Разноцветные “белые вороны” - Ирина Медведева

— Ребята! Хватит болтать глупости! Пошли ко мне в комнату, я покажу вам мою новую машину!

А мать вместо того чтобы сделать ему хотя бы замечание, еще и рассказывает потом знакомым, какой у нее бойкий и не по годам развитый мальчик: вот так, запросто, обращается со взрослыми!

— Он у меня без комплексов, — добавляет она. — А это главное. Счастливее будет.

То есть, говоря попросту: пусть вырастет эгоистом, хамом, зверем, лишь бы был счастлив.

Родители, которые рассуждают подобным образом, заблуждаются как минимум трижды. Во–первых, их беззаветная родительская любовь вряд ли выдержит проверку временем: им очень трудно будет любить ПОДРОСШЕГО зверя. Во–вторых, из уютного семейного круга ребенок очень быстро попадает в тот мир, где нет всепрощающих родителей: в сад, школу, а потом дальше… И везде его будут ненавидеть. А может ли быть счастлив человек, окруженный ненавистью?.. И наконец, самое главное и самое на первый взгляд удивительное. Ребенок, которому все позволяется, НЕСЧАСТЛИВ ДАЖЕ В ДЕТСТВЕ! Вроде бы парадокс, но это так. Понаблюдайте за избалованным ребенком. Он то и дело капризничает, то и дело меняет и наращивает требования. Будто бы нарочно нарывается на отказ. У нас такое впечатление, что ребенок подсознательно ищет грань дозволенного, на которую ему не указывают родители. И очень нервничает, так как для него это непосильная задача. А в безграничном, бесформенном пространстве вседозволенности, где нет никаких ориентиров и поэтому не за что зацепиться, ему страшно неуютно.

Вы скажете: совсем заморочили голову! То ребенка надо с утра до ночи хвалить, то необходимо наказывать… Чему же верить?

Постараемся объяснить. Вы хвалите ребенка, давая ему понять, что он все ближе и ближе к желаемому совершенству. Вы делаете ему замечание, ругаете или наказываете, как бы демонстрируя, что вы потрясены его отходом от совершенства. Ребенок должен чувствовать: вы сердитесь не потому, что он плохой, КАК ВСЕГДА, а потому что он, такой чудесный, умный, смелый и т. п., ВДРУГ поразил вас несоответствием своему всегдашнему облику.

Если ваш ребенок не терпит критики, болезненно реагирует на замечания, очень советуем задуматься: а достаточно ли часто вы его хвалите, ласкаете, возвышаете в его собственных глазах? Обычно на это возражают:

— Что вы?! Он у нас захвален, заласкан.

А мы отвечаем, что у каждого человека не только своя норма потребления сахара или степень утомляемости, но и своя, индивидуальная потребность в поощрении. В данном случае не сравнивайте с собой. Возраст человека часто обратно пропорционален потребности в ласке.

Но вернемся к наказаниям. Беседуя с родителями, мы многократно убеждались в том, что в вопросе наказаний существует опасная путаница, и связана она с грубым нарушением иерархии наказаний. Практически никто не сомневается в том, что нет ничего страшнее телесных наказаний. Дескать, до ребенка нельзя и пальцем дотронуться. Зато с ним можно целый день не разговаривать. И хотя наше мнение по этому вопросу идет вразрез с общепринятым, осмелимся все же утверждать: нет безобиднее наказания, чем искренний шлепок, и нет кары страшнее, чем обдуманный, методичный бойкот. Естественно, мы не призываем хлестать ребенка розгами или «оттягивать» ременной пряжкой. И пощечина очень оскорбительное, а потому неприемлемое наказание. Но шлепнуть ребенка по попке или ЛЕГОНЬКО (!) по губам, если он грубит и сквернословит, — это, как принято говорить, «святое дело».

Разумеется, каждому овощу — свое время. И пользоваться этим лучше всего в раннем детстве, когда ребенок еще мало понимает слова. Тогда годам к четырем–пяти в большинстве случаев достаточно лишь сказать строгим голосом:

— Ну что, тебя шлепнуть? И инцидент исчерпан.

В старых романах чаще можно было встретить восклицание:

— Я самый несчастный человек! Весь мир от меня отвернулся!

Детский мир — это вы, его родители, его семья. Поэтому когда вы перестаете с ним разговаривать, он, конечно, так красиво и патетично не восклицает, но ощущение у него будет именно это: весь мир от него отвернулся. Это тяжелая артиллерия, и пользоваться ею нужно, по нашему мнению, в самых крайних случаях, когда весь остальной арсенал наказаний испробован безрезультатно.

Очень полезно, конечно, наказывать и лишением чего–то, каких–то любимых кушаний, предметов и развлечений. Однако тут важно не впасть в другую ошибку. Часто родители боятся лишить ребенка самого для него дорогого, считая, что это чересчур жестоко. А потом удивляются, что наказание не действует. Но ведь они лишили его только того, без чего он вполне может обойтись! Какое же это наказание?

Хочется поговорить и еще об одном популярном заблуждении. Принято утверждать, что родители в вопросах воспитания детей должны выступать «единым фронтом». Отсутствие же этого единства рассматривается как порок. «А–а, ты у нас добренький, ты его всегда прощаешь, никакой требовательности… Я одно говорю, а ты другое?! Если я наказываю, ты должен меня поддерживать!»

Конечно, родители должны быть едины в главном: в представлениях о добре и зле, о том, что черное, а что белое. К примеру, если мать говорит, что воровать нехорошо, отцу негоже утверждать, что воровство — одна из главных добродетелей. Но если мать поставила ребенка в угол и он уже какое–то время там постоял и, судя по всему, его это сильно опечалило, прав будет отец, который пожалеет наказанного ребенка. Нет, он, конечно, не подвергнет сомнению авторитет матери, не скажет, что она плохая, злая, жестокая! Не скажет, и что провинность ничтожная, а потому недостойна наказания. Соглашаясь со справедливостью кары, он ВСЕ РАВНО пожалеет.

Что делаем мы, поссорившись с мужем или женой? Звоним подруге, идем «посидеть с ребятами»… да в конце концов просто уходим на работу! Короче говоря, у взрослых есть та или иная отдушина. А куда деваться ребенку? Кому он пожалуется на свое страдание? (Ведь он все равно страдает, даже если знает, что наказан за дело.) Несокрушимый комплот родителей невыносим. Да и наша цель вовсе не в том, чтобы помучить ребенка!

Важно лишь следить за тем, чтобы роли карающего и милующего НЕ ЗАКРЕПЛЯЛИСЬ. Сегодня накажет мама, а пожалеет папа. А завтра наоборот. Очень естественно, когда жалеет бабушка. И не надо ее за это упрекать. Так было во все времена. А закрепление ролей карающего и милующего опасно не только тем, что ребенок будет бояться или даже ненавидеть сурового родителя. Опасность таится и в том, что сердобольный отец (или мать) начинает самоутверждаться за счет злой, плохой мамы (или папы). И в один прекрасный день ребенок попытается образовать комплот с добрым родителем против злого. И постепенно разгорится война, а семья сейчас едва ли не единственный оплот мира…

О ПОЛЬЗЕ БЕСПРИНЦИПНОСТИ

Раз уж мы в предыдущем очерке упомянули о «войне и мире», как–то само собой выскакивает слово из современного политического лексикона — компромисс». И, может быть, потому сегодняшняя политика нас так ужасает раздорами и войнами и так мало радует миротворческими успехами, что наши государственные деятели слово «компромисс» выучили, а вот что за ним стоит — не чувствуют. Не то чтобы не понимают, а именно НЕ ЧУВСТВУЮТ. У них не сформировано побуждение к взаимным уступкам. И это вполне понятно: общество, в котором главенствовала система «приказ–подчинение», не располагало к компромиссам.

Казалось бы, настали другие времена, и люди уже понимают, что «соглашение» и «соглашательство» далеко не одно и то же. Однако когда речь заходит о воспитании, на первый план выступают слова «принципы», «принципиальность». «Я своему сыну принципиально не разрешаю после девяти вечера смотреть телевизор… А я своей принципиально не покупаю хорошие вещи: она неряха».

Справедливости ради отметим, что особенно не любят «поступаться принципами» мужчины. А на уступчивость своих жен в отношениях с детьми жалуются как на порок. «Это она ему потакает, я–то никогда!»

Вот очень распространенный диалог:

Отец: Петя, иди домой!

Петя: Пап, я еще немного поиграю…

Отец: Иди домой, тебе говорят!

Петя: Пап, ну, пожалуйста!.. Еще пять минуток…

Отец: Нет.

Петя: Ну хоть минуточку!

Отец (с гордым пафосом): Я сказал «нет» — значит, нет!

Интересно, что ребенок в этом диалоге дает отцу образец правильных человеческих отношений. Но отец, увы, этот урок не воспринимает. Смотрите:

Петя просит сначала дать ему пять минут. Получив отказ, соглашается на одну минуту. Но отец гордится своей принципиальностью. Хотя чем, собственно, гордиться? Проявлением бессмысленной, абсурдной власти над ребенком, который и так, по понятным причинам, находится во власти родителей? Что изменится, если ребенок еще пять минут побудет на улице? Раз он просит продлить время прогулки, значит, ему на улице хорошо, весело. А так он идет домой с ревом, с опущенной головой, и заряд отрицательных эмоций полностью «съедает» все положительные. Если это случается регулярно (а в семьях, где даже чихают «принципиально», так и бывает), то грошовое самоутверждение родителей происходит за счет подавления воли ребенка, а значит, за счет его психического здоровья.