Жестяной бор - Андрей Лазарчук

— Шериф — это ты его хорошо назвал.

— Типаж, — сказал Тони.

— Он и есть такой — шериф.

— Вы его давно знаете?

— Лет пятнадцать. Я был следователем, он оперативником. Потом потерялись вроде, потом опять встретились. Так что — давно. Ладно. Он тебе говорил про наши проблемы?

— Да.

— Ну, и?

— Да как сказать… Ходит тут одна легенда. Будто бы наши наркодеры потому так деморализованы, что встретились с совершенно новым противником. Форс-мажор. Они даже не сопротивлялись.

— И кто же это? Пришельцы из космоса?

Тони потер мизинцем переносицу.

— В семерку, шеф. Не из космоса. Из будущего.

— Та-ак, — слегка обалдело протянул Андрис. — Подробности, пожалуйста.

— В общем… это я повторяю то, что слышал, так что не смейтесь… якобы наши наркотики нарушают генетический код, и там, в будущем, рождается много уродов. И вот они — не уроды, конечно, а нормальные — занялись искоренением наркотиков здесь, у нас. Заменяют наши обычные наркотики своим, который не разрушает код. Причем это очень хитрый наркотик: кто его применяет, сразу же забывает об этом. Не помнит — и все. Вот такие дела у нас творятся, шеф. Это, конечно, фольклор, но, мне кажется…

— Нормально, — сказал Андрис. — Первая безумная идея есть.

В деканате было столпотворение. Не понять, где студенты, где кто. Трижды Андрис пытался обратиться с вопросом к девочкам, напоминавшим секретарш, и трижды промахивался. Дверь с надписью «Декан факультета: Валентин П.Огест» была плотно закрыта и, судя по стоящей под ней полной бумаг корзине, сегодня еще не открывалась. Наконец Андрису повезло: девочка, с розоватым отливом блондинка, отперла один из столов и что-то положила в ящик. Ее-то Андрис и поймал за локоток.

— Здравствуйте, — преувеличенно вежливо сказал он, впрочем, крепко ее удерживая. — Скажите, когда будет Валентин? Второй день не могу его застать.

— Завтра в девять, а потом не знаю, — сказала девочка, энергично освобождаясь от захвата. — А вы по какому делу?

— По государственному, — сказал Андрис, — по какому же еще?

— Ну, приходите к девяти, — сказала девочка. — Он точно будет.

— А сегодня?

— Не будет его сегодня, — сказала она и, наконец, освободилась. — Не будет. Только завтра.

— Спасибо, — сказал Андрис, но она его уже не слышала: затерялась в толпе.

Тони ждал его снаружи.

— Ну, и как? — поинтересовался он.

Андрис сложил большую фигу и показал ему. Тони развел руками: бывает, мол.

Они спустились по пандусу к скверу. Андрис спросил:

— Ну, племянник, что делать-то будем?

— Вы — шеф, — сказал Тони, — вы и командуйте.

— Предположим, — сказал Андрис, — нам бы сейчас захотелось нюхнуть кокаинчику? Дальше что?

— Дальше мы пошли бы вон по той аллее, — показал Тони, — и там бы нам предложили все на свете, в том числе и кокаин. Но нынче — не предложат. Так что не взыщите, шеф, но сегодня нам придется как-то перебиться без дуста.

— Понятно, — сказал Андрис. — Ну, а как вы, молодежь, проводите время? Мне, старому пердуну, хочется проинспектировать своего малыша.

— Рано еще, — сказал Тони. — Часов в восемь пойдем.

— Ладно, — сказал Андрис. — А до восьми?

— Только в библиотеку, — желчно сказал Тони.

— Это мысль, — сказал Андрис. — Пошли в библиотеку.

— А зачем?

— Не знаю.

Библиотека находилась в полуподвале: десять ступенек вниз, дальше — старинная дубовая дверь, и из-за двери тянет прохладой. Голубоватый легкий свет, столик, за столиком сидит девушка в серых очках и читает пестрый журнал. «Я не записан, можно пройти?» «Пожалуйста, пожалуйста…» Тони показывает пластиковую карточку, девушка кивает. Зал каталога: полутемно, освещение только местное, вдоль стен десятка три дисплеев, никого нет. Подшивки газет… да, местных. Тони ведет его в маленький светлый зальчик, где стоят кресла и столики… вот и газеты. Тони роется в журналах, грудой лежащих на стеллаже. Тут тоже никого нет.

Итак, газеты. Две ежедневные и два еженедельника. Муниципальные: «Утренний курьер» и «Уик-энд», университетские: «Трибуна» и «Гаудеамус». Ну, поехали…

Собственно, в этом и заключалась его работа в последние годы: сопоставлять уголовную хронику с официальными полицейскими сводками. Общественность, а с нею и пресса очень странно реагировали на динамику преступности в своих регионах — переходя от паники к коллективному солипсизму и обратно; закономерности улавливались, но говорить о результатах было еще рано. Сейчас он работал сосредоточенно, стараясь усвоить все значимое из прочитанного и в то же время не задерживаться на частностях, — знал, что все запомнит, и дальше память сама начнет сортировать и раскладывать по полочкам факты, фактики, догадки, домыслы и комментарии. Кое-что проскальзывало в сознание, но не задерживалось там, чтобы не мешать. Доктор Хаммунсен, например… Та-ак… уникальная аппаратура… нигде в мире… ясно. Что же у него получилось с Радулеску? Или это неважно? Самое богатое свадебное платье… одних охранников пять штук, здорово… Так, что тут дальше? Надувной динозавр… ну, это ерунда… а, вот как. Интересно. Он вернулся к началу и перечитал заметку. Надувной динозавр — единственное, что осталось неповрежденным в парке аттракционов в «ночь ведьм»; грандиозный погром, ущерб составил четыре миллиона динаров. По сведениям полиции, принимали участие более двухсот человек. Никто не задержан, газета громко вопрошает: а почему? Отвечает заместитель начальника, уже в следующем номере: наряды полиции были стянуты к стадиону, где заканчивался матч между университетским «Гангусом» и столичным «Орионом», страсти были накалены, и достаточно малейшей искры… сигнал с места погрома пришел слишком поздно, и когда наряды были переброшены туда, толпа успела рассеяться, а полиция была вынуждена отказаться от преследования и задержания хулиганов и заняться спасением из огня людей и ценностей… Вопрос: если подобное повторится?.. Ответ: если повторится, мы будем на высоте. Всегда на страже мирного досуга мирных граждан. Блестящий ответ. Где Виктор берет таких заместителей?..

Мимо прошла и села впереди девушка. По воздуху пролетел душистый шорох роскошной вороной гривы — волнистой, упруго и тяжело раскачивающейся не в такт ходьбе; от гривы и до пят шел плащ из поляроидной ткани, но походка угадывалась и под плащом. Рядом вздохнул Тони. Андрис покосился на него и нелогично подумал, что уголовную хронику пишут обычно самые неопытные репортеры и именно поэтому из нее можно почерпнуть самые значимые факты — для сопоставления с официальными сводками… потому что даже Присяжни при всем своем замечательном кругозоре и при всей чудовищной интуиции не может не отбрасывать то, что кажется ему малосущественным… Писали о молодежных бандах, причем в «Курьере» — с какими-то невнятными намеками на иностранное влияние. После большого погрома в парке случилось еще два, поменьше: разгромили и сожгли игротеку в городском саду, а днем позже в игровом зале при университетском вычислительном центре несколько человек принялись разбивать игровые терминалы; двоих сами студенты и сотрудники задержали и передали полиции. И еще кто-то, неустановленный до сих пор, отбирал у школьников карманные электронные игры и ломал. В газете его обозвали маньяком. Странные мании случаются в этом городе, неуверенно подумал Андрис.