Михалко - Болеслав Прус

- Это я, - сказал он. - Иду спать в подвал.

Человек в тулупе разбушевался:

- Что тут, гостиница для нищих, чтобы вы в подвале на ночлег устраивались?

- Так я же тут работал все лето, - смущенно ответил парень.

В сенях показалась обеспокоенная шумом дворничиха.

- Что тут такое?.. Кто это?.. Уж не вор ли?.. - спрашивала она.

- Да нет! Только вот завел, будто строил наш дом, так ему, дескать, тут ночлег полагается... Дурачок, что ли!..

У Михалка заблестели глаза. Он рассмеялся и подбежал к дворнику.

- Так вы из нашей деревни! - закричал он радостно.

- А что? - спросил дворник.

- Да ведь вы зовете меня, как у нас в деревне. Ведь я глупый Михалко!

Дворничиха захохотала, а муж ее только пожал плечами.

- Что глупый ты, это видно, - сказал он. - Но я не из деревни, а из города... Лапы называется! - добавил он таким тоном, что опечаленный парень даже вздохнул.

- Ой-ой! Большой это, верно, город, как Варшава?

- Ну, большой не большой, - ответил дворник, - но все же город порядочный.

Помолчав минутку, он сказал:

- А ты все-таки убирайся: тут спать не дозволено.

У парня опустились руки. Он жалобно посмотрел на дворника и спросил:

- Куда же я пойду в такой ливень?

Меткость этого замечания поразила дворника. И правда, куда же ему идти в такой ливень?

- Эх! - сказал он. - Ну, уж оставайся, раз такой ливень. Только не вздумай ночью воровать. А завтра чуть свет улепетывай, чтобы тебя хозяин не увидел. Он у нас глазастый!

Михалко поблагодарил, пошел во флигель и ощупью залез в знакомый подвал.

Растерев окоченевшие руки, он выжал намокшую сермягу и улегся на груде кирпичной пыли и стружек, которые когда-то сам же сюда натаскал.

Жарко ему не было, напротив - даже скорее холодно и сыро. Но он с детства привык к лишениям и на теперешние неудобства попросту не обращал внимания. Больше его донимала мысль: "Что делать? Искать ли работу в Варшаве или вернуться домой? Если искать работу, то где и какую? А если вернуться домой, то как и зачем?"

Голода он не боялся - у него осталось еще два рубля; и потом - разве голод был ему внове?..

- Ну, воля господня! - прошептал Михалко.

Он перестал тревожиться о завтрашнем дне и наслаждался нынешним. На улице дождь лил как из ведра. Ох, как плохо было бы нынче спать в канаве и как славно тут, в подвале.

И он крепко уснул, как обычно засыпает утомленный крестьянин, которому если что приснится, так он считает, что его посетили души усопших.

А завтра... завтра что бог даст!

С утра прояснилось, проглянуло солнце. Михалко еще раз поблагодарил дворника за ночлег и ушел. Был он вполне бодр, хотя после вчерашнего дождя у него слиплись волосы, а сермяга задубела, как кора.

С минуту Михалко постоял у ворот, соображая, куда б ему пойти: налево или направо? Заметив на углу открытый кабак, он зашел туда позавтракать. Выпил большую стопку водки и, повеселев, побрел в ту сторону, где были видны строительные леса.

"Искать работу? Вернуться домой?.." - раздумывал он.

Вдруг где-то неподалеку раздался гул, похожий на короткий удар грома; потом второй - посильнее.

Парень вгляделся.

Шагах в двухстах, направо от него, высились строительные леса, а над ними поднимался словно красный дым...

Произошло что-то необыкновенное. Любопытство охватило парня. Он побежал туда, спотыкаясь и шлепая по лужам.

По немощеной улице, где стояло лишь несколько домов, метались встревоженные люди. Они кричали и показывали пальцами на недостроенный дом, возле которого лежали доски, исковерканные столбы и только-только свалившиеся обломки. Надо всем этим поднималась туча красной кирпичной пыли.

Михалко подбежал ближе. Отсюда он уже увидел, что случилось: новый, еще не достроенный дом рухнул!

Одна стена рассыпалась сверху донизу, а другая - больше чем наполовину. В проломах торчали оконные рамы, а длинные потолочные балки перекосились, погнулись и треснули вдоль и поперек.

В окнах соседних домов показались лица перепуганных женщин. Но на улице, кроме каменщиков, было всего несколько человек. Весть о происшествии еще не долетела до центра города.

Первым опомнился старший мастер.

- Никто не погиб? - спросил он, весь дрожа.

- Как будто нет. Все завтракали.

Мастер начал считать рабочих, но поминутно ошибался.

- Мастеровые здесь?..

- Здесь!..

- А подсобные?..

- Здесь мы!..

- Енджея нету!.. - отозвался вдруг чей-то голос.

Все на миг онемели.

- Верно, он был внутри!..

- Надо его искать... - хриплым голосом сказал мастер.

И направился к развалившемуся дому, а вслед за ним двинулось несколько смельчаков.

Михалко машинально пошел тоже.

- Енджей!.. Енджей! - звал мастер.

- Отойдите в сторону, - предостерегали его, - стена тут еле держится.

- Енджей!.. Енджей!..

Изнутри дома ответил ему стон.

В одном месте стена раскололась, и в ней зияла широкая, как дверь, щель. Мастер забежал с другой стороны, заглянул - и схватился за голову. Потом, не помня себя, со всех ног помчался в город.

За стеной в муках извивался человек. Балка придавила и раздробила ему обе ноги. Над ним навис обломок стены, которая трещала и с минуты на минуту грозила рухнуть.

Один из плотников начал осматривать опасное место, а оцепеневшие от ужаса каменщики заглядывали ему в глаза, готовые пойти на помощь, если она еще возможна.

Раненый судорожно вывернулся и оперся на обе руки. Это был крестьянин. Губы его почернели от боли, лицо посерело, глаза глубоко запали. Он смотрел на людей, стоявших в нескольких шагах от него, стонал, но не смел звать на помощь и только шептал:

- Боже мой!.. Боже милосердный!..

- Никак не подойти туда, - глухо сказал плотник.

Толпа отхлынула назад.

Между толпой и домом стоял Михалко, перепуганный чуть ли не больше всех.

Непонятное творилось с ним. Он словно чувствовал всю боль раненого, его страх и отчаяние, но одновременно ощущал в себе какую-то силу, толкавшую его вперед...

Казалось ему, что из всей толпы именно он обязан спасти этого человека, который пришел сюда из деревни на заработки. И, когда другие говорили себе: "Сейчас пойду", - Михалко думал: "Не пойду! Не хочу!"

Он робко оглянулся. Он стоял один впереди толпы, ближе всех к стене.

- Не пойду!.. - прошептал он и поднял длинную жердь, лежавшую у его ног.

В толпе зашумели:

- Что это?.. Что он делает?..

- Тише!

- Боже милосердный, смилуйся! - стонал раненый, рыдая от боли.

- Иду! Иду! - крикнул Михалко и подошел к развалинам.

- Оба пропадете! - ужаснулся плотник.

Михалко был уже возле несчастного. Он увидел раздробленные ноги, лужу крови - и у него потемнело в глазах.

- Братец ты мой! Братец! - прошептал раненый и обнял его колени.

Парень поддел жердью балки и отчаянным усилием приподнял ее. Раздался треск, и с высоты второго этажа упало несколько кирпичей.

- Валится! - вскрикнули каменщики, разбегаясь.

Но Михалко не слышал, не думал, не чувствовал ничего. Сильным плечом он снова нажал на жердь - и сдвинул балку с раздавленных ног Енджея. Сверху посыпались куски кирпичей. Красная пыль заклубилась, сгустилась и наполнила все здание. Среди развалин слышалась какая-то возня. Раненый громче застонал и внезапно затих.

Из пролома в стене показался Михалко: он шел согнувшись, с трудом неся раненого. Потихоньку переступив опасную черту, он остановился перед толпой и с наивной радостью закричал:

- Едет!.. Едет!.. Только один сапог у него там остался!..

Каменщики подхватили потерявшего сознание раненого и осторожно понесли в ближайшие ворота.

- Воды!.. - кричали они.

- Уксусу!..

- Доктора!..

Михалко поплелся за ними, думая: "Вот ведь какой хороший народ в Варшаве, дай боже!"

Заметив, что руки у него испачканы кровью, он обмыл их в луже и остановился у ворот, куда внесли раненого. Внутрь Михалко не пробовал протолкаться. Доктор он, что ли? Разве может он ему помочь?

Тем временем на улице становилось все людней. Бежали любопытные, мчались пролетки, а вдали уже звенели колокольчики пожарной команды, которую кто-то успел вызвать.

Новая толпа, толпа зевак, жадных до впечатлений, собралась у ворот, и кто погорячее - кулаками прокладывали себе дорогу, чтобы увидеть кровавое происшествие.

Одному из них загораживал путь стоявший у ворот Михалко.

- Отойди ты, разиня! - крикнул господин, пытаясь оттолкнуть этою босого мужика.

- А что? - спросил удивленный его яростью Михалко.

- А ты кто такой, нахал этакий! - заорал любопытный. - Да что же это, где полиция? Даже разогнать некому этих бездельников!..

"Полиция? Ох, не к добру это!" - решил Михалко, испугавшись, как бы его за такой проступок не засадили в каталажку.

И, чтоб не накликать беды, Михалко протискался сквозь толпу...

Несколько минут спустя из ворот позвали того, кто вынес погибавшею из-под развалин.

Никто не откликнулся.