Чаша Мараканы - Игорь Фесуненко

Наиболее важным, однако, был тот раздел письма в котором говорилось о правах футболистов. Салданья требовал пересмотра унизительного закона о переходе игроков, превратившего бразильских футболистов в живой товар. Этот закон оставляет за клубом полную свободу действий в отношении своих футболистов.

Купля-продажа, обмен и даже предоставление игрока в аренду другому клубу на какой-то срок – все это может быть решено клубом без ведома футболиста, которому в этом случае причитаются (и то – на бумаге, в жизни это правило выполняется не всегда) лишь 15 процентов от суммы его собственной «стоимости», точнее говоря, продажной цены.

Комментируя письмо Салданьи, известный бразильский общественный деятель и журналист Карлос Ласерда опубликовал статью «Рабство», где убедительно сравнил нынешнее положение футболистов с положением рабов. Закон о переходе игроков является узловым пунктом дискуссий и поныне. Дискуссий, споров, но не более того. Не смог сдвинуть дело с мертвой точки даже фантастически гротескный скандал, разразившийся в 1970 году в «Сантосе» в те самые дни, когда сборная команда страны, на добрую треть составленная из футболистов этого клуба, готовилась к турниру в Мексике, совпав с кризисом, вызванным отставкой Салданьи. Он лишь подтвердил факты и мысли его письма, о котором было сказано выше.

И все же я уверен, что многие читатели воспримут эту историю, о которой пойдет речь в следующей главе, как анекдотический курьез.

„Сантос"- оптом и в розницу

Собственно говоря, начало этой истории относится к 1965 году, когда «Сантос» находился в зените своей славы, завоевав звание двукратного чемпиона мира среди клубных команд, двукратного клубного чемпиона Южной Америки и массу иных призов и кубков.

Имея в своих рядах семь футболистов во главе с Пеле, входивших в состав сборной, выигравшей в 1962 году в Чили звание чемпиона мира, «Сантос» шел от победы к победе, и руководители клуба, взимая солидные суммы за каждый международный матч, буквально потеряли голову. Тщеславие, честолюбие и звон золота подсказали им, что лучшая в мире футбольная команда должна обладать и самым лучшим в мире зданием клуба. И вскоре президентский совет «Сантоса» решил купить – для проведения балов, коктейлей, концертов и торжественных приемов – роскошный дворец-отель, расположенный на аристократической набережной города.

Мне довелось однажды три дня прожить в нем.

И, бродя по его зимним садам, бесчисленным салонам (в стиле «неофлорентийского ренессанса»), по залу для танцев (в стиле «строгого ренессанса»), ресторану (в стиле «неоклассическом»), я содрогался при мысли о том, что храм, предназначенный, казалось бы, для международных конгрессов, музыкальных конкурсов или художественных выставок, служит… конторой футбольной команды. Ведь вся эта роскошь предназначалась исключительно для антуража при вручении чемпионских лент и кубков. Да разве еще для приема иностранных визитеров, прибывающих с целью заключения контрактов на заграничные турне «Сантос-футбол-клуба» и проведения – в два года раз! – ассамблей президентского совета клуба.

Владельцы дворца – семейство Фракаролли – согласились продать его за шесть с половиной миллиардов крузейро, которые клуб обязывался выплатить в течение пяти лет «с учетом инфляции и с процентами». Причем такой детали, как выплата процентов, хозяева «Сантоса» в 1965 году значения не придали. Однако стремительное падение бразильской валюты и ряд других факторов сыграли роковую роль. Не вдаваясь в сложный и диковинный механизм инфляции, скажем только, что к концу установленного срока, то есть к 1970 году, «Сантос» сумел выплатить только четыре и оставался должен еще… 14 миллиардов, которых не было в кассе клуба и которые «Сантос» не имел никакой надежды заработать в обозримом будущем. Клуб оказался на грани банкротства. Все это немедля пронюхали газетчики, и по стране поползли слухи о том, что единственной возможностью расплатиться с долгами и предотвратить неминуемую катастрофу является продажа главного и наиболее дорогого достояния «Сантоса» – соперничающего по своей ценности с валовой стоимостью дворца-отеля – Пеле. Появились сообщения о предложениях, сделанных клубу мексиканским предпринимателем Аскаррагой и некоторыми итальянскими клубами. Противоречивые интервью директоров «Сантоса» усиливали волнение и беспокойство.

Тут-то и появился на сцене некий гражданин по имени Карлос Калдейра Фильо. Один из тех, о ком коротко сказал поэт: «владелец заводов, газет, пароходов…» Действительно, Карлос Калдейра Фильо является владельцем нескольких газет, громадных земельных участков, солидных банковских счетов, промышленных предприятий, а что до «пароходов», то их ему с лихвой заменяет знаменитый автобусный вокзал Сан-Паулу – крупнейшего города Латинской Америки. Через этот вокзал ежедневно проходят свыше ста тысяч пассажиров, каждый из которых умножает и без того сказочное состояние этого провинциального Поля Гетти. Сеньор Калдейра Фильо был в курсе всех забот и передряг любимого клуба: всю жизнь он фанатично «болел» за него и долгие годы являлся почетным членом правления. Присмотревшись к складывающейся ситуации, он решил, что пришла пора действовать: яблоко созрело, и достаточно было легкого толчка по стволу дерева, чтобы плод упал в руки.

И вот однажды Калдейра попросил собрать президентский совет клуба и предложил почтенным хозяевам «Сантоса» сделку. Ее условия были приняты без колебаний, после чего Калдейра направил своих адвокатов к семейству Фракаролли (которое уже раздирали сомнения относительно возможности получения своих денег). Калдейра Фильо царственным жестом забрал у этих отпрысков благородного итальянского семейства все долговые обязательства «Сантоса» и обязался погасить их в течение пяти лет.

Так было предотвращено банкротство «Сантоса».

Во всяком случае, на ближайшие пять лет. За «Сантосом» осталось даже право пользования дворцом-отелем. И исчезла необходимость продавать Пеле. А что же получил в обмен за свою щедрость сеньор Калдейра Фильо?

Благодетель получил именно то, что хотел и добивался: «Сантос». Легендарный, воспетый в песнях и гимнах, увитый муаровыми лентами и увенчанный лавровыми венками, «знаменитейший из знаменитых, величайший из великих, гордый и непобедимый» «Сантос-футбол-клуб», как именуется он в исторических хрониках, футбольных репортажах и заметках полицейских репортеров (последние заинтересовались клубом в связи с разгаром тяжбы и угрозами Фракаролли передать дело в суд). Директорат клуба подписал обязательство, согласно которому отныне и впредь ни один контракт с футболистами не может быть заключен без согласия сеньора Калдейры Фильо. Покупка и продажа игроков, гастрольные турне, турнирные обязательства, одним словом, вся жизнь команды должна теперь согласоваться с честолюбивым меценатом. Более того: он стал контролером всех доходов «Сантоса», на которые по его первому требованию может быть наложен арест. Иными словами, Пеле, Карлос Альберто, Клодоальдо, Эду и прочие игроки «Сантоса» отныне получают зарплату из кармана сеньора Калдейры Фильо…

Так этот господин – известный коллекционер немецких овчарок и курительных трубок – стал единоличным и всемогущим хозяином всемирно известного клуба со всеми его спортивными базами, музеями трофеев, салонами для бриджа и танцев, бассейнами, со всеми его тренерами, массажистами и неудачливыми бухгалтерами и ни в чем не повинными футболистами во главе с «королем» Пеле. А как реагировала на это бразильская пресса? И болельщики?

Овацией. Первое же публичное заявление нового хозяина «Сантоса» было встречено с восторгом. Скромно потупив глаза и поглаживая тугое брюшко, сей патриот сказал: – Теперь, друзья мои, вы можете быть спокойны: мы… (нужно было слышать, как было сказано это трогательно-скромное «мы»!)…мы не продадим Пеле!

Да. Отныне Бразилия может спать спокойно.

Во всяком случае, до тех пор, пока сеньор Калдейра пребывает в добром расположении духа. Пока он не придумал более выгодного вложения для своих капиталов. Или не узрел в какой-нибудь Австралии или Шотландии какую-нибудь диковинную овчарку, на покупку которой понадобятся такие большие средства, что ему придется сбыть «Сантос» по дешевке очередному покупателю. Если такой, конечно, найдется…

Вся эта история, которая может показаться невероятной, отнюдь не избавила картол «Сантоса» от головных болей. Заткнув глотки семейству Фракаролли, они оказались в лапах нового патрона, который отнюдь не собирался выкидывать свои деньги на ветер, тем паче, что при внимательном анализе сделка с Фильо оказалась лишь отсрочкой банкротства «Сантоса». Чтобы его предотвратить, нужны были деньги.