«DALILA». Загадка русского перевода - Эдвард Ник

Сцены из русского перевода драмы использовались в качестве теоретических уроков для образования драматических артистов. Диалоги главных героев «Далилы» Элеоноры и Росвейна использовались преподавателем сценического искусства Санкт-Петербургского Императорского Театрального училища Н.Сведенцовым в его известном труде: «Руководство к изучению сценического искусства» – для уроков по теме «Любовное обольщение»12

«Далила» считалась одним из лучших произведений Октава Фёлье, о ней писали на страницах ведущих русских журналов. Литературный и театральных критик Евгений Исаакович Утин в своей работе: «Драматическое искусство во Франции: Октав Фелье и Александр Дюма» писал: «Для драмы нужны серьёзные и сильные характеры, серьезные и сильные положения, нужна большая, широкая жизнь, затрагивающая душу столкновения (…) Огромным, гигантским шагом после его первых произведений была драма «Dalila», которою начинается его вторая манера. Какой тяжелый вздох должен был вырваться у автора «Scenes et Proverbes» в ту минуту, когда он решился приняться за «Dalila» Кажется, целая пропасть отделяет теперь Октава Фелье от того времени, когда он писал свои рассказы и сцены; повязка упала с его глаз, и он увидел, что в жизни не все один розовый цвет. Он смотрит теперь трезво на мир, он откинул свой оптимизм, и понял, что бури бывают не только в изящных хрустальных бокалах, а что они свирепствуют и в том бесконечном океане, который носит имя: человеческие страсти».13

Эта драма продолжала пользоваться популярностью не только в России, но и продолжала играться во Франции. Обозреватель французского театра писал в 1870 году: «В театральном мире – все возобновленные пьесы. В театре Шатле дают патриотическую пьесу времен Крымской компании «Les Cosaques», сочиненную покойным первым мужем петербургской актрисы г-жи Нанталь-Арно. Неизвестно, почему директор Шатле ставит заново эту ветошь, где нам, русским, приходится испивать горькую чашу изобличения, весьма комического по своей невежественности? Кажется, отношения России с Францией самые дружественные… Пьеса, разумеется, не имеет успеха и поставлена для Парижа очень бледно. Верх музыкальной нелепости, оперетка Герве «L`oeil creve`», опять заново преподносится парижанам в театре «Драматических шалостей», после шикарного лицедейства г-жи Девериa. «Французский театр» взял у «Водевиля» пьесу его репертуара «Далила» – Октава Фелье и обставил её своими лучшими артистами. Но г-жа Фавар не имеет в главной роли того успеха, каким когда-то прославила себя актриса «Водевиля», г-жа Фаргейл».14

Театр «Комеди́ Франсе́з». «Julie» – Драма dе М. Octave Feuillet – Акт III. литография, Париж.1869г.

В сезоне 1895-1896 годов «Далила» возобновляется на русской императорской сцене. Официальное издание «Ежегодник императорских театров» пишет о сезоне 1896 года: «26-го января, в Михайловском театре, дана была в первый раз по возобновлении драма в 3-х действиях и 6-ти картинах – «Далила», соч. Октава Фёлье, в переводе С.Н.Худекова. Первая постановка этой драмы на русской сцене в С.-Петербурге состоялась 1-го сентября 1858 года, в бенефис г-жи Шуберт. Исполнителями тогда были: г. Малышев (Росвейн), г. Самойлов (граф Карниоли), г.Григорьев 1-й (Серториус), г-жа Владимирова (княгиня Элеонора), г-жа Снеткова 3-я (Марта) и др. При настоящем возобновлении роли были распределены следующим образом: Андрей Росвейн, композитор и поэт– г.Дальский; граф Карниоли, богач, любитель музыки – г.Ленский; Серториус, профессор контрапункта – г. Осокин; князь Калишь-г.Рюмин; маркиз де-Сора – г.Ридаль; княгиня Элеонора Фальконьери – г-жа Горева; Марта, дочь Серториуса – г-жа Глинская; Мариетта, служанка Элеоноры – г-жа Бурмистрова 2-я; маркиза Джулия Нарни – г-жа Кованько; леди Уильсон – г-жа Милич; Гертруда – г-жа Виноградова».

За две недели до этой премьеры, 13 января 1896 года, Сергей Николаевич Худеков был избран Предводителем Дворянства Скопинского уезда Рязанской губернии на очередной 3-х летний срок.

Среди артистов, игравших свои роли, обращает на себя внимание Елизавета Николаевна Горева, которая много лет была известна в столице по выступлениям в классических пьесах на частных сценах. Ещё большую известность ей принесли продолжительные гастроли в провинции вместе с основанным передвижным театром, который носил её имя. В ноябре 1895 года артистка дебютировала на сцене Михайловского театра в пьесе А.С.Суворина и В.П. Буренина «Медея» и в «Василисе Мелентьевой», а в декабре того же годы была принята на Императорскую сцену, после чего она и сыграла несколько раз свою роль в «Далиле».

Е.Н.Горева, (1859-1917)

Однако возобновление «Далилы» на императорской сцене в конце столетия успеха уже не имело, подобные сочинения среди просвещенной столичной публики считались старомодными и неактуальными, театральная критика называла их нелепыми изделиями бульварной французской драматургии. Каждый журналист, считающий себя великим драматическим критиком, сетовал, что тридцать-сорок лет назад русской драматургии не хватало то нужных авторов, то нужных актеров, то нужных режиссеров, то зрители были глупы, то ещё ей вечно чего-то, но не хватало. Оставив эти рассуждения за рамками нашего повествования, отметим, что в 50-х годах XIX века, когда создавалась «Далила», отношение к французской драматургии было иным и на театральной сцене Москвы, Санкт-Петербурга и провинции царила французская мелодрама во всей её красоте.

Нападки же на популярность подобного репертуара были не новостью уже в 60-70-х годах XIX века, когда многие лица, считающие себя просвещенными театралами, выступали против главенства французской мелодрамы в театре. Причем «Далила» была одним из популярнейших сочинений, против которого выступали такие театральные рецензенты. В качестве характерного примера можно привести нападки на талантливого и известного артиста провинциальных театров и антрепренера Милославского Николая Карловича.

Н.К.Милославский, (1811-1882)

Когда Милославский в начале 1870-х годов возглавил труппу Одесского театра, которая с успехом играла «Далилу» и другие мелодрамы, то против такого репертуара и исполнительского мастерства самого антрепренера, поклонники которого считали артиста передающим «физическую природу человека»15 самым точным образом среди всех артистов того времени, выступил кружок одесской интеллигенции и студентов Одесского университета, возглавлявшийся известным в России драматургом-жанристом Турбиным Сергеем Ивановичем и рецензентом «Одесского вестника», поэтом-народником и переводчиком Гольц-Миллером Иваном Ивановичем. В вину драматической труппе Милославского предъявлялось то обстоятельство, что она играла «не тот» репертуар.

И.И.Гольц-Миллер, высмеивая артиста и его поклонников, написал следующие сатирические стихи, пародирующие популярный романс:

«Благодарная публика доброго старого времени

артисту Милославскому

Когда б он знал, как я, увы, узнала,

Что значит жить в наш бессердечный век,

Когда над тем, что я святым считала,

Хохочет современный человек…,

Когда б он знал, что даже «Кин», «Далила»,

«Жизнь игрока» и «Клара д'Обервиль»

И все, что встарь так нежно я любила,

Теперь одно имеет имя – гиль!…

Когда б он знал, когда б он знал!

Публике доброго старого времени

благодарный артист

Скажите ей, что чужд я новой вере,

Стремясь душой к тем незабвенным дням,

Когда мужчины плакали в партере

И в обморок кидало нежных дам.

Скажите ей, что с «Кином» и с «Далилой»

Связала нас навек судьбы рука,

Что разлучит меня одна могила

С «Тридцатилетней жизнью игрока».

Скажите ей, скажите ей!…»

Эта сатира – одно из наглядных свидетельств того времени, как и приводившаяся характеристика, данная Скальковским, что «Далила» была чрезвычайно популярным сочинением на сцене русского театра. Заметим, что критика, которой подвергалась французская мелодрама, была большей частью связана не с её драматическими достоинствами. Просвещенных театралов задевало то обстоятельство, что она была намного популярнее сочинений русских авторов, таких как: Островский, Гоголь, Грибоедов, Тургенев, Фонвизин и т.п. – среди зрительской аудитории не только в провинции, но и в столицах. Те же Турбин и Гольц-Миллер выступали против репертуара труппы Милославского по той причине, что с его приходом со сцены Одесского театра фактически были вытеснены сочинения А.Н.Островского. Они считали, что «главное условие, при котором «сила, данная природой Милославскому», была бы полезна обществу, – перемена репертуара». С советских времен в общественном мнении повелось считать, что в русском драматическом театре господствовали только Толстой, Гоголь, Тургенев, Островский, Пушкин, Грибоедов, Фонвизин, Чехов, Горький, Лермонтов и другие выдающиеся русские классики. На самом деле это было не так. До октябрьского переворота 1917 года на сцене русского театра, наряду с классикой, господствовал репертуар совершенно иного характера и других авторов, чьи имена сейчас мало о чём говорят, большинство из которых давно забыты. К ним относятся и Худеков с кн. Долгоруковым. Мало кто сейчас знает, а специалисты обычно не акцентируют на этом внимание публики, что сами русские классики в своих письмах зачастую сетовали на то обстоятельство, что театральный зритель, в особенности тот, которого принято было называть «народом», предпочитал смотреть ту самую забытую и всеми критикуемую драматургию. Так сетовал и А.Н.Островский, что никак не получается у него писать столь популярные среди «народа» сочинения, которые пишут, например, те же «Худековы».