Плутни робота Егора - Юрий Самсонов

Только в одном месте в этом помещении я увидел знакомые мне предметы: это была гора дырявых ведер, ржавых кастрюль, сломанных чугунов, одна спинка от двуспальной кровати и множество другого металлолома. Опознать эти предметы было несколько затруднительно, потому что по ним сплошь ползали эти маленькие существа. Маленькими топориками они разрубали на кусочки жесть ведер, кувалдочками дробили чугуны, а кроватную спинку они усыпали, как муравьи веточку, положенную на муравейник: двуручными пилами они распиливали ее железные прутья на чурки. Над этим местом стояло облачко пылевидной ржавчины, что дополнительно затрудняло видимость, а уж какой стоял шум, легко себе представить. Тем более, что было много других источников шума. Позвякивали тележки подвесной дороги, доставляя металлолом после обработки к микроскопическим доменным печам, которые одна за другой выдавали огненные ручейки плавок. Литейщики заливали металл в формы, повсюду плыли над головами тускло светящиеся раскаленные болванки, на которые никто не обращал внимания, поскольку техника безопасности была тут на высоте. И пока мы там присутствовали, я не наблюдал ни одного случая производственного травматизма. Болванки поступали в распоряжение кузнецов, о которых я уже упоминал и которых тут было больше всего. В просторных стенных нишах сверкало не доступное подсчету количество маленьких молоточков, которыми эти существа подвергали обработке не известные нам изделия, и звон их перекрывал все остальные звуки.

Я подтолкнул Кванта, но он стоял неподвижно, тогда я один вошел в помещение, откашлялся и громко спросил:

- Эй, кто вы такие?

Должен отметить, что войти туда было все-таки несколько страшновато, так же как вступить в большой муравейник, где живут кусучие рыжие муравьи, но тем не менее, раз уж мы пришли, надо было наводить какой-то порядок. На мой вопрос последовал ответ:

- Мы гномы! Мы гномы!

Они кричали все сразу, но будто бы одним голосом, так что слышно было отчетливо и ошибиться было невозможно, они ответили именно так: "Мы гномы! Мы гномы!", что подтверждает присутствовавший при этом начальник нашей лаборатории Квант, хотя сейчас он отстранен от руководства, но это дело временное. Однако "гномы" - это из сказок братьев Гримм, и я не поддался на провокацию, а задал следующий вопрос:

- Что вы здесь делаете?

На что последовал такой ответ:

- Работаем! Работаем!

- Работаете? - повторил я суровым тоном. - А кто вам разрешил?

- Мамаша! - закричали они. - Мамаша!

Тут мы с Квантом переглянулись и вытерли со лбов холодный пот. Должен сказать, я уже и сам начал предполагать что-то подобное. Тут Квант отодвинул меня плечом и, войдя в помещение, спросил:

- А где сейчас Егор?

Гномики все сразу бросили работу, повернулись к Кванту, сорвали со своих голов красные колпачки, стали кланяться и кричать:

- Здравствуй, Конструктор!

- Где Егор? - повторил Квант свой вопрос, невзирая на бурю оваций.

Гномики надели колпачки и хором закричали:

- Знаем, да не скажем! Знаем, да не скажем! Егор не велел!

- А что он сейчас делает? - спросил Квант.

Тут в помещении поднялся такой хохот, что меня оторопь взяла. Гномики катались со смеху, утирая колпачками слезы. Все же они ответили:

- Егор с Девчонкой разговаривает!

Бояться их нам явно было нечего. Поэтому я громко заявил:

- Раз не хотите говорить, мы сами его поищем.

- Поищите! - отвечали они. - Ищите-свищите!

И мы с Квантом пошли вперед по этому подземелью, а гномики разбегались перед нами, беспрепятственно давая дорогу. Доменные печи дымили зря, и блестящие молоточки не стучали, пока мы шли, и кузнецы стояли в своих нишах с белозубыми усмешками на закопченных физиономиях. Мы проследовали до конца помещения, где было видно продолжение подземного хода. Квант снова включил фонарик, и позади опять завизжали пилы, застучали топорики, зазвенели молоточки и кувалдочки, возможно, причиняя значительный народнохозяйственный ущерб, так как неизвестно, откуда они брали средства и материалы, включая также металлолом.

На этот раз путь по подземному ходу был долог и привел нас прямиком к берегу Пруда, где открывался выход. Я не буду распространяться о том, какую картину мы тут застали, поскольку ее с тех пор мог неоднократно наблюдать каждый, о чем, несомненно, имеются соответствующие письменные показания очевидцев. Естественно, что берегов мы не узнали. Прежде это были пологие песчаные берега без всяких предметов, за исключением тех, которые оставляли отдыхающие, с чем боролись горкомхоз и местная газета. На этот раз мы увидели белеющие под луной восточные города с минаретами в одном, с индийскими храмами в другом и т.п., а также с дворцами, через которые нелегко перешагнуть. Домишки, слепленные из глины, можно было запросто поставить на ладонь. В небольшой бухточке белели паруса игрушечных кораблей.

- Смотри, Квант! - сказал я, указывая на середину Пруда. Оттуда к нам плыли крохотные острые лодчонки, темнокожие гребцы гнули длинные весла. На носу передней лодки выплясывал махонький, но страшный старикашка.

- Они заметили, - тихо ответил Квант.

Парусный флот в бухте зашевелился, корабли разворачивались и, не мешая друг другу, шли к открытой воде. Белые, как гуси, они выстроились в линию, бортами к нападающим, и вдруг раздался тихий грохот: бортовые пушки разом выпалили по сигналу. Вспышка опалила берега, сонная вода заколыхалась, в разбуженных городах загорелись огни, и толпы жителей закипели на площадях: на стенах, на башнях вспыхнули сигнальные костры. Насколько я мог заметить, горожане значительно крупнее гномиков, но тоже лилипуты. Я мог только развести руками, и вдруг на мою раскрытую ладонь опустилось странное существо с крыльями, прозрачными, будто у стрекозы, только значительно более крупных размеров. Я сшиб его щелчком, и тогда только сообразил, что и это тоже был человечек. Целый рой их, прозрачных, крылатых, вился и сверкал над нами в лунном свете. И кто-то поблизости засмеялся над моим испугом. Я глянул и увидел девушку, красивую девушку на мокром валуне. Ее длинный чешуйчатый хвост колыхал темную воду Пруда.

- Пойдем! - внезапно сказал Квант и схватил меня за руку.

И мы понеслись, распугивая стада слонов в джунглях. В одном месте я чуть не наступил на льва, который притаился в зарослях. Он был только чуть поменьше кошки. Но от этой бешеной гонки в темноте все-таки пострадала моя домашняя туфля: она распоролась о рог носорога. Сам носорог отлетел, как футбольный мяч. Мы мчались прямо к лаборатории. Квант и не подумал воспользоваться ключом, он сбросил башмаки и беззвучно влез в открытое окно, я последовал за ним, не снимая домашних туфель. Я понимал уже, в чем дело: здание лаборатории было видно с берега, и все окна в нем были ярко освещены в этот поздний час, тогда как прежде в них света не было.