Подвиг «Тумана» - Вениамин Тихомиров

В полдень «Туман» вошел в главную базу флота — город Полярный. Екатерининская бухта, на берегу которой в тридцатые годы вырос этот новый заполярный город, похожа на огромную, сделанную из серого гранита чашу, заполненную водой. Высокие, почти отвесные берега с трех сторон окружают бухту, защищая ее от северных и северо-западных холодных ветров, дующих из арктических ледяных пустынь, и крутых волн, приходящих с широких просторов штормового Баренцева моря. С юга отроги скал не так высоки. Большими лестничными уступами они опускаются к воде. На них и построен город Полярный. Суровая северная природа отступила перед волей и силой советского человека. На голом камне среди скал выросли многоэтажные дома. Над бухтой засияли огни жизни. Город был полон детских голосов, музыки, песен, простого человеческого счастья. Был… А сейчас он тих, суров, насторожен, как и все наши прифронтовые города.

«Туман» обменялся сигналами с рейдовым постом и ошвартовался у причала, рядом с другими сторожевыми кораблями своего дивизиона.

Полдень. Обед. В кубрике шумно. Слышатся шутки, смех. Моряки — веселый народ.

— Наш кок всегда бьет прямо в цель. Снайпер! — аппетитно уплетая борщ, говорит котельный машинист, весельчак и балагур Александр Косач.

— Уж Ваня Жмыхов не промахнется! — от удовольствия причмокивая толстыми губами, добавляет Сережа Жиленко.

— Это верно. Не то что некоторые мазилы артиллеристы, — весело улыбаясь, хлопает по плечу Тимофея Мироненко Саша Пелевин.

Тот не оправдывается, только виновато разводит руками.

— Ну, как борщ? — вбегая в кубрик с бачком в руках, спрашивает кок Иван Жмыхов. Тонкий, щупленький, с бледным лицом, он совсем не похож на того традиционного кока, каких обычно изображают в книгах и на сцене.

— Добавочки бы, — отодвигая в сторону пустую миску, еле слышно просит Петр Ефанов, вытирая рукавом парусиновой робы блестящий от пота лоб.

— А снаряды кто за тебя подносить будет? И так еле ноги волочишь, — подтрунивает его приятель Александр Косач.

Дружный смех внезапно обрывает сигнал боевой тревоги. Кубрик мгновенно пустеет.

Проходит минута. Утихает перестук каблуков по палубе. На мостик один за другим поступают доклады:

— Кормовое орудие к бою готово!

— Пулеметные расчеты к бою готовы!

— Носовое орудие к бою готово!

Все замерли на своих местах. Заряжающие держат наготове снаряды, чтобы в одно мгновение послать их в казенник.

Прошла еще минута.

Громкий голос разрывает тишину:

— По самолетам противника, огонь!

Над кораблем стоит гул и треск. Огонь ведут пулеметчики и артиллеристы. Стреляют рядом стоящие корабли и береговые зенитные батареи. Где-то недалеко ухают разрывы фугасных бомб.

Сквозь этот беспорядочный грохот все явственнее слышится завывающий шум самолетных моторов. Взоры всех устремлены в сторону моря. Оттуда, подойдя на большой высоте, пикируют поочередно три бомбардировщика с крестами на крыльях. Свой удар они нацелили на корабли.

Командир орудия Егунов, резко взмахивая рукой, командует:

— Огонь!.. Огонь!.. Огонь!..

Один за другим гремят выстрелы. Непрерывно щелкает замок пушки. Быстро и четко работает подносчик Петр Ефанов. Снаряды мелькают в его руках. Куда только девалась его неповоротливость. Легкими и ловкими стали движения. Рукава у тельняшки закатаны выше локтя. Пот крупными каплями катится по лицу. Каска сдвинута на затылок.

— Давай, давай, Тима! Жми! — кричит он заряжающему Мироненко, подбегая с очередным снарядом.

Вражеские самолеты проходят над кораблями. Рев моторов нарастает со скоростью падающей лавины. Слышится противный визг летящих бомб. Грохочут взрывы. Водяные столбы, опадая, заливают палубу «Тумана».

— Горит! Смотрите, горит! — кричат сразу несколько человек.

Черная машина, медленно снижаясь, уходит за дальнюю гряду темнеющих на горизонте скал. За самолетом, расширяясь и тая, тянется черный хвост дыма.

Налет врага отбит.

Кто подбил фашиста? Этот вопрос долго обсуждают моряки, собравшись после боя на верхней палубе. Спорят. Доказывают. Шумят.

— В конце концов, не все ли равно — кто? Важно — одним фашистом меньше! — говорит боцман Александр Саблин и тут же, приказав своим подчиненным Филиппу Марченко и Михаилу Терехину: «Скатить верхнюю палубу! Навести порядок!» — поднимается своей неторопливой походкой «вразвалочку» на шкафут.

Оттуда он переходит на полубак, заглядывая во все уголки, а через минуту его широкая, чуть сутулая спина уже маячит на корме:

— Ящики расставить аккуратней! Убрать все лишнее!

Закрывшись в каюте, командир и комиссар обсуждают детали предстоящего похода. Они только что вернулись из штаба дивизиона. Корабль получил срочное задание.

— Возглавлю группу я, — предлагает Стрельник.

— А может, Рыбакова пошлем? — спрашивает командир. — Парень он молодой, энергичный. Сам рвется в бой.

— Это наше первое боевое задание. И я, как комиссар, должен идти непременно.

Командир согласился:

— Хорошо. Людей отбирайте сами, Петр Никитич.

— Я думаю взять добровольцев.

— Не возражаю.

Шестаков вызвал к себе дежурного по кораблю.

— Передайте сигнал:

«Корабль к бою и походу изготовить!»

— Интересно, куда пойдем? — спрашивал своего старшину Алексея Караваева рулевой Константин Семенов. Они только что закончили осмотр механизмов.

— Ненужная любознательность, — вмешался в случайно услышанный разговор находившийся на мостике штурман корабля лейтенант Михаил Михайлович Букин. — Придет время — все узнаем, — и, немного помолчав, добавил: — Одно ясно: идем бить фашистов. У нас сейчас одна забота.

Штурман спустился вниз. Его вызвал к себе командир.

— Знаешь, Алеша, я вчера письмо из дому получил, — Семенов вытащил из правого кармана брюк помятый конверт. — Мать пишет. Вот послушай: «Сегодня суббота. Первый вечер такой хороший выдался. Народу на гулянье собралось видимо-невидимо. Наша фабрика свой оркестр привезла. Отдохнули весело. На лодках катались. Волга красивая такая. Тебя вспоминали. Скоро ли у тебя отпуск?..»

Он свернул листок вдвое и засунул его в конверт.

— Двадцать первого июня вечером написано, — Семенов снова достал письмо и прочитал: — «Сейчас половина одиннадцатого. Ложусь спать…»

Несколько минут они молчали. Каждый думал о своем. Семенов широко раскрытыми глазами смотрел на тихую гладь воды. «Как на Волге после жаркого дня, — думал он. — Тихо».

На мостик поднялся командир. Над палубой прозвучал его твердый голос:

— По местам стоять, со швартовов сниматься!..

«Туман» вышел в море в свой первый боевой поход.

Ты достоин звания коммуниста

Под вечер начался обложной дождь, долгий и надоедливый. На Крайнем Севере даже в июне такая погода не редкость. С утра светит солнце, ветер совсем не трогает корабельные флаги, а к полудню с моря потянет прохладной свежестью и солнце прячется то за одно, то за другое облако. Потом оно совсем скроется за серыми, как отсыревший брезент, тучами. Здесь никто не может точно предсказать, увидев утром синее, ясное небо, что день будет хорошим. Североморцы знают, как обманчива и капризна заполярная погода. Недаром старожилы здешних мест в шутку говорят: «У нас в неделю семь дней ненастье, а остальные — все солнышко да солнышко».

— Дождь как по заказу! — веселый, улыбающийся комиссар вошел в командирскую каюту.

Шестаков дремал, сидя в кресле. Он только что спустился с мостика и решил полчасика отдохнуть. Увидев Стрельника, командир поднялся, застегнул ворот кителя и включил настольную лампу.

— Да, погода нам помогает, — задумчиво произнес он и склонился над столом. Яркий пучок электрических лучей упал на портрет жены. Фотография стояла под абажуром.

— Значит, подойдем вплотную к самому мысу? — спросил Стрельник, разворачивая на столе армейскую карту-десятиверстку.

— Если глубины позволят, так и в бухту зайдем. Вот сюда, — ткнул тонко отточенным синим карандашом в карту Шестаков. — Отсюда вам будет ближе добираться до цели.

Стрельник задумчиво почесал подбородок и усмехнулся:

— Что ж, голосую за это обеими руками.

Стрелки корабельных часов показывали половину десятого, когда «Туман» подошел к побережью, занятому врагом. К шуму дождя прибавился плеск набегавших на скалы волн. Тяжелые, свинцовые тучи опустились почти до самой воды, закрыв грязной ватой тумана гранитные вершины прибрежных гор.

В кормовом кубрике собрались свободные от вахт матросы. Агитатор комсомолец Климов только что закончил громкую читку газеты. Известия с фронтов ошеломили моряков.

— Вот что творят фашисты в захваченных ими городах и селах, — тихо, почти шепотом сказал Климов.