Вестник ужаса. Аксерион - Алексей Нечай

– Да, Олден. – Похоже, здоровяк не отличался высоким интеллектом, и находился в подчинении у «вежливого».

– Прошу нас простить. – Учтиво произнёс мужчина, названный Олденом, и они со здоровяком удалились. Алан, переводя от испуга дух, пошёл дальше.

Несколько погодя вернулся Джозу, с довольной ухмылкой на лице. Он показал товарищу свой выбор, и тот, в свою очередь, одобрил его. После этого, они свернули в отдел классической цифровой электроники.

Дядя Алана – Марк, не признавал часы в новеньких устройствах, и не считал их чем-то более ценным, нежели функциональное дополнение. Паренек практически сразу присмотрел подходящую модель. Но, к сожалению, у него не хватало на нее денег.

«Ну, не беда», подумал он, «можно успеть поднакопить денег, с пособий, до дня рождения Марка».

Когда друзья вышли из магазина, было довольно поздно. Джозу почти сразу успел сесть на нужный ему вагон.

Алану оставалось не столь далеко до дома, и он пошёл пешком, по паутинам мостовых тротуаров, большей частью которых являлись прямые платформы. Вокруг сновали дроиды-уборщики. Иногда встречались представители охраны и военной полиции модуля. Один раз прошли даже с роботом-охранником, окрашенным в красно-черные тона. Все также горели рекламы на бесконечно высоких сооружениях, а летающий транспорт сновал во всех направлениях.

Этот город никогда не спал.

Парнишка поднял свой взор на гигантский конический купол Акиты-12, всматриваясь в разношерстный каскад светил туманности Двух Цепей. Он воображал, как отправляется в незабываемое путешествие среди них. Так продолжалось недолго – мысли о насущному вновь тянули своим бременем повседневности, и юноше охота было сбежать от этого чувства хоть куда-то.

Назойливый ухлестывальщик Макору уводил Анни из-под носа, и похоже, что у него уже появился еще один соперник. Видимо Анни и взаправду не знала, как этот Макору себя вел с ним, с Аланом.

«А может и знает, и что с того? Кому есть до меня дело? Да ей пофигу на меня! Пусть меня хоть весь модуль загнобит, она и бровью не поведет! Я ей безразличен».

Куз опустил взгляд в подсвеченный мост тротуара, и краем глаза уловил чудовищную пропасть, которая простиралась под его ногами. Все помосты были надежно огорожены заборами, но тем не менее назойливая мысль помалу начинала скользить по сознанию парнишки…

Пройдя мимо храма «Звездных Богов», он свернул и прошел еще несколько кварталов, после чего оказался у входа в свой дом.

Сами Боги Звезд представали перед Аланом никак иначе, как выдумка для слабоумных. Этот культ набрал обороты еще на Аксерионе, но каким образом он попал на один из торговых медицинских модулей, для него и сейчас оставалось загадкой.

Противоборствующие силы были представлены в этом культе самым широким образом, сама же мифология полнилась множеством существ, таких как боги, нежить, силы добра и нечисти, абсолюты, посредники и прочая мифическая ерунда, в которую юноша мало верил, но находил весьма занимательной.

Домофоны в этом районе открывались при помощи отпечатков пальцев, но на всякий случай был и код от замка. Подъезд состоял из широкого коридора, в конце которого по середине располагался лифт со стеклянной дверью, а по бокам – две лестницы, вздымающиеся спиралью наверх.

В лифте Куз обдумывал случившиеся за сегодня события. Он немного переживал по поводу Анни и Макору, и даже не знал, что ему делать.

«Джозу высокий, такой красавец, к тому же смелый». Ясное дело, я на его фоне – просто серая невзрачная мышь, причем не уступающая в массе, а даже наоборот».

Вообще давно пора было начать воспитывать в себе характер. Он часто думал об этом, но его робость и пассивность постоянно все портила. С детства, как только начиналась какая-нибудь потасовка, парнишка сразу уходил в себя, намеренно игнорируя всех вокруг. Из-за этого он часто был предметом насмешек и издевок. К тому же, из-за того, что у него практически отсутствовали друзья, он был довольно замкнут. Алан много раз мечтал о том, как он станет сильным и большим, мечтал о том, как закрывает собой других, но реальность всегда оказывалась куда более жестока. За два месяца учебы в академии он уже успел зарекомендовать себя как душара, подстилка и тряпка.

В общежитии, пристроенном к академии, Алан не ужился бы даже в самых ярких мечтах. Тамошняя аудитория складывалась обычно из заезжих студентов соседних модулей. И даже несмотря на то, что коллектив по спальне ему попался весьма сносный и адекватный, парень через неделю умудрился зачмошиться и в нем. Поэтому у него не осталось иного выхода, кроме как переехать обратно к дяде.

Он поймал себя на том, что несколько секунд стоял с этими мыслями перед открытой дверью лифта. Выпрыгнув в последний момент, он оказался в коридоре этажа. Одна его сторона полностью состояла из стекла, с видом на космо-порт, с другой же стороны в ряд были расположены двери квартир.

Дядя Алана – Марк, был человеком среднего роста и лет сорока пяти. Его голову покрывали седые, зачесанные по бокам, с пробором, волосы. Одет он был, по привычке, в лабораторный халат. Соответственно, имелась у него и домашняя мини-лаборатория, в которой он всегда сидел и что-то усердно писал. Когда парень зашел в квартиру, Марк буркнул через плечо, не отрываясь от работы:

– Что-то ты сегодня поздно. Иди есть, потом в душ и спать. Алан, завтра выходной, и мы с тобой пойдем на благотворительный вечер.

Он был из тех людей, которые мало говорили и много делали. По словам дяди – он отличался от отца Алана, который много болтал, мало делал, и обладал целым букетом отрицательных качеств, таких как трусость, безответственность и рассеяность.

Именно рассеяность и привела его к смерти: когда отец парня работал врачом, из-за этого порока погибло много людей. Самому Алану тогда был год от роду. За это отца приговорили к ссылке на Аксерион, ну а там исход был понятен без слов. Ходили слухи, что это хуже смертного приговора. И в таком случае чмошные качества парня вполне оправдывались. После смерти отца на опеку мальчика остался дядя, и Алан был ему благодарен за это.

Но вот, нужно было оправдывать статус лучшего биохимика, и отправляться на очередное мероприятие «для крутых» Сам Алан, разумеется, «крутым» себя не считал и подавно.

«Еще один благотворительный вечер? Как же тошнит от них!»

Уж признаться самому себе в том, что скучней благотворительных вечеров в его, Алана, жизни ничего нет, у него сил еще хватало. Он принял душ и плотно поел, он сразу же уткнулся носом в подушку, и через несколько секунд провалился в забытие.

«Отвратительный опыт» подумала Анни по пути домой. Вновь разочаровавшись в очередном неудачливом ухажоре, её душу уже практически не заполняли такие отвратительные эмоции, как было в первый или второй раз. «Все они какие-то одинаковые. И зачем я только согласилась…», в тысячу первый раз твердила она себе уже устаканившуюся истину.

Цепочку неудач глупого здоровяка ознаменовал неухоженный кабак, куда тот её пригласил. Но далеко не это оказалось самой неприятной вещью. Идиотский флирт выглядел слишком уж натянуто и наигранно. Ни капли души, только инстинкты. Было бы гораздо приятней, если бы тот вел себя по-честному, как бы отвратительно это не выглядело.

«Еще и этот его идиотизм. Это какая-то массовая эпидемия? Почему они все ведут себя так натянуто? Их желаниями, которые в районе ниже пояса, тянет за километр».

На опыте Анни не встретилось еще ни одного молодого человека, который бы вел себя при ней также, как и в повседневной жизни. С подругами ей тоже не фартило. Даже те, с кем Анни общалась, особого её интереса не вызывали, и будучи в их компании, внимание девушки было зачастую рассеяно. В основном, ей не были интересны их темы. Она почти всегда смотрела по сторонам, теряя нить общения. Хотя, бывали и моменты, когда девушка брала на себя ведущую роль в разговорах. Она отличалась притягательностью не только по внешним признакам, она обладала позитивным характером.

– Подвезти? – Втихую, почти бесшумно, подкрался до слез знакомый транспорт, водитель которого являл собой её старшую сестру.

В пункте с позитивным характером Анни стоило благодарить Наоли. Она обучила младшую Анни всем тонкостям того, что суровым человеком порой лучше не быть. И обучила не словом, но делом.

Свой железный характер Наоли унаследовала от отца, и порой она поражала своей невозмутимостью, насколько бы напряжена не была ситуация. Впрочем, за свою крепкую мускулатуру и привычку не давать себя в обиду Анни тоже была обязана как ей, так и отцу. Порой даже случались ситуации, когда их мать – Лиза, называла Наоли челкатым мужиком. Но та, по привычке, не воспринимала это всерьез. Закалка в боевых отрядах военной полиции сделала её характер мужеподобным. Чего нельзя было сказать о внешности.