Реквием по мечте - Дмитрий Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кулинария – настоящее искусство. Ведь когда творишь, всё остальное уходит далеко-далеко в сторону, не высовываясь даже из глубин подсознания и не портя своим видом процесс. Вот и у неё, всё шло по плану: сгущёнка варилась, тесто стояло в холодильнике. И хоть время уже перешагнуло за полночь, Марина как-то не задумывалась о том, что мужу уже давно пора быть дома. Нет, мысли об этом периодически проскакивали, но без особых последствий, оставляя в мозгах лишь небольшие, едва заметные следы. Да и что, в конце концов, может случится? Ну пошёл супруг в магазин, ну задержался немного. И что? Но со временем, мысли о том что что-то должно произойти, принялись всё-таки витать в воздухе, делая уже, само по себе, пребывание в квартире некомфортным и даже немного страшным. Едва колыхнувшаяся от дуновения ветерка занавеска, заставила Марину содрогнуться, а появившийся тут как тут страх, мигом парализовал движения хозяйки, сотнями тысяч иголок пройдясь по покрывшейся пупырышками спине. Ведь больше всего пугает что? Не сам страх, а неопределённость. Когда не знаешь чего ожидать и от кого. Сам страх ещё преодолеть можно, а вот преодолеть грань неизведанного…Действуя скорее на автомате, чем осознанно, Марина ещё с десяток минут провозилась с тортом, после чего отложила резко опротивевшее кондитерское изделие. Её взгляд вновь упёрся в телефон мужа и стараясь думать о позитивном, она схватила мобильник и принялась листать записную книжку номеров Артёма, будучи уверенной на все сто процентов что ничего особенного там не найдёт. Муж не слыл ловеласом, да и Марина, будучи неплохо осведомлённой в области психологии (хобби у неё такое…), всегда старалась играть на опережение, и поэтому именно она придумала как-то затянуть весь личный состав подчинённых супруга на проф. осмотр именно в её поликлинику. И именно она, заглядывала в рот каждому, вернее каждой, потенциальной прентендентке на сердце мужа. Мужской пол был, что вполне естественно, отброшен за ненадобностью. Как впрочем и лица предпенсионного и пенсионного возраста. При более детальном отсеве были выявлены всего две особи, с её точки зрения, являющиеся не совсем благонадёжными. Однако и те, спустя пару месяцев особого контроля, потеряли к себе всякий интерес и Марина успокоилась. Жизнь, чем-то схожа с огородом, засеянным по воле природы весьма разнообразными растениями. Иногда, среди таких полезных овощей и фруктов, восходят и вредоносные сорняки. Они, поначалу, слишком малы и не сильно опасны. Но, стоит только прозевать момент, и они вымахают такими гигантскими, что потом не справиться с ними. Мало того, что перекроют кислород, так и корни свои так глубоко пустят, что попробуй, выдерни потом. Главное в этом – не упустить этот момент. Марина бдила, и за семейный тыл не дрожала: стены были крепки, и потенциальных врагов в ближайшем окружении не наблюдалось. Свою ячейку общества она берегла тщательно, не допуская хаоса в окружении мужа, и точно знала с кем он общается и зачем, и главное, когда. Муж, правда, иногда позволял себе невинные шалости вроде празднования дня Рождения главного бухгалтера в ресторане с пьяными танцами, но Марина смотрела на это сквозь пальцы: «Пусть думает что он не под контролем.»
Страх, отсидевшись где-то, вновь напомнил о себе, запустив свои щупальца так глубоко, что играючи добрался до самого нутра, перевернув его не один раз. На душе стало гадко. Начало даже казаться что через распахнутое окно кухни уходит спокойствие и размеренность, которые только недавно царили в квартире, уступая место страху, взявшего к себе в помощники холод и озноб. Резко подпрыгнувший, от поступившего на него звонка, мобильник супруга, заставил Марину содрогнуться. Страх достиг своего апогея и какое-то время она просто молчала, глядя на вибрирующий аппарат, словно впав в ступор. На какие-то доли секунды телефон замолк, но Марина, не успев даже вздохнуть, дёрнулась вновь. Рёв «Металлики» ей и раньше был не особо симпатичен, а сейчас и вовсе гремел адской какофонией, наполняя, и без того загруженное страхом тело, неприятными чувствами. Ничего не оставалось как перебороть себя и нажать на зелёную кнопочку подпрыгивающего, словно атлет перед стартом, аппарата фирмы «Самсунг».
Глава 6
– Мам, ты скоро?
– Сейчас, Ксения! Подожди немного!
– Ты мне это уже второй час говоришь! Думаешь, что я засну, а завтра всё тихо сойдёт на нет? – и Ксения Павлова, истерично поправив свои чёрные волосы, застыла на пороге зала, где её мать вот уже несколько часов кряду возилась с тетрадками, проверяя сочинения своих учеников. – Да кому они надо, твои тетрадки! Вон, небось, половину с Интернета скачали, да и всё. Сейчас такой писанины пруд пруди и никому она не надо. Только, наверное, такой дурочке как тебе.
– Замолчи, слышишь! Замолчи! Как ты вообще смеешь разговаривать со мной таким тоном? Что я тебе плохого сделала? Вырастила, выкормила…Старалась, подработки брала – и нервно поправив очки, Ольга Юрьевна Павлова, преподаватель русского языка и литературы, оживлённо заёрзала, понимая что ещё чуть-чуть и вновь сорвётся, вновь наговорит дочери кучу гадостей, отчего та снова замкнётся…Короче, как обычно. Вон, у Светки с пятой квартиры дочь вообще от рук отбилась.
– Что, обратно про свою Светку задумалась?
– Какую Светку? – и дёрнувшись, Ольга Юрьевна немного покраснела.
– А такую… Ту самую. Ты ведь меня всегда с её дочкой сравниваешь! Мол, я такая же как и Ленка. Но, я то хоть, в отличие от неё, никого не убивала и наркотики не принимала! Я что, прошу запредельное? Я просто хочу чтобы со мной считались и ценили моё мнение, ценили моих друзей. Разве это так сложно? И почему я должна уважать старших, уступать им место в общественном транспорте, если всем им на меня наплевать? Если эти самые старшие не хотят видеть в младшем поколении личностей, да и просто людей, считая их выродками, отморозками и ни на что не способным поколением. Разве я не права? И то, что литература твоя никому не нужна – я тоже права. Ты просто не хочешь осознавать что твои старания не ценит никто: ни государство, ни ученики, ни их родители. А на уроки твои ходят просто так. Надо, вот и ходят. И то, когда погода плохая. А про тебя все забыли: и государство, и директор. Про тебя даже отец забыл. Не пишет совсем.
– Только вот отца то трогать не надо! Причём здесь отец?
– А вы здесь все ни при чём! Отец всю жизнь по тюрьмам скитается, и как только освободится, сразу клянётся что всё – завяжет. Однако скорее он с нами завяжет, чем с тюрьмой. Да и вспоминает тебя, когда ему надо посылку выслать: не более того. Вспомни, сколько от него не было писем, когда ты написала что у тебя проблемы с деньгами. Забыла? А ты вспомни!
Конец ознакомительного фрагмента.