этом направлении. Если каждый день проходить по двадцать километров и идти по прямой, то за три года можно вернуться туда, где осталась Марина. Затянувшаяся рана. Но, если к ней притронуться, то она болит тянущей надсадной болью. Поэтому он старается этого не делать.

Девчонки есть везде. И в Африке и даже в Афгане. Вообще к местным чернокожим волшебницам Волковой так привык, что все белые девушки теперь ему кажутся узкогубыми, с приспущенными попами и чересчур умными. Хотя, конечно, здесь нужно соблюдать осторожность. Белый мужчина для местных девушек лакомый кусок. Можно так влипнуть, что мало не покажется. Что-что, а скандалить здешние чёрные принцессы не стесняются.

Но даром только сыр в мышеловке. Сегодняшний ночной рейс из Ломо в район Куэбе, это и есть та гиря, которой уравновешивается вся эта райская картинка. В этой гире множество составляющих винтиков. От калаша в руках какого-нибудь очередного борца за освобождение народа Анголы, до реальных винтиков и шпунтиков тридцатилетнего АН-26.

Сейчас, конечно, уже не те времена, когда был жив неукротимый генерал Савимби, контролирующий весь юго-восток Анголы. Но, с другой стороны, тогда в Анголе было полно русских, которые обслуживали и ремонтировали самолёты. А, если кого и сбивали, то сразу организовывался десант, прыгали из МИ-8 и искали пропавших. А, когда сбивали юаровский «Мираж», то фотографировали разбитую машину и мёртвого лётчика, а фотографии потом печатали в листовках «Так будет с каждым, посягнувшим на независимость Анголы». А потом настоящая война закончилась, «Чёрного петуха» генерала Савимби прикончил то ли кубинский спецназ, то ли сами ангольцы, а Советский Союз стало так трясти в перестроечной лихорадке, что ему стало не до построения коммунизма или хотя бы социализма в Анголе.

Но борцы за освобождение народа никуда не делись. Наверное, они будут всегда в этих жарких странах, где есть плохо охраняемые правительством алмазные копи и нефтяные скважины. Повстанцы расплачивались за оружие прямо на месте алмазами с контролируемых ими копий. А оружие им нужно чтобы продолжать удерживать эти алмазные копи, которые стали богатством и проклятием Анголы с тех пор, как полковник португальской армии Бранаго де Мелу обнаружил на берегу реки Чикапа кимберлитовую трубку с алмазами.

Плохо только, что чинить старую тягловую лошадь АН-26 некому. Владелец «Куртис Аэрофлай», мистер Майкл Куртис, этим не интересуется. Волковой видел его всего один раз, при приёме на работу. Упитанный тип с наглыми глазами, с пивным животом, в красной рубашке и шортами до колен. Говорят бывший полковник ВВС Советского Союза. В собеседовании при приёме на работу мистера Куртиса интересовали только три вещи – чтобы у Волкового не было семьи, чтобы он имел первый класс и чтобы был опыт боевых вылетов в Афгане. Не было семьи, это чтобы было проще отбиваться, если кто-то из экипажа погибает или пропадает без вести в тропических лесах.

Жирному Грегори Цукерману, который сегодня занимается погрузкой тёмно-зелёных ящиков из дальнего ангара на аэродроме Ломо, наплевать на состояние самолёта и подавно. Что-то там подкручивает и подтягивает бортмеханик Бутлеров. Был ещё штурман, но с появлением системы навигации GPS эта профессия на таких каботажных рейсах, какими летает Волковой, кажется, стала ненужной. Вроде линотиписта в типографии или пляжного фотографа.

Самолёт Волковой вместе со вторым пилотом Пилюгиным приводят к месту назначения сами по показаниям бортового навигатора GPS и курсовой системы. Нет, конечно, на ИЛ-76, который доставил из Бургаса в Ломо те ящики, что сейчас грузят в его самолёт, штурманы есть. Но на ИЛ-76 Волкового не возьмут, даже, если кто-то его и порекомендует. После той контузии в Кандагаре он просто не пройдёт медкомиссии.

Старый АН-26 когда-нибудь развалится в воздухе. Может, откажет турбина, а, может, какой-нибудь борец за свободу народа запустит по нему «Стингер», которые вполне возможно сейчас грузят в чрево самолёта чернокожие ребята на аэродроме в Ломо.

Не то, чтобы Волковой не боялся смерти. Он просто о ней не думает. И это у него получается. Может быть потому, что тогда, когда он сидел за правым штурвалом «Чёрного тюльпана», а у него за спиной в грузовом отсеке стояли запаянные цинковые гробы с восемнадцатилетними мальчишками, у него что-то перемкнуло в голове. А потом ещё шарахнуло в Кандагаре. И тоже головой о панель. Поэтому он вообще не очень любит думать. Это очень хорошая черта. Без неё лучше и не соваться в эти жаркие места.