Он сказал «нет» - Патриция Уоддел

Эмма, жена мистера Дента, была женщиной довольно энергичной, с многочисленными увлечениями. Она коллекционировала кружева и вышивки, а также старинные театральные костюмы, которые искала по всей Европе. Как и Фелисити, Эмма не меняла своих убеждений и была весьма благоразумной дамой. Кэтрин очень ее уважала и часто приезжала в замок, чтобы посидеть с хозяйкой за чашкой чая и насладиться беседой.

Вот и сейчас, Кэтрин направлялась в замок. Ей казалось, что разговор с тетушкой забудется, если она пообщается с миссис Дент. Или хотя бы немного проедется в направлении замка.

У двери конюшни девушку приветствовал Джимкинс, главный конюх.

– Доброе утро, мисс. – Он приподнял шляпу. – Вы, верно, хотите, чтобы вам оседлали вашу кобылу.

– Думаю, сегодня я прокачусь на Урагане. Похоже, он застоялся.

– Прошу прощения, мисс, – пробормотал Джимкинс, – но этот жеребец не подходит для дамы.

– Все равно оседлай его. – Кэтрин была не из тех молодых дам, которые начинают хмуриться, если их желания тотчас не исполняют. Она улыбнулась и добавила: – Нам обоим прогулка пойдет на пользу.

– Вашему отцу не понравится, если вы отправитесь на прогулку на Урагане.

– А где сейчас отец?

– Недавно уехал, сказал, что ему надо приладить новую ось к коляске.

– Я вернусь раньше, чем он. Только немного проедусь по южной дороге. Обещаю. – Девушка снова улыбнулась.

Джимкинс посмотрел на нее с недоверием, но все же вывел жеребца из стойла. Он не сомневался в том, что Кэтрин управится с Ураганом, – все знали, что она умеет обращаться с лошадьми. Впервые ее посадили на пони, когда ей было четыре года, и с тех пор Кэтрин почти каждый день ездила верхом. Просто главному конюху не нравилось, что женщина сядет на коня, предназначенного для мужчин. Он вообще был против того, чтобы юные леди скакали по полям и лесам, точно кавалеристы, но он прекрасно понимал, что об этом говорить не следует.

«Дочка Хардвика очень уж храбрая и горячая девочка, – думал Джимкинс, седлая жеребца. – Она не побоится дать отпор, если ее начнут поучать. Давно пора найти ей мужа».

Ураган с нетерпением бил копытами – он сразу же понял, что предстоит прогулка.

– Осторожнее, – сказал Джимкинс, когда Кэтрин сунула ногу в стремя. – Он сегодня слишком уж возбужден.

– Я буду осторожной. – Кэтрин не могла проигнорировать предостережение человека, который первый раз посадил ее на пони и провел по загону. Старик иногда становился несносным, но он являлся членом их семьи, во всяком случае, здесь, в Стоунбридже. Впрочем, то же самое можно было сказать обо «всех слугах, помогавших сэру Хардвику растить дочь после смерти его жены.

Многие сочли бы Кэтрин слишком избалованной, но это было не так. Просто она не сомневалась в том, что все домашние обожали ее. И девушка относилась к ним с той же любовью.

Еще раз улыбнувшись Джимкинсу, Кэтрин стегнула Урагана, и тот поскакал легкой рысью – девушка не позволяла жеребцу скакать быстрее, пока их могли видеть из конюшен. Но как только они миновали мост, давший название поместью[1], Кэтрин отпустила поводья.

Жеребец сразу же понесся так стремительно, что Кэтрин громко рассмеялась от удовольствия и неожиданности. Уверенно сидя в седле, она шепотом понуждала Урагана скакать еще быстрее.

Породистый конь летел стрелой, едва касаясь земли. Кэтрин же, наслаждаясь свободой, смеялась все громче. Смеялась до тех пор, пока у поворота дороги едва не сбила человека.

Глава 2

Грэнби не торопился, он наслаждался утренним солнцем и безоблачным голубым небом – и вдруг...

Резко натянув поводья, граф едва успел свернуть направо. Его лошадь тотчас взвилась на дыбы, но, к счастью, все закончилось благополучно – Грэнби все же удержался в седле.

Обернувшись, граф увидел всадника, чуть не ставшего виновником катастрофы, – тот пытался усмирить своего скакуна. «Да это же женщина!» – промелькнуло у него. Перед ним действительно была женщина, причем сидевшая на изумительном жеребце.

Кэтрин вздохнула с облегчением. Ураган все-таки не сбросил ее. Жеребец какое-то время не мог успокоиться и пытался встать на дыбы, но девушке, в конце концов, удалось его усмирить.

– Тихо, – сказала она. – Тихо, Ураган. Все в порядке.

– Ошибаетесь! – раздался мужской голос. – Полагаете, все в порядке? Черт побери, мы с вами спаслись лишь чудом!

Кэтрин понимала, что должна извиниться. Она уже хотела сделать это, но мужчина продолжал:

– Неужели у вас нет ни капли здравого смысла? Вы неслись так, будто за вами гнались все дьяволы ада. – Он бросил на нее пронзительный взгляд голубых глаз. – Вас преследовали?

– Нет. – Кэтрин покачала головой. Она снова попыталась объясниться, но мужчина и, на сей раз, не дал ей заговорить.

– Мисс, зачем вы вообще ездите на таком жеребце? С ним трудно управиться, неужели вы не понимаете?

Кэтрин тяжко вздохнула. Этот мужчина, судя по всему, жил в Лондоне и, конечно же, он был благородного происхождения, то есть, безусловно, джентльмен.

Спешившись, незнакомец снова взглянул на девушку, а затем, сняв перчатки, принялся тщательно осматривать ноги своей лошади. Кэтрин понимала, что и ей следовало осмотреть коня, но она ждала, когда незнакомец уедет.

И, конечно же, сначала Кэтрин должна была извиниться, ведь именно она едва не стала виновницей трагедии.

Убедившись, что с лошадью все в порядке, Грэнби повернулся к девушке, сидевшей в седле, и теперь уже рассмотрел ее как следует. Оказалось, что она очень недурна собой. У нее были чудесные золотисто-каштановые волосы, чуть рыжеватые, и они прекрасно гармонировали со светло-карими глазами. Девушка довольно уверенно сидела в седле – в мужском седле, и из-под широкой юбки ее амазонки выглядывали коричневые сапоги для верховой езды.

– Простите, что я напугала вашу лошадь... – пробормотала Кэтрин. – Но этой дорогой редко пользуются, и я не думала, что встречу здесь кого-нибудь. Пожалуйста, сэр, простите за беспокойство. Желаю удачи.

Грэнби нахмурился. Значит, эта девица собиралась преспокойно уехать, хотя только что едва не сбила его. Он даже не знал ее имени, а ему очень хотелось его узнать.

Действительно, кто она? Конечно, не простолюдинка – на ней шикарная амазонка, а жеребец... Разумеется, такой великолепный конь не мог принадлежать местному бакалейщику. Что ж, в любом случае ее отцу следует знать, что его дочь слишком беспечна.

Или придется говорить с ее мужем?

Грэнби надеялся, что нет. Графу не хотелось, чтобы очаровательная молодая дама оказалась чьей-нибудь женой. «Она всегда должна быть такой же неукротимой и свободной, как сейчас, – подумал он, едва заметно улыбнувшись. – И еще она должна царапаться и кусаться, когда ее целуют. Да, сначала шипеть, а уж потом мурлыкать».