Школьные годы чудесные - Александр Тимофеевич Филичкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С учётом Глеба и соседского мальчика всего оказалось семь человек. В каждую кучку сначала бросили по самой крупной добыче. Причём, выбирали одной породы и роста. Потом, пошли в ход те, что поменьше и так до конца.
— Всё равно, получится не очень чтоб справедливо. — пробурчите вы недовольно: — Наверняка, не совпал общий вес.
— Да. — соглашусь я с вами: — но чтобы никому не стало обидно, каждую кучку разыграли по жребию. Для этого соседского мальчика поставили спиною к улову. Кто-то из взрослых указывал на какую-то кучку и спрашивал: — Это кому?
Малец выкрикивал имя. Так что, извините, пожалуйста, но тут всё сложилось по воле капризного случая. То есть, как кому повезёт. Обижаться уже вроде бы не на что, лишь на злодейку судьбу.
После довольно честной делёжки, рыболовы сложили свои части добычи в помеченные дома мешки. Они погрузились в машины и благополучно вернулись домой.
Бабушка встретила их у ворот. Она увидела огромный улов и опять начала причитать: — Фёдор, ну зачем нам столько рыбы?
— Положим всё в холодильник. — ответил дедушка Глеба.
В те годы, жизнь в стране стала лучше. Такой агрегат уже год стоял в доме родных и постоянно использовался по своему назначению.
— Кто же есть её, будет потом? — не унималась старушка: — Все наши дети разъехались. Да и не влезет она в морозилку.
Бабушка оказалась права. Часть улова не удалось заморозить. Так что, пришлось стареньким родичам вспомнить свой прошлый опыт. Только в этот раз, уже Глеб взял несколько вёдер и наполнил их рыбой. После чего, он брал их по очереди. Разносил по ближайшим дворам и отдавал задарма благодарным соседям.
Зайчонок
Однажды, бабушка кликнула Глеба и послала его в магазин, взять чаю и сахару. Вместе с ним пошёл соседский парнишка по имени Костя. Ему тоже было нужно, что-то купить. Сельпо находилось в соседней деревне. Дорога к нему протянулась на три километра, а напрямки, через степь, оказалось всего полтора.
Купив то, что нужно, мальчишки возвращались домой коротким путём. Вокруг торчали небольшие кусты и пучки разной травы, достигавшие им до груди. Изредка среди них мелькали лёгкие тени. Это бегали шустрые зайцы. В то время, их там было не счесть.
Пацаны не дошли до дома две сотни метров. Внезапно, Глеб увидел в траве странный светло-серый комочек. Он низко нагнулся и разглядел миниатюрного зайчика, неподвижно сидевшего под кустиком засохшей травы.
Мальчишка поднял зайчонка с земли. Зверёк легко уместился в его узких ладонях. Самое, удивительное было в том, что он не старался никуда убежать. Просто закрыл глаза, плотно прижал ушки к спине и замер, как неживой.
— Положи-ка на место. — строго сказал Костя Глебу.
— Он же отстал от мамы-зайчихи. — откликнулся мальчик: — Теперь он погибнет от голода. Нужно его взять с собою домой.
— Нет! — отрезал товарищ: — Он никуда не терялся. Зайчихи всегда так поступают. Оставляют детёныша там, где родился и сразу уходят.
— А что же он ест? — удивился встревоженный Глеб: — Неужели сразу начнёт хрумкать траву?
— Придёт мама и накормит его.
— Как же она его тут найдёт? Вон степь, какая большая, конца и края не видно.
— Они не ищут своих личных детей. — объяснил Глебу сосед: — Любая зайчиха, проходившая рядом, учует детёныша. Она подойдёт и накормит, чей бы он ни был. Её собственный или совершенно чужой.
Глеб выслушал эту историю. Он ничуть в неё не поверил и, несмотря на строгий приказ, забрал зайчонка с собой. Мальчик принёс находку домой. Там он показал добычу родным.
Все посмотрели на Глеба с большим осуждением. Они в один голос повторили всё то, что рассказывал Костя, и предлагали, как можно скорее, вернуть зайчонка на место.
Лишь старый дедушка Глеба, бывалый охотник, не поддержал домочадцев. Он заявил, что это уже бесполезно. Раз зверёк побывал в руках у мальчишки, то человеческий запах будет отпугивать осторожных зайчих. Значит, никто к нему не придёт, и он скоро умрёт.
Глеб положил найдёныша в пустую картонку от обуви и попытался его накормить. К сожалению мальчика, ни траву, ни капустные листья, ни хлеб питомец не ел, а свежего молока в доме тогда не нашлось.
Дело в том, что весь надой от коровы или овец не ставили в холодильник надолго, его сразу пускали на дело. То есть, прогоняли его через механический аппарат под названием сепаратор.
Полученные сливки превращались в сметану, которую не меньше недели могли кушать люди. Потом, на ней жарили картошку и прочую пищу. Оставшуюся прозрачную жидкость, которая называлась обрат, давали телятам, ягнятам и птице.
Иногда молоку сразу давали скисать и делали из него кисломолочный напиток, похожий на магазинный кефир. Это была простокваша. Она не портилась дня два или три. Её пили, как йогурт, а из остатков варили творог.
Одним словом, ближе к обеду, молока в доме уже не осталось. Нужно было всем ждать, пока приблизиться вечер. Тогда пригонят корову из стада, и старая бабушка Глеба её, наконец-то, подоит.
Лишь после этого, можно будет налить молоко в небольшую бутылочку, надеть на неё детскую соску и накормить несчастного зайчика. А пока, пусть немного потерпит.
Вскоре Глеб понял, что играть с зайчиком не интересно, не то, что с обыкновенным котёнком. Он не бегал за каждой бумажкой на ниточке, не прыгал и не делал уморительный вид, что ловит мышей. Он просто лежал, прижав уши к спинке, и редко моргал.
Тут парнишку кликнула бабушка и попросила вскипятить чаю к обеду. Он вытряхнул из самовара старые угли, пошёл к колодцу и, при помощи ворота, достал ведро чистой воды. Вернувшись назад, Глеб залил жидкость внутрь аппарата и закрыл верхнюю крышку.
После чего, нарубил тонких щепочек небольшим топором и одну за другой бросил в вертикальную топку. Затем, поджёг топливо спичкой, стал брать мелкие чурочки и подкладывать сверху.
Скоро дрова разгорелись. Глеб надел на самовар дымовую трубу, длинною в полметра. Оставалось лишь иногда кидать внутрь полешки и ждать, когда вода закипит? На это на всё уходило около часа. Не то, что у мощного электрочайника.
Разобравшись с большим самоваром, Глеб обратил внимание на домашнюю кошку, по имени Муська. Два дня назад, она окатилась в сарае, в старом лукошке, стоящем в самом тёмном углу.
От такого трудного дела, она очень устала, и первые сутки
