Начнём с понедельника - Светлана Сервилина

– А мне показалось, что у вас дружный коллектив! – Юле захотелось разговорить собеседника и побольше узнать о погибшем.

– Нормальный коллектив, – как-то уклончиво сказал Руслан, – ну что, будем монтировать?

– Да, давайте!

Закончив наговаривать закадровый текст, Юля опять попыталась завести беседу об Артуре, пока Руслан «набирал» видеоряд. На этот раз режиссер выдал интересную информацию. Оказывается, «не дружил» погибший с главным редактором.

– Ты же теперь в нашей команде, – оправдывая свою откровенность, продолжил Руслан, – Карина – баба желчная и жадная (мягко выражаясь), со всего и всегда хочет поиметь. Вот недавно, например, проводили телевизионный детский конкурс на лучший танец. Кроме солидных призов, которые предоставил спонсор, детям давали шоколадки. Так представляешь, наша Карина пару ящиков приперла втихаря к себе в кабинет и ест понемногу. Уборщица успевает только обертки выбрасывать! Все знают и молчат, а Артур на летучке при всех выдал: «Ты бы, Карина, станцевала нам что ли! Хоть посмотрели бы, за что шоколадки второй месяц лопаешь!» – Руслан опять ухмыльнулся и продолжил, – Карина так орала! Типа: не твое дело, за своими бабами смотри!

Может быть, словоохотливый режиссер еще что-нибудь рассказал бы, но тут открылась дверь и девица, которая курила через длинный мундштук, с порога спросила:

– Ты – Юля?

– Да.

– Тебя в кабинет главного режиссера зовут!

Тут вступился Руслан:

– Да мы только скелет собрали, еще закрывать по видео надо!

– Сам закроешь, Агафонов, в первый раз что ли? Ее майор этот зовет!

– Да она же ничего не знает, чё её допрашивать?

– Слышь, Руслан, не твое дело. Мне сказали, чтоб я позвала – я зову!

Он с неприязнью посмотрел на вошедшую и фыркнул.

Юля вылезла из-за стойки с микрофоном и, обращаясь к девице спросила:

– Вы мне покажите, куда идти?

– Естественно! – важно заявила девица и добавила снисходительно, – Да ты не бойся, уже почти всех, кто на студии, допросили.

– А я и не боюсь, – с достоинством ответила Юля и последовала за коллегой.

У Артура в кабинете она не была, поэтому с интересом огляделась. Здесь все было добротно и по-мужски уютно: удобное кожаное кресло, сквозь стеклянные створки шкафа видны аккуратно поставленные видеокассеты, на стене – календарь и фотографии рабочих моментов съемок в стильных рамках, на столе – современный канцелярский набор, фото ребенка, а над столом – небольшая полка с сувенирами и забавная игрушка – пучеглазая сова.

– Садитесь, – майор кивнул на стул, – и представьтесь.

– Симонова Юлия Сергеевна.

После того, как журналистка продиктовала свои паспортные данные и год рождения, Андрей Борисович Осипов (так звали офицера) спросил:

– Юлия Сергеевна, а вы знали убитого раньше?

– Нет, не знала, – ответила журналистка и добавила, – я вчера увидела его впервые.

– Тогда куда же вы с ним поехали после собеседования?

«Ого, – кто-то видел и уже доложил! Хороший коллективчик!» – с иронией подумала Юля и пересказала свою беседу с режиссером майору.

– Как я понял, у Артура Гордина отложилась встреча. Почему же тогда он не остался на студии, а повез незнакомую девушку домой?

– Андрей Борисович, я не знаю! В тот момент я была рада, что меня взяли на работу, а тут главный режиссер предлагает подвести. Ничего криминального я в этом не вижу.

В дверь просунулась голова лейтенанта:

– Андрей Борисович, мы с медэкспертом все закончили тут, едем в контору!

– Давай, Виталик! Я тоже скоро подъеду, – и, повернувшись к девушке, продолжил, – а где вы раньше работали, Юлия Сергеевна?

– На телевидении в Советске – это районный центр, – решила уточнить журналистка.

– В Советске? – переспросил он и заулыбался, – Там начальником убойного отдела служит мой однокашник – Никаноров.

– Володя?

– Вы его знаете? – сразу оживился Осипов.

– Ну, конечно, я с ним передачи делала о преступности в городе и охране правопорядка. И вообще, мы с ним подружились.

– Надо же, вот мир тесен! – подытожил Андрей Борисович и пожаловался новой знакомой, – Устал я сегодня, Юлия Сергеевна, – и, глянув на часы, предложил, – внизу кафе. Давайте спустимся и перекусим, а то уже четвертый час…

– Замечательная идея, – с улыбкой ответила журналистка, – я с утра даже кофе не пила.

За обедом майор расслабился и стал вспоминать институтские годы и общего знакомого Владимира Никанорова. А Юля внимательно присмотрелась к собеседнику. Спортивного сложения мужчина лет тридцати пяти – тридцати шести. На первый взгляд – обыкновенный, ничем не примечательный: короткие темно-русые волосы смешно торчат, видимо от ношения форменной фуражки. Вне кабинета, Осипова как будто подменили. Он улыбался рассказывая о друге, и улыбка удивительным образом меняла его лицо. В синих глазах появлялись озорные искорки, а совершенно ровные и белые зубы придавали лицу невероятное обаяние.

– А что вы, Юлия Сергеевна, думаете о случившемся?

– Давайте на «ты» Андрей Борисович? Журналисты – народ демократичный и обычно отчество не употребляют.

– Что же, я – не журналист, но принимаю ваше, пардон, твое предложение, – заулыбался офицер, – так что думаешь?

– Повторюсь, что убитого я знала всего несколько часов, но, суммируя свои впечатления и рассказы окружающих, думаю, что он был лидером в коллективе. Нравился женщинам и у него, возможно, были служебные романы.

– Да-да, вполне возможно убийство из-за ревности, – задумчиво произнес Андрей.

– А как он был убит?

– Нанесен удар острым предметом в область сердца.

– Ножом?

– Возможно и ножом, но порез неширокий – примерно сантиметр…

– У обычных ножей лезвие шире, – взяв со скатерти столовый нож, Юля внимательно посмотрела на него, – может быть, шпагой?

– Шпага по размеру подходит, – резонно ответил сыщик и, улыбнулся, – только время дуэлей давно прошло.

Собеседница кивнула.

– А ты – наблюдательная! Поможешь нам?

Девушка оторвала взгляд от ножа и, подняв от удивления брови, молча посмотрела на собеседника.

– Понимаешь, Юль, – продолжил он, – мне не все расскажут, как, например, тебе. Потому что я для них – мент, а ты – сотрудница, член коллектива!

– То есть, предлагаешь быть «казачком засланным»? – подмигнула журналистка.

– Так точно! Надо найти убийцу, это главное! – офицер вздохнул, – И вполне возможно он ходит где-то рядом!

Подошла молоденькая официантка и спросила:

– Вам что-нибудь еще?

– Нет, спасибо, – вежливо ответил Осипов, – счет, пожалуйста!

Юля посмотрела на девушку и, когда она отошла, прошептала, наклоняясь через стол ближе к собеседнику:

– А наша официантка плакала…

Андрей тут же перевел взгляд на уходившую девушку. Прекрасно сложена, с роскошными светло-пепельными волосами, убранными заколкой на затылке, официантка понуро шла мимо столиков в сторону кухни.

– Интересная мысль. Надо проверить. Но, понимаешь, что меня беспокоит – охранник сидел на месте и, если даже выходил курить, то все равно, мимо него никто бы не прошел незамеченным. Курилка-то на входе, а это значит, что режиссера убил тот, кто был на эфире!

– Мне кажется, это слишком просто, Андрей. Да и зачем убийце так рисковать? На эфире задействована небольшая группа коллектива. Значит, легко вычислить преступника.

– Да, работало всего пять человек: режиссер Руслан Агафонов, оператор Виктор Николаев, звукорежиссер Игорь Воронцов, ведущая – Оксана Демина и инженер Валерий Шкуро. Вот пять подозреваемых.

– А еще охранник. Его тоже не надо исключать!

– Согласен! Значит еще, – он заглянул в блокнот, – Геннадий Перов. Но вычислить, как ты говоришь, преступника совсем непросто: у них же коллективное алиби.

– Кстати, а что делал Артур на студии так поздно? Он же не задействован на эфире?

– Да, это вопрос, на который он уже не ответит. Охранник сказал, что режиссер вернулся на студию примерно в семь.

– То есть, когда уже начался эфир? Значит, все были в павильоне и его не видели?

– Да, все кроме инженера, но тот мне сказал, что из мастерской не выходил: паял какую-то схему.

– Значит, где находился и что делал Артур, никто не знает? Студия-то – большая!

– А по-твоему, – заинтересованно спросил опер, – что он мог делать?

– Он мог сидеть в кабинете что-то писать или говорить по телефону, – Юля задумалась, – мог в монтажной собирать программу или подбирать музыку, мог в отсмотровой, наконец, проверять снятый видеоматериал…

Осипов потер шею и, сдвинув брови, задумчиво произнес:

– Как у вас на телевидении все сложно… Мне казалось, кнопку на камере нажал, снял и вот, товарищи зрители, смотрите кино, – он улыбнулся.