Колесо - Антон Ульянский

Он должен был подвести итог сделанному и наметить будущее. Вот несколько строк, написанных им на листе, на котором сверху большими буквами стояло заглавие: «Колесо».

Формула колеса. Две длинных строчки химической формулы, в которой встречались также буквы для обозначения элементов, неизвестных в химии.

Путь колеса. Прямая линия с уклоном в один градус на половину длины тропика.

Когда остановится колесо. Здесь стояло всего одно слово: Никогда, но сбоку мелкими буквами была приписка: «Если только оно не попадет на свой собственный след».

Внизу была дата и подпись Идолы.

Он вложил листок в папку с надписью «Колесо», поднялся по приставной лестнице к шкафу с множеством полок и ящичков и положил ее в самый дальний ящичек, затем снова сел к столу и в блокноте на верхнем листке записал букву и номера полки и ящичка.

Просидев еще некоторое время в молчании, он встал и пошел вниз, в столовую, где Юлия сидела с книгой у керосиновой лампы. Он попросил есть, был оживлен и разговорчив и провел вдвоем с дочерью весь вечер. Он долго слушал ее игру на рояле, вглядываясь в ее полуосвещенное одухотворенное лицо, и испытывал удивление и нежность. В этот вечер изобретатель Идола впервые заметил, что его дочь была взрослой прелестной девушкой, одним из самых великолепных созданий земли.

Он лег спать, умиротворенный и счастливый, но среди ночи проснулся с тяжелым чувством и не спал до утра. Ему снилось, что волны задавили его колесо. Он больше не верил в безошибочность своей формулы. Ему надо было самому посмотреть, все ли еще продолжает лететь вперед столб воды над океаном. Известия об этом могли прийти через несколько дней из Америки, но он был не в силах ждать.

Утром он сбивчиво объяснил дочери, что у него есть неотложное дело в Лондоне, и пошел в ангар выводить свой потрепанный, устаревший аппарат. Юлия вышла его проводить. Аэроплан взял курс на восток и исчез из виду, но в десяти верстах, когда она уже не могла его видеть, сделал поворот и на большой высоте снова пролетел над Клифтоном с направлением на океан и Америку.

Юлия ждала отца день и другой и не очень беспокоилась. Но на третий день один из родственников явился к ней из Клифтона и после долгих, наводящих на подозрение подходов дал ей прочесть напечатанное в газете сообщение о падении в океан аэроплана 66К315, принадлежавшего Идоле. В заметке сообщалось, что аппарат летел в направлении на Ньюфаундленд, был трижды опрошен патрулем американской заградительной линии, не дал ответа и был сбит в воду. Пилот и аэроплан погибли в океане.

Юлия осталась одна. Рука, за которую она держалась в младенчестве и отрочестве, которая опиралась на нее, когда она стала старше, рука, ставшая частью ее самой, исчезла, оставив чувство пустоты и утраты.

Газета, в которой сообщалось о катастрофе с ее отцом, была его последним следом на земле. Она много раз перечитывала ее. На одной из страниц там была другая заметка — сообщение о странном явлении на океане, об огромном столбе воды, неуклонно движущемся в направлении на Америку.

Юлия читала и эту заметку, но ей никогда не приходило в голову, что между двумя этими сообщениями есть какая-нибудь связь. Странная работа ее отца осталась тайной для нее, так же как и для всего остального света. Лист блокнота с пометкой в углу К11-32 лежал на столе с самого верху, и Юлия, убирая комнату отца и сметая пыль со стола, старалась делать это так, чтобы ни один клочок бумаги не был сдвинут с того места, куда его положил отец.

Впервые Юлия поняла, что значит остаться одной, без единой близкой души на свете. Печаль и заброшенность, пустота существования, нищета стали ее уделом. Многие люди улыбались ей когда-то в детстве, и она вспоминала их лица, но их давно уже не было около нее и она не знала, будут ли они улыбаться ей теперь, когда она в несчастьи и бедна. Дочь консула Гаэти все еще жила в Лиссабоне, но ее ничем не омраченная жизнерадостность была Юлии теперь тяжелее, чем когда-нибудь. И однажды, когда потребность дружбы и ласкового слова была нестерпимо сильна, она вспомнила сияющие глаза Дарнаты и его восторженные клятвы. Работа клифтонской станции возобновлялась по временам, и в один из таких дней она попросила соединить ее с Лагором в Индии и вызвать к телефону Дарнату из школы механиков.

— Это я, — сказала она, когда услышала в приемнике голос Дарнаты. — Я — Юлия Идола. Вы помните меня?

— Помню ли я вас? — ответил радостный юношеский голос. — Все эти годы не было часа, когда бы я не вспоминал вас. Тысячу, тысячу, тысячу раз благодарю вас…

— За что? — спросила Юлия, не понимая, за что ему следовало бы благодарить ее.

— За сердце и ласку… за свет глаз и звук голоса… За то, что вы вспомнили обо мне…

Юлия рассказала ему о смерти отца и о том, что теперь у нее во всем свете нет друзей, кроме него.

— Еще раз благодарю вас, — ответил Дарната, и серьезность звучала в его голосе. — Я ваш друг и отдам душу и тело, жизнь и счастье в тот момент, когда они вам понадобятся.

— Я хотела бы вас видеть, — сказала Юлия, желая представить себе, каким стал теперь маленький смуглый мальчик с сияющими влюбленными глазами.

— Назовите город, в котором вы живете сейчас, — ответил Дарната, — и я через два дня буду с вами…

Волнение, звучавшее в его голосе, испугало Юлию. Разговор с Дарнатой был радостью для нее, но тайный голос говорил ей, что ей лучше не называть города, в котором она жила.

— Я назову вам потом, — сказала она просто, — а пока, когда мне будет тяжело и я буду несчастна, я буду говорить с вами. Не требуйте от меня большего…

С тех пор несколько раз через большие промежутки случалось, что Юлия Идола говорила с Дарнатой, и его голос, доходивший до нее через разделявшие их пространства, был для нее источником ласки и исцеления.

Первые известия о колесе пришли с острова Ньюфаундленда. Странным образом никто не видел колеса в момент выхода его из океана, и в сообщениях говорилось о некоем движущемся сером теле, по-видимому метеорите, упавшем с неба, пронесшемся через северные области острова в направлении на запад и при полете задевавшем землю. Движение сопровождалось вихрем и гулом. Полоса разрушений, оставшаяся после его прохода, достигала километра в ширину и была сплошной. Скорость движения не могла быть установлена с достаточной точностью, но была не меньше 80 километров в час. Жертвы разрушения — несколько десятков деревень и большая половина города Юнипера, совершенно сметенные с лица земли. Приблизительное число человеческих жертв — 75 тысяч. В заключение сообщалось, что, пройдя остров, метеор исчез в воде, где и затонул.