Тайна Чаши - Марджори Аллингхэм

Чаша была дюймов восемнадцати в высоту, массивной, из чистого золота и с украшенной драгоценными камнями ножкой. За фотографией следовала заметка следующего содержания:

«Очаровательная хранительница бесценной реликвии.

Леди Петвик, вдова покойного сэра Лайонелла Петвика и урожденная мисс Диана Гирт — сестра сэра Персиваля Гирта, владельца исторической „Башни“ в Санктьюари, графство Суффолк, и старинной чаши Гиртов. На этой фотографии леди Петвик изображена с бесценной реликвией, восходящей ко временам норманнского завоевания Британии. Леди Петвик — гордая носительница почетного титула „хранительницы чаши“. В семье Гиртов не принято выставлять чашу напоказ, так что перед вами — первая фотография знаменитого раритета. Нашим читателям, вероятно, известны слухи о потайной комнате в „Башне“.»

Не без любопытства взяв в руки еженедельник, Валь Гирт вскочил, едва увидел фотографию, побагровел и, сощурив голубые глаза принялся за чтение, но руки у него дрожали так сильно, что ему пришлось положить газету на стол. Покончив с заметкой, он выпрямился и в упор посмотрел на Альберта Кемпиона. В его внешности что-то неуловимо изменилось, благодаря чему, несмотря на потрепанную одежду, он неожиданно стал выглядеть настоящим гордым аристократом.

— Теперь мне все понятно, — сказал он. — Вы сделали это для моего отца, следовательно, я должен вернуться домой.

Альберт Кемпион не скрыл своего удивления.

— Рад, что вы так думаете. Но я не работаю на вашего отца и даже понятия не имел, что у вас такие сильные чувства по отношению к этому шедевру не самого лучшего вкуса.

Валь фыркнул.

— Не самого лучшего вкуса?.. Впрочем, вы же иностранец, и вам не понять, даже если я попытаюсь объяснить, как мы… — Он запнулся. — Как мы относимся к чаше.

Пока он говорил, его голос звучал все тише и тише, так что последнее слово Альберт не столько услышал, сколько угадал.

— Послушайте, — помолчав, сказал он. — Если вы перестанете изображать каменного гостя, то мне кажется, я смогу удивить вас еще сильнее. Только, пожалуйста сядьте и послушайте.

Валь Гирт, не удержавшись от улыбки, отчего в его лице появилось что-то мальчишеское, вновь опустился в кресло.

— Прошу прощения. Но я понятия не имею, кто вы. Извините меня за мою реакцию на фотографию, — смущенно продолжал он, — но, понимаете, мне очень трудно, ведь дома у нас не принято говорить о чаше. О важных вещах обыкновенно молчат… Поэтому фотография произвела на меня такое впечатление. Мой отец, наверное, сошел с ума, если… — Неожиданно в его глазах появилось тревожное выражение. — С ним ничего не случилось?

Альберт Кемпион покачал головой.

— Ничего не случилось, насколько мне известно. Фотографию сделали и напечатали без его ведома. Из-за нее, возможно, были неприятности…

— Наверняка, — мрачно подтвердил Валь. — Вы вряд ли поймете, но для нас это — святыня.

Он смущенно покраснел.

Все еще не выпуская из рук газету, он сидел в кресле, а Альберт пристроился на краю стола и заговорил:

— Знаете, пожалуй, мне пора преподать вам урок экономики, а потом я расскажу вам сказку. Прошу вас, выслушайте меня. Обещаю, будет интересно.

Валь кивнул.

— Не знаю, кто вы, но валяйте… Выкладывайте, что у вас там на уме.

Кемпион усмехнулся.

— Сначала лекция, а потом вы получите мое свидетельство о рождении, если захотите. Располагайтесь поудобнее, и я начну.

Валь послушно откинулся на спинку кресла, а Кемпион подался вперед, и его ничем не примечательное лицо вдруг преобразилось, став умным и сосредоточенным.

— Не знаю, относитесь ли вы к тем торговцам, которые изучают психологию, экономику и все остальное, — проговорил он, — но если это так, то вы должны были обратить внимание на некую особенность. Если вы достаточно обеспеченный человек, то самым главным для вас рано или поздно становятся ваши сиюминутные желания, и вы перестаете обращать внимание на такие мелочи, как закон, обычай или… кто выиграет регату.

Он замолчал, в упор глядя на Валя, и, только заметив, что тот следит за его мыслью, заговорил снова:

— Так вот, около пятидесяти лет назад шесть самых богатых людей земли — два британца, американец, два испанца и француз — сделали это интересное открытие в отношении objects d'art[2].

К счастью, у них были разные хобби, но каждым владела священная страсть коллекционера. — Мистер Кемпион опять помолчал.

— На этом урок заканчивается и начинается сказка. В один непрекрасный день шестеро джентльменов обнаружили, что могут купить для своих коллекций, которые они обожали, практически все, и тогда одному из них, самому жадному, захотелось нечто, чего нельзя было купить. Короче говоря, ему захотелось бесценных вещей, какие уважающие себя филантропы отдают в музеи, после чего они переходят в разряд национальных реликвий неизмеримой исторической ценности. Вы меня слушаете?

Валь кивнул.

— Слушаю. Но пока не понимаю, к чему вы ведете.

— Этот человек, которого мы назовем Этель, ибо это не его имя, сказал себе: «Этель, тебе нравится портрет Марии Антуанетты, который находится в Лувре, но он не продается. Ежели же ты все-таки попытаешься его купить, то, возможно, начнется война и тебе не обойтись без финансовых потерь. Значит, есть только один способ заполучить прекрасную картину». Он призвал к себе своего слугу Джорджа, столь же гениального, сколь, к сожалению, и порочного человека и спросил его: «Что ты об этом думаешь, Джордж?» А Джордж думал, что портрет можно украсть, если ему за это прилично заплатят, и, кстати, он знал подходящего для такого дела вора. Вот так, — с непонятным энтузиазмом произнес Кемпион, — все и началось.

Гирт вскочил.

— Вы серьезно все это говорите?

— Слушайте. Больше мне от вас ничего не надо. Когда Этель наслаждался картиной, а полиция предпринимала напрасные поиски в четырех странах и только в его частную коллекцию не заглядывала потому что он был очень важной персоной, к нему в гости зашел его приятель Эвелин, который был не беднее его и собирал керамику. Этель не удержался от искушения показать ему картину, и на Эвелина она произвела большое впечатление. «Как ты добыл ее? — спросил он. — Если ты заполучил портрет Марии Антуанетты, то почему я не могу иметь вазу из Британского музея? Я же не беднее тебя!»

«Ты — мой друг, — ответил ему Этель, — и не будешь меня шантажировать, ибо ты слишком благороден для этого. Я познакомлю тебя с моим слугой Джорджем, который все организует наилучшим образом». Так он и сделал. Джордж организовал похищение, только на сей раз он обратился к другому вору, который специализировался на вазах. Эвелин так обрадовался, что рассказал об этом своему другу Сесилю, тоже богачу и коллекционеру драгоценных украшений. Естественно, они вместе отправились к Джорджу, и все повторилось снова.

В течение пятидесяти лет довольно много богачей обращалось к Джорджу и его преемнику, так что теперь таких Этелей, Эвелинов и Сесилей стало неизмеримо больше. Вряд ли они составляют некое общество… Скорее, это — круг… Круг самых богатых и могущественных… Как вы понимаете, их вряд ли можно назвать преступниками, — продолжал он, — в общепринятом смысле слова Джордж и ему подобные имеют неприятности с законом, если попадаются, но и деньги оседают в их карманах.

Кроме того, эти люди никогда не покушаются на то, что можно купить. И они неприкасаемы, все эти Этели и Сесили, потому что (а) они очень важные, (б) Джордж и его преемник не знают, на кого именно они работают. В этом вся суть. Теперь понимаете?

Он умолк. Воздух в комнате как будто сгустился, и Валь ощутил надвигающуюся на него опасность.

— Это правда? Потрясающе! Почти так же потрясающе, как все, что сегодня происходит. Но я не совсем понимаю, какое это имеет отношение ко мне.

— Я уже подошел к этому. Однако сначала мне хотелось бы, чтобы вы поняли. В моей сказке есть одна очевидная нелепость. Она совершенно правдива. Разве «Мона Лиза» не исчезла однажды, чтобы объявиться потом при крайне странных обстоятельствах? Если вы напряжете вашу память, то вспомните, как время от времени газеты сообщают об исчезновении бесценных сокровищ, не имеющих рыночной цены.

— Наверное, кто-то из членов этого… этого «круга» уже умер? — спросил Гирт, помимо своей воли захваченный услышанным.

— Ну, да. Об этом я тоже хотел сказать. За пятьдесят лет количество миллионеров очень возросло. И маленький круг стал большим. Сразу после войны в нем было человек двадцать разных национальностей и разного цвета кожи, так что объединение, совершенно надежное для небольшого числа людей, перестало быть таковым. И тогда дело взял в свои руки человек, чье имя известно на всех континентах, гений организации, который придумал четыре-пять основополагающих законов. Короче говоря, теперешнее объединение существует на деловой основе. Теперь это, если хотите, Общество, которое, насколько мне известно, до сих пор никак не названо, но является практически всемогущим.