Ночная сказка - Джон Хоул

Барнетт был очень оживлен, и по его виду было не сказать, что его волнуют его обязанности. Суть дела состояла в том, что Питер получал многочисленные требования по оплате счетов, но не обращал на них внимания, потому что у них не было денег. В конце концов финансовая компания обратилась в суд. Питер признался, что дошел до того, что стал выбрасывать послания, даже не вскрывая конвертов. После окончания колледжа восемнадцать лет назад он ни разу не сталкивался со столь серьезными финансовыми проблемами, за исключением разве оплаты по счету из «Американ экспресс». Гарриет не раз думала, что для выдающегося человека он был на редкость непрактичен в отношении денег.

Поэтому в том, что произошло, не было ничего удивительного. Гарриет молила Бога, чтобы Питер сказал ей, что все-таки, черт возьми, с ними происходит. Не зная, в чем дело, она чувствовала себя сущей идиоткой.

Взяв с детей слово, что они будут держать язык за зубами, Гарриет отпустила их к Марианне, где, как она надеялась, их накормят ленчем вместе с Пиппой и Сэмом.

Гарриет все спрашивала себя, стоит ли их имущество хотя бы тысячу-другую. Большие надежды она возлагала на старинные безделушки и на несколько предметов мебели, имитирующей антикварную. Застыв посреди гостиной, Гарриет оглядывала вещи, пытаясь оценить их. Покосившись на мужа, она заметила, что тот внимательно изучает листок, поданный ему Барнеттом. Впрочем, у нее было такое впечатление, что еще один удар судьбы ничего не изменит в их бедственном положении.

— Обычно в таких обстоятельствах, — объяснял судебный исполнитель, стоя спиной к камину, в который Гарриет выбросила высохшие цветы, — мы определяем стоимость материальных ценностей — это понадобится, когда конфискованные вещи будут перепродаваться. Мы должны получить пять тысяч двести девятнадцать фунтов девяносто три пенса, включая судебные издержки и НДС. Мы составим опись арестованного имущества и сообщим вам о результатах. Полагаю, мистер Хэллоуэй, все эти вещи принадлежат вашей семье? Не сомневаюсь, что вы можете указать нам на наиболее ценные вещи, продажа которых могла бы покрыть ваш долг. Не стесняйтесь. Может, у миссис Хэллоуэй есть какие-нибудь драгоценности?

— Мы уже все продали, — устало промолвил в ответ Питер.

— Ну хорошо. Да. Хорошо, мы все осмотрим. — Человечек направился в гостиную с таким видом, словно присутствовал на аукционе. — Должен предупредить вас, сэр и мадам, что обычно людей пугают цены, которые мы назначаем за их вещи. Дело в том, что все обычно переоценивают свое имущество, но мы не сможем продать на аукционе вещи по тем ценам, которые бы хотели назначить их бывшие владельцы. Надеюсь, вы понимаете, что принудительная распродажа — не лучший способ сколотить капитал. Но должен вам сказать, что я обычно нормально оцениваю предметы, предназначенные для конфискации и распродажи. У меня в этом деле уже почти десятилетний опыт.

— Чудесная работа, — сухо заметил Питер.

— Не совсем. Не совсем, знаете ли, подходящая работа. Слишком много боли и горя встречается на моем пути. Не сказать бы, что мне это по нраву. Я никогда по доброй воле не применяю силу, но… это моя работа, а любую работу кто-то должен выполнять. Иногда мне хочется, чтобы ее выполнял не я, но никуда не деться. Я стараюсь спокойно смотреть на вещи. По сути, если я стараюсь действовать мягче, то это никогда не приводит к добру. Компания все равно выбьет свои деньги. И не надо надеяться на то, что богатым компаниям не нужны даже небольшие суммы, которые задолжали им кредиторы.

— Ну да, конечно! Представляю, как эта чертова компания «Ферст нэтионал рэдсток» разоряется, не получив деньги за мой полуразвалившийся «сааб». Чушь! — вскричал Питер.

— Питер!

— Хорошо.

Барнетт промолчал. Он подозвал Клива, и они стали осматривать мебель в коридоре и приклеивать на каждый предмет листочки: стеллаж из розового дерева (в стиле Вильяма VI) — 210 фунтов. Сундук восемнадцатого века, что отец купил ей в год свадьбы на аукционе в Эдинбурге, — 900 фунтов. Японская жардиньерка, подаренная ей Питером на Рождество два года назад, — 450 фунтов. В коридоре все постепенно приходило в беспорядок.

Усевшись за стол в кухне и взяв в руки старый выпуск «Индепендент», Питер сделал вид, что все происходящее его не касается. Гарриет же, как тень, ходила за судебным исполнителем.

Барнетт поднялся наверх и внимательно оглядывал их неубранную постель, кучу описанных пеленок, ожидающих стирки на полу детской, на деревянную лестницу, прислоненную к стене в свободной спальне. Гарриет буквально затрясло, когда Барнетт принялся рыться в ее белье; он даже не побрезговал заглянуть в пакетик с гигиеническими тампонами. Женщина спустилась вниз и принялась вынимать содержимое из буфета — она не сомневалась, что они заберут и его.

Вскоре и Барнетт спустился вниз и устроился за кухонным столом, а Гарриет стала готовить им всем черный кофе. Как вообще могла она кого-то угощать? У них не было молока, сахара оставалось совсем немного, но, кажется, у нее было достаточно заменителей сахара. Барнетт стучал по своему калькулятору, и с каждым ударом в их любимом доме оставалось все меньше и меньше вещей. Гарриет никогда не обращала особого внимания на сервировочный столик, подаренный ей однокурсниками по художественному колледжу, но теперь, понимая, что может лишиться его, она чувствовала, что сердце ее сжимается; на картину, висевшую над лестницей, женщина давно не смотрела, но вдруг она напомнила ей об одной давней пасхе. Они купили ее в Илкли на художественной выставке, куда случайно заглянули, направляясь проведать родителей Гарриет в Эдинбург. Они были тогда так влюблены! Кто бы мог подумать, что через десять лет это полотно перейдет в руки мистера Барнетта?

Все это не заняло много времени. К половине второго человечек был готов представить Питеру результаты описи. Казалось, в доме почти не осталось мебели. Даже забавно, какими дешевыми оказались все их вещи.

Мальчики вернулись от Марианны как раз в то мгновение, когда Клив выходил из кухни, держа в руках игровую приставку к компьютеру. Увидев это, Джонти побледнел как полотно.

— Эта игра принадлежит Джонти, — заявила Гарриет. Вы не имеете права брать ее.

Клив вопросительно посмотрел на Барнетта, и, кажется, тот кивнул.

— Возьми и приставку, — вдруг проговорил он. — Я уже сообщил вам, мэм, что мы должны набрать определенную сумму. Так что прошу прощения, старина.

— Эта вещь принадлежит Джонти, — хмуро повторила Гарриет.

— Да, мэм, я понял. Но что мы можем взять взамен?

Мальчики оторопело глядели на взрослых. Наверное, им казалось, что по дому пронесся ураган и прихватил с собой частички их душ.