Третий Меморандум - Борис Батыршин

Казаков, мягко отстранив Лену, обратился к парням:

– Остальных не видели? Маляна, Лёню, Стаса?

– Так они все тоже здесь? – удивился Голубев. – Саш, что вообще происходит?

Взгляд его зацепился за торчащую из-за пояса Казакова рукоять револьвера, и Андрей спросил сразу севшим, придушенным голосом:

– Так это что, выходит… ты их ЭТИХ?

– Ерунду не мели! – Казаков нетерпеливо отмахнулся. – Ну да, конечно, а ещё я принц Корвин. Ребят, я знаю не больше вашего! Просто решил – раз вы все здесь, то, наверное, и остальные…

– А это тогда откуда? – палец Голубева обвинительным жестом уставился на револьвер.

– Сам не знаю. – отрезал Казаков. – Было. Как и ключи. – и он продемонстрировал собеседникам связку серебристых пластинок размером с проездной билет каждая. – И не спрашивайте сейчас кто и зачем, ладно? Давайте так: Лен, ты стой вон на том бугорке, – и он кивнул на дюну, с которой только что спустился, – а мы разбежимся и поищем наскоро, кого сможем. Сбор прямо здесь, скажем… он взглянул на часы, – …через десять минут. Лен, побудь пока тут, чтобы мы не растерялись – а то примемся снова друг друга разыскивать. Лады?

– Лады, – нехотя согласился Голубев. Было видно, что ответ его нисколько не устроил, но он готов отложить объяснение – пока, во всяком случае. Валерьян ограничился кивком.

– А ты, Лен? Побудешь?

Валерьян обернулся к Простевой – та, задрав голову, не мигая, смотрела в небо. Он поднял взгляд вверх и…

– Парни… – придушенно просипел Голубев. – Здесь, мать его, две луны!..

– А вы что, только заметили? – удивился Казаков. – Я вот сразу, как вышел, посмотрел.

– Вышел? Откуда? – Валериан сделал шаг назад и вслед за Голубевым, уставился на друга с нескрываемым подозрением.

– Вон их того домика, что с краю. – Казаков мотнул головой в сторону ряда домиков, весело белеющих на фоне кирпичной пятиэтажки. – Я там пришёл в себя. Гляжу – на столе револьвер и вот эти магнитные ключи. Ну, я и подумал – наверное, должен найтись и кто-то из своих? И вот – вы…

– Сань, по-моему ты темнишь. – решительно сказал Валериан. – Ну ладно, с этим потом разберемся. А сейчас, и правда, давай делать так ты сказал. Я пойду в ту сторону, а ты, Андрюх…

– Андрей Михалыч, это вы? Андрей Михалыч мы здесь, смотрите!

Голубев обернулся на мальчишеский голос – и расплылся в улыбке. К нему, увязая в песке, бежали трое подростков – два паренька в возрасте лет пятнадцати и девочка, немного постарше – скорее, даже девушка.

– Толик! Серёня! Машка! – голос его предательски дрогнул. – Ребят, это же мои! Сань, помнишь, ты видел Толика Майкова и Машку неделю назад, у нас во Дворце? Ну, мы ещё чай пили потом у нас в клубе! Ну всё, теперь живём…

– Карабины мосинские – это хорошо. – Голубев любовно нянчил в руках короткую винтовку. – И калаши – самое то в нашем положении.

– Какое такое, интересно, наше положение? – поморщился Казаков. – Ты с кем воевать собрался? И вообще – я автоматы только в школе, на уроках НВП у руках держал. А в армии, в роте охраны аэродрома, у нас были карабины – очень вот на этот похожи, тоже заряжать надо было обоймой… – и он, как знакомого пса по загривку, погладил шейку приклада – Да и патронов они поменьше потребляют.

– А револьверы у вас тоже в роте охраны были? – осведомился Голубев, покосившись на казаковский кольт.

– Ага, хренольверы – рядовым не положено. А этот – ну был он с самого начала у меня на столе. Я и прибрал – чего оружию без присмотра валяться? Ещё зайдёт кто… и вообще, – Казаков покосился на РПД в руках приятеля, – ты бы оставил пулемёт, что ли… возьми, вон, тоже ТТ. А заодно – отбери по штуке для всех наших. С кобурами, ремнями – что там ещё к ним полагается… сколько нас – семь, десять?

– Двенадцать – с девчонками. – прикинул Голубев. – Только Ленка Простева пистолет ведь не возьмёт. Насчёт Вики е уверен…

Казаков пожал плечами и скептически скривился – их мол, дело. Голубев с сожалением вернул в пирамиду пулемёт (предварительно отстегнув коробку с лентой), пошарил на полке и извлёк зелёную брезентовую сумку. Выложив белёсую, с гофрированным шлангом, противогазную маску, Голубев зачем-то вывернул сумку, потряс и принялся складывать в неё ТТ в новеньких, скрипучих кобурах и картонные пачки с патронами. Закончив, он с сожалением покосился на пирамиду, где сиротливо стоял вожделенный РПД.

– Ладно, бери, чего уж там… – вздохнул Казаков. – Будешь олицетворять собой мощь режима. Где там Димка?

Из-за ближайшего стеллажа раздался шум, что-то с грохотом упало. Показался Колосов – щека расцарапана, на плече агрегат, вроде акваланга: с ярко-жёлтыми баллонами, украшенными сверху гроздью хромированных вентилей. В руках – короткая трубка, с пистолетной рукоятью, на конце трубки – широкий сплющенный раструб. Казаков сразу подумал о садовых распылителях, с помощью которых опрыскивают кусты от вредного жучка-паучка.

– Во, глядите! – Димка гордо предъявил устройство с раструбом и небольшую брошюрку на скверной желтоватой бумаге. – тут написано, что при вдыхании этой смеси наступает временный паралич… короче, двигаться не сможешь и говорить тоже. Действует два часа, потом проходит без вредных последствий – если не считать головной боли. Там таких десятка два с половиной. Возьмем парочку?

– Не надо, – покачал головой Голубев. – Чёрт знает, как эта штуковина на самом деле действует. Надо бы опробовать, в вот так, с лёту – я бы не рискнул.

– Ну нет, так нет. – покладисто ответил Колосов и поволок распылитель назад

– Кстати, там, дальше стоит здоровенный пулемёт. На колёсиках, с щитком. Как «максим», только больше раза в два, и ствол тонкий, без водяного кожуха. Я такие в фильме «Освобождение» видел.

– ДШК – буркнул Казаков, сверившись с бумажкой. – Одна штука. Написано «универсальный станок» – это значит, что и по воздушным целям тоже… интересно, на кой ляд нам это? Не по самолётам же стрелять?..

– По драконам – хмыкнул Голубев. С ручным пулемётом, на брезентовом ремне он выглядел чрезвычайно воинственно. Для завершения образа не хватало ленты через плечо. – А ты, Саш, взял бы кобур – а то отстрелишь себе что-нибудь… нужное.

– Давай – согласился Казаков. Кольт за поясом и правда мешал – он то норовил выпасть, то проваливался под ремень, упираясь стволом в пах. Ходить так было очень неудобно, садиться – и вовсе немыслимо. – Кстати, Андрюх, ты откуда эту хреновину знаешь, с армии?

– Ага. – подтвердил Голубев. – С РПД столько возился – с закрытыми глазами теперь могу. Вещь, скажу я тебе!