Четвёртый ингредиент - Михаил Брук

       К этому можно добавить лишь догадку микробиологов. Они предположили, что цвет и вкус нильской воды меняют мельчайшие микроорганизмы, живущие в ее водах. Подозрение пало на несколько видов водорослей. Но тут же возникли возражения. Водоросли предпочитают тихую, стоячую воду, а все превращения с Нилом происходят именно тогда, когда река чрезвычайно активна, в половодье. Вот уж действительно «Тайны сути его непостижимы», как поется в гимне Великой реке:

                «Тайны сути его непостижимы,                 Никто не знает места, откуда он,                 И, читая писания, не найти его пещеры»

    А теперь постараемся взглянуть на Нил с другой стороны. Известно, что река эта своенравна. И хотя, как поется в гимне, она «создает лучшую пищу, вызывает к жизни растительность», достаточно «всего только трех футов нехватки вод до нормального уровня, - замечает Мечников,- и на небесах боги падут ниц, а на земле люди обречены на гибель».

     Высота подъема вод в Ниле напрямую связана с дождями, выпадающими на Абиссинском нагорье. Но ливни эти не так регулярны и обильны.

      За внешним спокойствием, размеренностью жизни египтян скрывалось огромное напряжение, переживаемое людьми. В пору разлива Нила они ожидали вестей из Мемфиса, где находился НИЛОМЕТР. «Тот, кому был доверен его осмотр, - писал Диодор Сицилийский,- тщательно отмечал подъем реки и отправлял вестников в различные города, чтобы сообщить им, насколько эллов и дюймов река поднялась и когда начнется падение уровня. Таким образом,  все знали, какой урожай следует ожидать».

      Но  случалось, гонцы приносили и  трагические известия. «В один из годов,- повествует летописец Абд-эль-Латиф,-  разлив Нила не состоялся  и наступил страшный голод, сопровождавшийся массовым людоедством: жертвами этого ужаса были дети, которых поедали взрослые, несмотря на жесточайшие наказания за эти преступления".

      Когда же Абиссинское нагорье принимало много дождей, вода в реке поднималась слишком высоко и быстро. И снова наступали черные дни. Половодья сносили  жилища, людей, обезглавливали почвы, забивая ценным илом протоки, погребала под ним целые деревни. Даже после нормальных разливов оставалось множество луж и болот с удушливыми, смертоносными испарениями.

     Но если такое происходило в Египте цивилизованном, то каков был Египет первозданный? Первые поселенцы, обосновавшиеся здесь, вряд ли были в восторге от долины Нила и ее почв. Но людей окружала пустыня. И они стали внимательнее присматриваться к своим новым владениям. Тут-то им и открылись многие из секретов реки, которые она прятала за внешней непривлекательностью своей поймы.

      Египтяне не только освоили долину Нила, но и сумели найти наиболее экономичный и безопасный для почв способ подачи влаги. Вода из Нила отводилась в короткие каналы, которые долго не забивались илом.

      К середине августа, когда на небосклоне появлялась звезда Сириус, поля вдоль Нила пустели. Палящие лучи солнца сильно разогревали обнаженную почву. Она твердела и растрескивалась. То тут, то там на ней выступали белые пятна солей. Именно в этот момент открывались шлюзы, и  вся долина покрывалась водой. Деревни превращались в острова, влага проникала в почву, размягчала ее, растворяла и уносила губительные для растений яд.

      «Чем искусней становились земледельцы, тем чаще повторялась эта картина,- писал Диодор Сицилийский.- Казалось, что вся жизнь в стране подчинена высшему, неумолимому порядку, отступить от которого не может никто, даже природа». 

       Почва в Египте почиталась как одно из главных богатств. Папирус в Бруклинском музее сообщает: «Счет золота и полей проводился регулярно». Пашнями ведал первый заместитель фараона. Если учесть, что правитель Египта приравнивался к богам, то их наместниками на земле и являлись вице-фараоны.

       И, тем не менее, несмотря на высокое положение, первый министр «Всевышнего» порой пускался в мелочные дрязги из-за зерна.

       Несчастливые времена в жизни его подчиненных наступали в день отчета за урожай. Сановный следователь умел вести допрос. Сначала он вяло спрашивал о доходах, о происшествиях, случившихся за год. Затем, как бы невзначай, вспоминал  о землях…  И, вдруг, из сонного чиновника вице-фараон превращался в безжалостного тирана. На оторопевшего ответчика сыпались цифры об урожаях прошлых лет, погоде, высоте нильских разливов. 

          Ну, а жалобы потерпевшего своим сослуживцам звучали, примерно, так: «Тогда посмеялся он надо мной, ибо сказал я пустое. И изрек  он мне: «Не родился ты хозяином. Я же,  Владыка!»»

          И, уж, коли ты не владыка, не хозяин, то осторожность в работе – наипервейшее дело. Здесь не думать, слушать, повиноваться надо.  Вот и кланялись, безропотно внимали вице-вице и еще раз вице- начальникам. А на Востоке, в междуречье Тигра и Ефрата, в это время поднималась грозная сила.

ГЛИНА, ЗМЕЯ И КАЛЕНДАРЬ.

         Не один Нил ужасал людей картинами первобытного хаоса. На юге Месопотамии, в Халдее, долины Тигра и Ефрата представляли не менее безрадостное зрелище. Их почвы под лучами палящего солнца твердели, как камень, заносились песками пустыни. Болота и огромные гниющие лужи разносили  вокруг себя заразу и эпидемии.

      Равнина Дех Луран могла бы показаться райским уголком в сравнении с гнетущими ландшафтами  Двуречья. Но именно, здесь родилась одна из самых обильных, богатых и могущественных цивилизаций Древнего Мира.

     «История, - пишет  Лев Мечников, - отвернулась от плодородных стран, простирающихся к северу и югу от Арарата, а избрала местом зарождения цивилизации обнаженную местность, обитатели которой под страхом угрозы самых ужасных несчастий, принуждались к сложному и мудрому координированию своих индивидуальных усилий».

       Трудно подыскать места с более неподходящими погодными условиями. Дожди на юге Междуречья выпадают лишь ранним летом и влага, принесенная ими  поит землю всего одну-две недели. Затем наступает сушь.

        Плодородному слою нужна вода! Но неудержимые паводки Тигра и Ефрата несли лишь разрушения. И, не успев пропитать влагой почву, быстро уходили с полей.

        Первым  колонистам  Месопотамии, шумерам,  пришлось решать  сразу две, казалось исключающиее друг друга задачи. Оградиться от наводнений и удержать на поля как можно больше воды.

        Сначала на берегах Тигра и Ефрата выросли простые заграждения из сырцового кирпича. Но уже скоро здесь появились длинные каналы.

 Шумеры шли на большой риск. Реки Месопотамии несли огромное количество солей и глинистых частиц. Их масса превышала «дары Нила» примерно раз в пять. Протяженность водных артерий постоянно росла. Уследить, а тем более сохранить их в рабочем состоянии было крайне трудно. Во втором тысячелетии до нашей эры орошаемые земли Халдеи занимали около 30 тысяч квадратных километров. Площадь небольшого современного государства, вроде Бельгии.

          В 1902 году, близ Вавилона обнаружили черный базальтовый столб. Он ныне хранится в Лувре. На нем были высечены законы царя Хаммурапи. «Если человек был небрежен в укреплении плотины, - гласил один из них,- и в плотине образовалась брешь, и вода затопила поле соседа, виновник должен возместить зерно, которое он погубил».

          Утолить все возрастающую жажду земли оказалось не просто. И в Двуречье постоянно усложняли систему орошения.  Она делилась на пять категорий.

        Самые крупные, каналы-реки имели правильную форму и через специальные рукава поили наделы крестьян. Их даже использовали для судоходства. Так соединив канал Арахту, шедший из Вавилона, с царским каналом, шумеры проложили водный путь от Ефрата до Тигра.

        Следом шли водные потоки «змеи», проложенные вдоль расчищенных русел мелких речушек. В них обычно сбрасывались воды, уже оросившие поля. По извилистым ходам влага достигала больших лагун, поросших тростником, где откладывала поглощенные на пашнях соли. Часто эти хранилища смертельно опасного для посевов «яда» превращались в очаги эпидемии «соляной оспы».

       «Огромные территории современного Ирака лежат невозделанными, - писал американский археолог Сетон Ллойд,- поскольку сплошь покрыты  соляной коркой – результат неумеренной их эксплуатации  в прошлом».

         Казалось, уже некому ответить на обвинения высоколобого интеллектуала. Ушли в небытие шумеры, разбрелись по свету потомки ассирийцев, распались Арабский Хлифат, Оттоманская и Британская империи… И только скромный дешифровщик  клинописных табличек Торкильд Якобсен обнаружил: в летописях прошлого нет ни единого упоминания о  подобных бедствиях. Соль пришла на поля сравнительно недавно.