Вся президентская рать - Владимир Гурвич

Нам тогда удалось выявить ряд мошеннических операций с его стороны, но затем внезапно последовал приказ прекратить против него следственные действия, и вся немалая проделанная огромная работа оказалась не нужной. Как аналитик, я тогда провел много часов, распутывая его хитрые, как шахматные ходы, финансовые комбинации.

Послышался звук мотора, и через пару минут на веранде появился сам Загрядский в сопровождение телохранителя.

Загрядский направился прямо ко мне.

– Здравствуйте, Станислав Всеволодович. Рад вас видеть.

Если память мне не изменяла в предыдущие мои посещения этого дома, подобных фраз я от него не слышал. Это наглядный пример изменения моего статуса.

Загрядский сел напротив меня. И что она в нем нашла, кроме денег? Лысая голова, неприметное лицо, в общем внешность клерка проведший всю жизнь в какой-нибудь скучной конторе.

– Вы давно возвратились в Москву? – неожиданно спросил он меня.

Выходит он знал, что я уезжал, мысленно отметил я. Раньше ему мои перемещения по планете были до лампочки.

– Сегодня.

На его лице появился интерес.

– И прямо к нам. Это замечательно. – Он о чем-то задумался. – Я предлагаю пройти в мой кабинет. Извини, дорогая, нам надо поговорить, у нас чисто мужской разговор, – обратился он к моей бывшей и к своей нынешней жене. – Прошу вас, – это было уже снова сказано мне.

Я не стал возражать.

Кабинет Загрядского отличался не только великолепием, но даже неплохим вкусом. По крайней мере, мне все там понравилось. Разумеется, все стоило бешеных денег, вернее, для меня бешенных, а для него совсем небольших.

– Садитесь, – показал он мне на мягкое кожаное кресло. – Желаете что-нибудь выпить?

– На ваше усмотрение. – Мне, в самом деле, было все равно, что пить.

– Обычно каждый месяц я пью что-то одно, а потом меняю. Сейчас у меня месяц шотландского виски. – Загрядский вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул головой. Он плеснул в бокалы виски и один подал мне. Затем тоже сел в кресло. От всех его движений исходила некая вальяжная надменность и самоуверенность превосходства.

– Вы только что вернулись с передней линии фронта. Каковы ваши впечатления? – спросил он.

– На войне, как на войне.

Загрядский рассмеялся.

– Вы, верно, заметили, что это война. Но все же войны бывают разными. В чем особенность этой, где вы только что побывали и участвовали в сражениях? И не только участвовали в сражениях, но и выиграли кампанию.

Я пожал плечами.

– Мы выиграли потому, что пошли не традиционным путем. Вот собственно и весь секрет.

– А что хотят люди? Какие лозунги вызывают у них наибольший отклик.

– Люди хотят перемен. Но в тоже время опасаются, что они приведут лишь к худшему. Они устали и разочаровались в прежних политиках, но не очень верят, что новые окажутся лучше. А потому по большому счету они сбиты с толку.

– Это интересный вывод, – задумчиво произнес Загрядский. – Он во многом совпадает и с другими исследованиями. Я не открою вам секрета, если скажу, что предстоящие губернаторские выборы в целом ряде регионов вызывают наверху немалые опасения. Боятся неожиданностей. А те, кто стоят у власти, их тоже не любят.

– Не все во власти нашей власти, – заметил я.

Мое замечание вызвало у Загрядского смешок.

– Но наша власть хочет, чтобы в ее власти была бы вся власть. Или, по крайней мере, ее большая часть. Так уж она устроена.

– Поэтому во всем мире ее и стараются ограничивать.

Загрядский отпил из бокала и посмотрел на меня.

– А скажите, Станислав Всеволодович, вы предпочитаете служить власти или заниматься ее ограничением?

Я нутром почувствовал, что ответ на этот вопрос может иметь важные, хотя еще и неизвестные мне последствия.

– Я ушел с государственной службы для того, чтобы работать исключительно на себя. Поэтому мне не хочется заниматься ни тем, ни другим. Я над этой схваткой. Я занимаюсь бизнесом, зарабатываю деньги. Этим и определяется моя позиция.

– Мне она нравится. Но вы же отдаете себя отчет в том, что при вашей профессии вы зависите от тех, кто вам платит. А значит полностью оставаться нейтральным невозможно.

Я едва заметно поморщился, так как Загрядский наступил на больную мозоль и вернул мои мысли к недавней дискуссии в поезде. Конечно, он во многом прав, нейтралитет при моей работе сохранять крайне трудно. И все же я не собирался сдаваться, я слишком долго шел к своему независимому нынешнему статусу.

– Разумеется, вы правы, мы зависим от заказчика. Но эта зависимость ограничивается условиями контракта. А их, смею вас уверить, мы тщательно продумываем.

– Хорошо, я доволен нашим разговором. – Загрядский встал, показывая тем самым, что беседа закончилась. Мы обменялись рукопожатием. – Да, кстати, по поводу Игоря, Вероника хочет отправить его учиться в Гарвард. Я бы мог дать ему, например, льготную ссуду. А об условиях мы с вами бы могли договориться.

– Спасибо, я в состоянии оплатить его учебу из собственных средств.

– Вот как? – Загрядский не скрывал своего удивления. – Что ж, не буду настаивать на своих услугах. Но если понадобится помощь, я готов.

Я кивнул головой и вышел из кабинета. Я решил, что сделаю максимально возможное, дабы не прибегать к его помощи. И не только в этом вопросе.

Глава 3

Прошла уже целая неделя после нашего возвращения, а мы продолжали бездельничать. Но это отнюдь не было добровольным бездельем, а исключительно вынужденным.

Я-то полагал, что новый крупный заказ не заставит себя долго ждать. Перед губернаторскими выборами, как во время уборочной страды, каждый день на вес золота. И клиенты должны были просто штурмовать наши двери, учитывая ту известность, которую мы получили.

Но вместо штурма у наших дверей царила мертвая тишина. Ради полноты картины следует отметить, что заказы были, но такие мелкие, о которых даже и упоминать неохота. Пару раз мы консультировали какие-то не совсем ясные для нас политические силы, для нескольких изданий написали статьи. Но полученные от этих работ доходы едва ли могли покрыть наши расходы даже на канцелярские принадлежности и оплату молчавших, как партизаны на допросах, телефоны.

По своим давним каналам я пытался разузнать, что все-таки происходит, почему нас обходят клиенты, словно чумной барак. Но никто ничего внятного мне сказать не мог, они и сами удивлялись происходящему.

По старой профессиональной привычке я попытался проанализировать ситуацию. Но к однозначным выводам так и не смог прийти; слишком мала для этого была информационная база.

Больше других беспокойство проявлял Сабов. Возникшая ситуация действовала угнетающе на всех, но молодой вице-президент почти уже пребывал в панике. Я понимал его: перед тем, как прийти в нашу фирму у него было несколько весьма заманчивых и денежных предложений. Более того, мне было известно, что он почти уже сделал выбор. Но мне удалось все же уговорить его сделать выбор в пользу нас. И теперь весьма вероятно он сожалел о своем поступке.

Я даже испытывал некоторую вину перед ним. Заманивая его, я рисовал, не жалея красок весьма красочную перспективу. Другое дело, что я и сам в нее верил, как многие верят в собственный обман. Но могут ли быть наши заблуждения служить оправданием наших ошибок?

Я ждал, когда он начнет серьезный разговор. Это случилось ближе к концу недели. Он вошел в мой малюсенький кабинетик, где двоим уже становилось тесно.

– Шеф, мне кажется, происходит нечто такое, чего мы не предполагали, – произнес он. – Мы были уверенны, что будем завалены заказами, и нам лишь останется только выбрать наиболее выгодный из них. А получается совсем иначе. Я бы понял, если бы такая ситуация происходила в период политического затишья. Но сейчас самые горячие деньки. А наша великолепная, доказавшая свою компетентность команда, находится вне игры. Вам не кажется, это более чем странным? – Сабов пристально посмотрел на меня.

– Очень даже кажется, – согласился я. – И это-то меня больше всего и обнадеживает. – Признаюсь, я блефовал, но все же не совсем. Так как одна мысль уже некоторое время настойчиво пробивала туннель в моем сером веществе.

– Поясните, мои слабые мозги плохо улавливают вашу гениальную мысль.

Я позволил себе улыбнуться.

– Мысль, на самом деле скорей простая, чем гениальная. Хотя может быть она потому и гениальная, что простая. Если такая замечательная команда, как наша, до сих пор не гоняет мяч по политическому полю, значит, некто обдумывает правила игры, которые он хочет предложить для нас. Я пытался кое-что узнать, но ничего конкретного мне никто не сумел сказать. Как ты полагаешь, что из этого вытекает?

Сабов легко перехватил мою мысль и отпасовал ее мне.

– Можно предположить, что это обдумывание происходит на весьма высоком уровне, откуда нет утечки информации.

– Ты мыслишь в правильном направлении. И это косвенно подтверждается одним фактом, который мне стал известен вчера. Одна не очень влиятельная и богатая партия хотела прибегнуть к нашим услугам. Так вот председателю этой партии позвонили и посоветовали к нам не соваться.