Я. Философия и психология свободы - Сергей Юрченко

Не мать родила младенца. Младенец родил мать, весь мир и самого себя.

Именно в этот миг Сознание услышало себя, ощутило себя, узнало себя, и отныне до самой своей смерти эта душа обречена в каждом акте своего бытия знать себя как нечто постороннее и смертное. Именно в этом заключается то недоразумение с удвоением Я, которое мы обнаруживаем в рефлексии и которое очень не нравится Гуссерлю. Юнг признает: «Однако, мы убеждены, что ощущаем нечто объективное, и в то же время потустороннее, и это наше ощущение соответствует действительности. Мы знаем, что нечто неведомое существует и происходит с нами, точно так же, как мы знаем, что не мы творим свои сны или внезапные счастливые мысли и озарения, но что это происходит с нами - помимо нас. Таким образом, все, что случается с нами, можно считать проистекающим от бога, демона, или бессознательного».

Наивный вопрос: «Кто есть я и почему я – это я, а не кто-то другой?», – ведет нас к этой потусторонней сущности, которую Юнг готов назвать богом, демоном или бессознательным. Именно поэтому этот психолог вводит в свою терминологию понятие «Самость» (нем. Selbst), которое определяет так: «Я предлагаю личность в целом, которая, несмотря на свою данность, не может быть познана до конца, называть самостью. Эго, по определению, подчинено самости и относится к ней как часть к целому. Внутри поля сознания эго, как мы сказали, обладает свободой воли. Под последней я предполагаю не какое-либо философское понятие, а всего лишь хорошо известный психологический факт "свободного выбора", точнее, субъективное ощущение свободы. Но, точно так же, как наша свободная воля наталкивается на необходимость внешнего мира, она обнаруживает свои пределы и в субъективном внутреннем мире, вне поля сознания, где наталкивается на факты, принадлежащие самости». Иначе говоря, самосознание не контролирует полностью собственные процессы, оказываясь больше в роли наблюдателя Сознания (самости), чем в роли его творца.

И далее Юнг расширяет собственное определение, поскольку, очевидно, сам не понимает отчетливо его природу: «Самость является не только центральной точкой, но и тем пространством, которое включает в себя сознание и бессознательное. Она является центром всей психической тотальности, подобно тому, как я – центром сознания». В этой путанной декларации присутствуют сразу четыре сущности: самость, сознание, бессознательное и я, - и ни одна из них не имеет внятного смысла. Из того, что Юнгу, по его собственному признанию, нравится выражаться «мифологически», для нас ничего не следует, ибо именно так и начинается схоластика.

В нашем словоупотреблении изначальной, неопределяемой в принципе сущностью является Сознание, истинное Я, то самое «пространство» (объемлющее все) и «центр психической тотальности» (внутренняя точка). Иначе говоря, юнговская Самость лингвистически должна быть полностью отнесена к Сознанию. Поэтому, например, такая, несомненно, глубокая фраза Юнга должна читаться в правильных ремарках так: «Только не следует надеяться на то, что ограниченный объём человеческого сознания (самосознания) сможет принять в себя больше крошечной частички из огромной тотальности Самости (Сознания). Поэтому никогда и не завершаются взаимоотношения Я (Оно) с Самостью (Я)».

Не отделив Сознание от самосознания, Юнг не имеет ясного представления о Самости и связывает ее с предощущением божественности, которое называет «нуминозностью». И далее он говорит: «Наша психическая структура повторяет структуру Вселенной и все, что происходит в космосе, повторяет себя в бесконечно малом и единственном пространстве человеческой души. Потому Богообраз - всегда некая проекция внутреннего ощущения какого-то великого противостояния. Этот опыт затем наглядно явлен в предметах, порождающих подобную ассоциацию. И эти предметы с тех пор сохраняют свое нуминозное значение или, скажем так, характерны большой долей нуминозности». В этом абзаце заключена интуитивная догадка о противостоянии самосознания (Оно) Сознанию (нумизному Я), от которого оно отделилось в акте своего рождения как душа, но с которым не может расстаться и которым в действительности хотело бы стать само: стать богом. По-настоящему единственным и тайным (вытесненным в бессознательное табу) желанием человека (самосознания) является желание стать Богом (Сознанием).

Это же Сознание является и бессознательным, ибо осознание им себя и есть первородный акт самосознания, которое в процессе бытия ассоциируется с человеческим «я», т.е. с личностью, которая знает себя как Оно. Бессознательным Сознание является еще и потому, что это нуминозное Я есть начало всего бытия как психического, так и физического. Оно есть даже не то, что Фрейд называет психическим Либидо которое он определяет как совокупность «всего того, что причастно к слову любовь: с одной стороны, себялюбие, с другой стороны – любовь к родителям и к детям, дружба и всеобщее человеколюбие, а также преданность конкретным предметам и абстрактным идеям», а скорее то, что Гераклит называл панпсихической Энергией. Та бессознательная физическая энергия, которая кипит в квантовом вакууме и движет всю Вселенную во времени, кипит и в наших мозгах, ибо наш мозг в конечном итоге – это тоже вакуум.

Так кто есть «я», включающее в себя нечто большее, чем я сознаю? Сама постановка этого вопроса подразумевает бессмертную душу, которая как будто должна быть больше личности. И поэтому для человека, задающегося этим вопросом, становится необъяснимым тот факт, почему его уникальная душа вселилась в совершенно не уникальное тело. Монотеистические религии хранят об этом молчание. Точнее, они утверждают, что тело тоже является уникальным и будет восстановлено в процедуре воскрешения. Но это все равно не объясняет того, почему именно это тело досталось душе. Почему эта душа родилась ныне, а не тысячи лет назад? Почему она родилась мужчиной или женщиной, белой или черной, здоровой или больной? На эти вопросы лучше отвечают индуизм и буддизм, вводя понятия реинкарнации и кармы и сохраняя по сути (с некоторыми буддистскими оговорками) веру в бессмертную душу.

Это возвращает нас к самой главной дилемме в западной философии между идеализмом и материализмом. Согласно первой точке зрения, выражаемой в первую очередь схоластической доктриной церкви, бессмертная душа (самосознание) изначально присутствует в плоде (в эмбрионе, в яйцеклетке, в сперматозоиде, где?), и потому, в частности, аборт есть убийство. Согласно материалистической позиции, выражаемой нейронаукой, самосознание (душа) формируется после рождения ребенка. Ученые, связывающие самосознание с машинными, т.е. нейролингвистическими моделями, выделяют в первую очередь эпистемологический аспект языка и потому иногда утверждают, что самосознания нет даже у младенцев. Душа, полагают они, появляется по мере освоения ребенком правил мышления (Д. Деннет). Иначе говоря, как компьютер без операционной системы есть лишь «железо», так у тела без языка нет души. Это, конечно, – ортодоксальная точка зрения, ведь из нее, пожалуй, следует, что у животных не может быть души. И тут другая ортодоксия, религия, считающая душу прерогативой человека, как будто должна быть заодно с этой вульгарно-материалистической позицией (ведь недаром противоположности сходятся).

Достаточно провести нашу терминологическую реформу, чтобы необходимость в таких моделях стала излишней (конечно, это – не аргумент для веры). Эта «детская» и религиозная загадка получает простой и парадоксальный ответ. Нет никакой бессмертной души, но есть бессмертный Дух. В бесчисленных актах само-осознания этот Дух (бог, демон, бессознательное) порождает бесчисленное множество душ, свидетелей нуминозного Сознания. Эти души накапливают индивидуальную память, которую мы называем личностью. Личность начинается с первого же родового акта самосознания младенца, физические особенности которого изначально никак не связаны с душой. Собственно, с этого первого акта душа и начала складываться в теле, которое, вообще говоря, является для нее совершенно случайным, как случайным оказывается костюм, купленный нами в магазине. До той поры никакой души не было, а в зародыше присутствовало лишь панпсихическое Сознание. Осознанное младенцем Я открыло поток самосознания, который и стал тем, что принято называть «душой». Генетическая наследственность и воспитание (в первую очередь как обучение языку) не создают самосознание, но так или иначе определят его формирование в последующем потоке.

Все дальнейшее бытие самосознания, которое, как и весь физический мир, заставляет двигаться во времени какая-та сила, есть процесс строительства личности из бесконечной череды актов восприятия, их обработки и хранения в памяти (эту модель нам предстоит построить позже). Поэтому же души как чего-то законченного нет. Как говорит Мамардашвили: «Человек – это не факт, но акт». Душа как факт, который не прирастает новыми актами самосознания, есть по определению мертвая душа, которая закончила свой путь. Нам буквально нужно умереть, чтобы начать разговор о своей законченной душе. Именно на этом настаивали экзистенциалисты: сущность складывается из существования.