Тайна Хантсвилла - Юлиус Мадер

Сговор состоялся. Студент машиностроительного факультета Вернер фон Браун был вызван из Цюриха...

Заглянуть в архиреакционный дом, где прошло детство Вернера фон Брауна, было необходимо, ибо здесь зародилась будущая карьера «ракетного барона». В биографиях Вернера фон Брауна, прошедших его личную цензуру, нет ни слова о закулисной стороне его профессии. Для обмана общественного мнения он придумал вполне невинную, но малоубедительную версию. Мол, вдохновленный своей матерью – астрономом-любителем, он построил себе телескоп и целые ночи подряд наблюдал за – Луной и Марсом. Еще тогда его потрясло величие бесконечного пространства. По словам инженера-ракетчика Гейнца Гартмана, Вернер фон Браун так живописал охвативший его восторг покорителя космоса: «Это была цель, которой можно было посвятить свою жизнь! Не только наблюдать Луну и планеты в телескоп, но и самому прорваться во Вселенную, исследовать таинственные миры! Я понял тогда, какие чувства могли владеть Колумбом»2.

В этой басне нет и доли правды. Безобидный примитивный телескоп занял в ней место изрыгающих смерть орудийных стволов. Вместо прусских офицеров, из винтовок, пулеметов и гаубиц стрелявших по французам, бельгийцам, англичанам, американцам, русским и даже по своим соотечественникам, появилась изящная, словно фея, матушка, любившая астрономию. Вместо опасных планов создания военных ракет появилось исследование космоса исключительно в гуманных целях.

Но гуманизм и прусско-германская мания величия с присущим ей милитаризмом – понятия несовместимые. Магнус фон Браун с типично прусским высокомерием и цинизмом говорил о людях своим сыновьям, напутствуя их в жизнь: «Люди – это добродушные бараны с инстинктом хищного зверя, готовые следовать за любым пастухом, у которого есть палка и сторожевая собака, и готовые убивать, если прикажет этот пастух»3.

Этот баронско-каннибальский образ мыслей свидетельствует о том, что пруссачество и милитаризм – синонимы бесчеловечности. Подобно тому как хищный волк не станет безобидным вегетарианцем, так и одержимый войной Вернер фон Браун, в жилах которого течет кровь прусских баронов-милитаристов, не станет невинной овечкой.

Грохот над Рейникендорфом

Не прошло и двух с половиной лет после торжественного празднования дня рождения Вернера фон Брауна в Обер-Визентале, как английский репортер Сефтон Делмер, часто пишущий под псевдонимами, случайно наткнулся в берлинском районе Рейникендорф на нечто весьма странное. На заброшенном пустыре стояло несколько сараев, и было похоже, что они предназначены главным образом для того, чтобы скрыть их содержимое от непрошенных глаз. Человек в замасленном халате, возившийся с конусообразным металлическим предметом, представился любопытствующему англичанину: дипломированный инженер Небель.

– Я строю для рейхсвера суперракету, – заметил он, следя за тем, какое впечатление произвели его слова на английского журналиста.

Молодой человек, стоявший рядом с Рудольфом Небелем и буквально сгоравший от нетерпения тоже представиться, щелкнул каблуками, чуть поклонился и програссировал:

– Фон Браун.

– В один прекрасный день, – продолжал инженер, – ракеты, подобные этой, вытеснят артиллерию и даже бомбардировщики на свалку истории4.

Вернер смотрел на своего учителя влюбленными глазами. Делмер же счел Небеля фантазером и склонен был даже злорадствовать по поводу того, что рейхсвер вкладывает деньги в столь утопические проекты. Одиннадцать лет спустя его соотечественникам пришлось на себе испытать, сколь роковым было это заблуждение.

Возможностями создания двигателя, работающего на основе принципа отдачи, уже с начала века интересовались гениальные ученые, способные инженеры, жаждущие сенсаций прожектеры, фабриканты – любители шумной рекламы и кинопродюсеры во многих странах. Ракеты были грудными младенцами того времени, и их духовные отцы с самого начала возлагали на них большие надежды.

Серьезные исследователи в своем полете мыслей намного обгоняли реальные условия, состояние производительных сил. Еще в 1895 году русский ученый К. Э. Циолковский начинает изучать проблемы создания ракет большой мощности. В 1903 году он передает изумленным специалистам свою работу «Исследование мировых пространств реактивными приборами». В ней он развивает основы теории ракетных двигателей, работающих на кислороде и водороде, которые с тех пор называют жидкостно-реактивными, в отличие от двигателей на твердом топливе. Циолковский смело стремится к полету в космос. В 1912 году он излагает свою вторую, улучшенную теорию об исследовании мировых пространств посредством ракетных кораблей. В 1915 году он предлагает проект конструкции ракеты, в котором формулирует уже свои взгляды относительно камеры сгорания ракетного двигателя, а также необходимых системах подачи топлива. Первая мировая война замедлила темпы работы этого неутомимого изобретателя ракет, занимавшегося решением больших научных задач космонавтики в мирных целях.

Однако в последний год войны стало очевидно, что в головах милитаристов во все большей мере зреют проекты создания ракет в военных целях. Так, в 1917 году 23-летний доброволец армии австрийского императора, фельдфебель санитарной службы Герман Оберт разрабатывает проект боевой ракеты длиной 25 и диаметром 5 метров, которая, работая на смеси спирта и кислорода, должна пролететь несколько сот километров и с помощью специальных автоматов сбросить на английское население 10 тысяч тонн взрывчатки. Его комментарий в этой связи был лаконичным: «Я думаю, что несколько таких ракет окажут кое-какое воздействие на Англию». В 1918 году кайзеровский офицер Рудольф Небель запускает со своего самолета-истребителя две построенные им небольшие ракеты на объекты противника. Герман Оберт, ставший тем временем румынским гражданином, в 1923 году в своей докторской диссертации «Ракета в межпланетном пространстве», базировавшейся на основных исследованиях Циолковского, объяснил принцип многоступенчатости для увеличения дальности полета ракеты.

Работы над ракетами продолжались. Герман Оберт, Рудольф Небель и Клаус Ридель производили эксперименты с ракетными двигателями. В 1930 году Небель построил в Рейникендорфе жидкостную ракету, стартом которой началась новая серия испытаний. Небель обратился к отечественным промышленникам с просьбой о пожертвованиях и пригласил американского автомобильного короля Генри Форда посетить рейникендорфский полигон, которому с целью рекламы было дано название «Первый ракетодром мира». Форд действительно приехал в октябре в Берлин. Вслед за этим американские меценаты предложили Рудольфу Небелю миллион марок, если он организует запуск тридцати ракет в США. Ракетный бизнес начал развиваться. В 1931 году группа Небеля испытала 87 малых ракет, одна из которых, «Мирак-2», поднялась на высоту 60 метров.