Мгновенно исчезнувший - Кирен Осборн

– Милая моя, почти в каждом человеке можно найти что-то необычное. Если постараться, – Тео набил полный рот мороженого, чувствуя, как холод обжигает щеки. Кусочек киви попался внутри него совершенно неожиданно, и мужчина едва не поперхнулся. Он не мог понять, к чему клонит собеседница, но не видел объективных причин что-либо от нее утаивать. – Пожалуй, для меня Хизер была особенной только потому, что за свои весьма и весьма качественные тату она брала плату столь символическую, что однажды мне удалось договориться с ней на половину вчерашней пиццы, с которой я дерзко съел все грибы.

Мужчина подумал еще некоторое время, запуская ложку в растаявший десерт:

– Между нами не было никаких отношений, кроме профессиональных. Она занималась любимым делом, как и я. Взаимная выгода.

Мороженое снова исчезло во рту Тео.

– Симбиоз.

– Понятно, – обвив пальцами ножку алого от вина бокала, Норма задумчиво закусила нижнюю губу, позволив взгляду бездумно бегать по сторонам. Она будто пыталась понять, с какой теперь стороны подступиться к этой теме. Вероятно, не ожидала, что ее первая попытка окажется абсолютно не плодотворной. Тео решил помочь подруге настолько, насколько это было в его силах.

– Если ты объяснишь мне, чем тебя так тронула смерть Хизер, я постараюсь вспомнить как можно больше информации, связанной с ней.

Мороженое закончилось на удивление быстро, и теперь мужчина подумывал о том, чтобы заказать что-то менее холодное. И по возможности менее сладкое. Единственным, что его останавливало, было абсолютное нежелание снова контактировать с дамочкой в накрахмаленном переднике.

Ни разу за все годы, что странная парочка провела вместе, Норма не говорила Тео напрямую, с какой именно отраслью науки была связана ее работа. Даже о том, что род занятий подруги вообще имел отношение к науке, мужчина догадывался в первую очередь благодаря медицинскому халату – в него девушка почти всегда была облачена дома – а заодно и обилию странных приборов, которыми кишела ее комната. В руках Нормы нередко появлялись небольшие машинки, издающие не то писк, не то потрескивание; порою звуки эти становились столь удивительными, что в лексиконе Тео не находилось подходящих для их описания слов. Девушка же временами была рассеянной. Она неоднократно забывала на обеденном столе колбы и заполненные странным содержимым чашки Петри, которые Тео заботливо складывал в холодильник, в то время как пустые мыл до блеска и возвращал на место. Мужчине казалось, что любой вопрос, заданный им Норме о ее работе, может испортить хрупкое равновесие между ними. Да и не сказать, чтобы эта тема так уж будоражила его воображение, не давая, к примеру, спать ночами. Все, что Тео было необходимо знать, он уже знал. К тому же, как можно меньшее количество разговоров о работе помогало ему бездельничать вот уже который год, совершенно дружелюбно паразитируя на теле труженицы-подруги.

– Как тебе сказать… – нахмурившись, Норма потрепала краешек футболки с вызывающей надписью в адрес футбольной команды Кловелла. – Ее тело претерпело изменения, которые… Я не встречала ранее. Никогда.

Тео любезно предпочел опустить вопрос о том, что делала юная ученая леди в прокуренном, чахлом коттедже татуировщицы. Помимо разглядывания свежего трупа последней, разумеется.

– Может, стоит показать ее врачам? Мы не знаем, какую инфекцию она могла подхватить при жизни. Я подозреваю, – мужчина понизил голос, увидев, как из-за соседнего столика на него с любопытством глядит мальчонка, – жизнь она вела не самую образцовую. Хотя, разумеется, не мне ее в этом упрекать.

Норма только головой тряхнула, предварительно стянув с волос резинку и надев ее на запястье наподобие браслета. Очевидно, что версию своего собеседника она отвергла сразу же:

– Труп обследовали неоднократно.

Нервное движение глазами. Девушка вновь замялась. Вероятно, она сомневалась, стоит ли посвящать сожителя в подобного рода детали, но в конце концов все-таки продолжила.

– Ее внутренние органы абсолютно здоровы, не выявлено никаких сбоев или подозрительных изменений в работе организма. Следов насильственной смерти, травм или побоев тоже нет, – глубокий вдох. – Это выглядит так, словно ее расплющило. Можно представить, будто на нее упал тяжелый предмет, припечатав ее к полу.

Глубокий выдох.

– Но при этом Хизер не потеряла ни единой капли крови. Кости целы, нет ни растяжений, ни переломов… Ровным счетом ничего.

В глазах Тео проскользнуло любопытство, в то время как его брови недоверчиво поползли вверх.

– Ее тело было деформировано. Попросту растянуто, как в плохой игре или старом мультике про непростые отношения полоумных зверушек. Создавалось впечатление, что в таком теле она могла бы не только жить… Но и нормально функционировать. Если бы у нее по определенным причинам не остановилось сердце.

Напряженность Нормы с потрохами выдали крупные капли пота, выступившие на лбу. Привычно оливковая кожа девушки из-за непроизвольно полученного загара сейчас казалась особенно смуглой, оттеняя выгоревшие под солнцем волосы. Говорившая снова ненадолго замешкалась. Чуть сгорбилась, пытаясь отыскать что-то в стоявшей по правую руку от нее спортивной сумке. Тео услышал, как его живот заурчал – требовал сейчас же заполнить его чем-то весомым.

Раздался приветливый звон. Колокольчик над дверью качнулся несколько раз подряд, оповещая измученный персонал о появлении новой волны желающих подкрепиться, выпить и хоть немного впитать в себя прохладу кондиционируемого воздуха. Мужчина не первый раз видел в этом Богом забытом месте столько людей; обычно подобный наплыв посетителей случался лишь на особо популярные праздники. Рождество, Новый Год, День Благодарения. Пожалуй, причиной такому явлению служило то, что в предпраздничные дни здесь бесплатно наливали любому, в чьем гардеробе присутствовали красный, зеленый или белый цвета. В такие моменты, бывало, и Тео с Нормой не переступали порога кафе сутками, между делом забавляя посетителей своими неадекватными выходками. Тео подумывал о том, что ему стоит брать деньги с желающих сфотографироваться с ним. Чертова местная достопримечательность.

– Вот, погляди. Только учти, что это очень и очень секретно. Никому ни слова о том, что я тебе показывала. Ладушки?

Мужчина не сразу отреагировал на фотографию, которую собеседница бесцеремонно сунула ему в руки. У столика, находившегося на противоположном конце помещения, разгорелся спор: старая женщина кричала, потрясая зажатой в руке палкой, молодая девчонка висла у нее на шее, нашептывая что-то на ухо. Двое коренастых мужчин, сидящих напротив старушки, смеялись громко и неприлично, не давая собеседнице возможности успокоиться. Каждый человек в зале болтал. Напевал, шептал или со звоном ударял приборами о тарелку, после чего принимался с наслаждением жевать, изо всех сил хрустя и чавкая. У Тео разболелась голова, когда он неожиданно позволил всему этому шуму потревожить его. Он не мог объяснить, почему было важно услышать то, о чем кричала разъяренная посетительница, но был готов поклясться, что она несколько раз посылала взгляд именно ему. Грозный взгляд, наполненный отчетливой ненавистью и отвращением. Нет, это не было для мужчины в новизну – нередко пожилые люди имели что-то против всех, кто их окружал, и особенно против тех, у кого на лице и руках обнаруживались множественные изображения моллюсков. Но этот случай чем-то отличался от остальных.

Тео вздохнул и поднял со столешницы очки; стекла блеснули в свете плафонов жирными разводами. Прежде, чем водрузить их на кончик носа, татуированный осторожно вытер линзы о ткань собственной рубашки. Его взгляд вновь ненароком вернулся к старушке. Снова. И снова. Пожилая дама разбушевалась – мужчины забили тревогу и поспешили увести ее из злополучного ресторана до того, как она что-нибудь учудит. На их лицах, ранее казавшихся Тео размытыми пятнами, теперь можно было прочитать не только нетрезвое веселье, но и отчетливое беспокойство, говорившее о том, что ничего подобного прежде с ними не происходило. Мужчина задался вопросом, приходились ли они ей родственниками или же познакомились с ней абсолютно случайно. Прежде, чем покинуть зал, буйная встретилась с Тео глазами в последний раз. Тот замер, отчего-то забыв выдохнуть. Сморщенные губы выплюнули очередное проклятие в адрес всего мира, и старушка наконец-то исчезла из поля зрения под мерный звон колокольчика над дверью. Тео мог бы сказать наверняка, что именно она произнесла. «Ты виноват». Вот только в своем умении читать по губам он сомневался ничуть не меньше, чем в качестве собственного зрения.

– Ты вообще смотришь или нет? – голос Нормы перетек в возмущенный шепот, в то время как сама девушка огляделась вокруг, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает. – Давай быстрее…