Длинная Жизнь Маши Во - Лариса Михайловна Билевич

– Неужели им все это нужно? – спрашивала она себя в недоумении.

Маша переселилась на Олину голову ещё в метро и решила что пока лучшего «дома» ей не найти.

В школу, куда ходил почти каждый день Лёша, её не тянуло.

– Что я там не видела? – думала Маша.

Но настоящей причиной был её страх, о котором она боялась себе признаться, страх, что школа напомнит ей об оставленной в Чесаловке матери.

Можно было конечно опять перебраться к Константину Сергеевичу, но он работал очень далеко от дома, и Маше становилось не по себе от одной только мысли о долгой дороге, о «пересадках» и жутких подземных двигающихся лестницах.

У Лёши была ещё годовалая сестрёнка Настенька, но Настенька была совсем «не вариант» с её почти белыми и тоненькими как пух одуванчика волосёнками.

Так что Маше ничего не оставалось, как жить на голове Оли и ждать пока её выведут в свет.

Маша терпеливо ждала когда же, наконец Оля наденет одно из своих роскошных вечерних платьев и пойдёт в Большой театр, или в Третьяковскую Галерею, или в Пушкинский музей, или ещё куда-нибудь.

Но шли дни и недели, а Оля все не вылезала из своих джинсов и не выходила никуда дальше детской площадки во дворе и магазина, который находился в пяти минутах ходьбы от дома.

Через два месяца такой жизни, Маша впала в отчаяние. Она стала всё чаще вспоминать о маме и жалеть о своем переезде в столицу. Она даже стала подумывать о возвращении в школу.

– Какая разница, где тосковать по маме, зато хоть научусь чему-нибудь! А то так ведь и английский можно забыть! – размышляла Маша.

И вот когда она уже окончательно решила перебираться к Лёше, он вдруг взял и заболел ангиной. Он лежал в кровати с высоченной температурой, и Маша даже боялась к нему приближаться. Чтобы не заразиться, Маша пряталась в шерсти большой плюшевой собаки, которая всегда сидела в кресле, закрывая собой некрасивое коричневое пятно неизвестного происхождения.

Жить на собаке было скучно и голодно, но мысль о том, что в случае её болезни за ней некому будет ухаживать, предавала ей сил. Еще помогало терпеть голод желание похудеть, – за время жизни в Москве Маша стала чаще обычного сосать кровь, что привело к ожирению.

– Сброшу лишние пару грамм к лету, – мечтала Маша. Мечтала она так недолго: дня три. На четвёртый день внутренний голос, который почему-то был точной копией голоса её мамы, вдруг спросил её:

– Ну и кому ты будешь нужна такая вся стройная? Кому ты вообще нужна?

– Себе! Себе я нужна! – заорала Маша так громко, что Оля, которая как раз проходила мимо чуть ли не уронила градусник.

– Опять пошла с больным контактировать! – подумала Маша с некоторым осуждением и даже завистью.

На какое-то мгновение ей страстно захотелось встретить свою «вторую половинку» и завести семью, но она вовремя себя одёрнула – она слишком хорошо знала, чем заканчивается семейная жизнь у вшей.

– Надо трезво смотреть на вещи, – говорила себе Маша, – у вшей может быть или короткая жизнь в семейном кругу или длинная жизнь в одиночестве. Маша выбрала второе, – она хотела жить долго.

Оставшиеся три дня до полного Лешиного выздоровления Маша провела на собаке, в состоянии, которое она сама описывала как «горестная тоска».

На исходе третьего дня в ее кресло, придавив собаке передние лапы, плюхнулся Константин Сергеич.

– В командировку посылают, – произнес он, устало вздохнув.

– Насколько? – спросила Оля недовольным тоном.

– На месяц.

– На месяц?! – зачем-то переспросила Оля. Было видно, что она вот-вот расплачется.

– А почему ты не спрашиваешь, куда меня посылают? – удивился Константин Сергеич.

– Какая разница куда! Ты там будешь жить в шикарной гостинице с трёхразовым питанием, ходить на интересную работу ПЕШКОМ, а я тут буду крутиться одна с двумя детьми целый месяц.

Оля упала лицом вниз на стоявший рядом с креслом диван и заревела.

– Олик, ну не расстраивайся ты так! Время же, сама знаешь, как быстро летит, – утешал жену К.С., гладя её по голове. Он уже переместился на диван, и Маша поздравила себя с тем, что успела вовремя на него переползти. Она нетерпеливо потирала лапки, предвкушая скорое путешествие.

– Зато я тебе навезу всякой всячины – шелков разных, жемчугов, зелёного чая, – продолжал К.С..

– Как будто в Москве этого нет, – равнодушно сказала Оля. Она уже не плакала, но время от времени всё ещё шмыгала носом.

– Конечно, есть, – согласился К.С., – но в Китае все это гораздо дешевле!

Маша не могла поверить своим ушам. Неужели её мечта попасть на родину предков сбудется! Значит, она не зря покинула Чесаловку, не зря оставила школьную жизнь и свою бедную маму (в последнем она не была полностью уверена, но сейчас ей не хотелось предаваться грустным мыслям)!

На следующий день Маша с волнением следила за тем, как К.С. пакует чемодан. Оля бегала вокруг него и всё норовила подсунуть мужу какую-нибудь нужную вещь, – например, ещё одну рубашку или ещё одну пару носков. К.С. дожидался, когда жена выйдет из комнаты и прятал все эти «лишние тряпки» обратно в шкаф, на самое дно. Он любил путешествовать налегке.

Уже ночью Маша и К.С. выехали в аэропорт. Надо было опять трястись в тесном автобусе, потом долго ехать в метро с двумя пересадками, потом опять в автобусе. Но теперь дорога Машу нисколечко не смущала. Каждую минуту она повторяла себе:

– Через каких-то несколько часов я буду в Китае!

Теперь Машу всё радовало. Каждая станция метро казалась ей красивее предыдущей, движущиеся лестницы больше не пугали, а наоборот, вызывали восторг, шум приближающегося поезда обещал счастливую, светлую и долгую жизнь.

В аэропорту Машу охватило такое волнение, что она не могла усидеть на месте. А тут еще какие-то постоянные очереди, которые, как казалось Маше, никогда не кончатся. В одной из таких очередей Маша не выдержала и поползла из одного её конца в другой.

Где-то посередине очереди, она вдруг услышала совсем близко от себя тихий вкрадчивый голос:

– Синеглазая! Давайте знакомится! Меня зовут …

Маша в панике бросилась обратно, так и не узнав, как зовут обладателя тихого голоса. Через несколько минут она уже сидела на родной, уже начинающей седеть, голове К.С., тяжело дыша и дрожа всем телом. За время столичной жизни, она совсем отвыкла от быстрых перемещений. К тому же случайная встреча с особью мужского пола всерьёз ее напугала. Ей было даже страшно