Последний бросок на запад - Егор Овчаренков

Время шло, однако никто Дмитрия не вызывал. Емельянов уже начал было волноваться: может быть, он что-то напутал? Может быть, Сивый не сумел договориться, «подмазать», и конвоиры ничего не знают?

Вскоре в купе потушили свет, и заключенные улеглись спать. Восемь человек на жестких полках без матрацев.

В купе было душно — не продохнуть; Дима, уже привыкший за время своего пребывания в Бутырках к духоте и тесноте, стал даже задыхаться.

Но вскоре неожиданно зажегся свет.

— Что такое — приехали уже? — Емельянов поднял голову от подушки.

Лежавший на соседней полке зэк поморщился. У него это был уже не первый этап.

— Нет, это они шмон решили снова навести, суки.

Вскоре распахнулась зарешеченная дверь, и на пороге вырос сержант, а рядом — двое конвойных.

— Подъем!..

Шмон длился долго — наверное, минут по двадцать в каждом купе. Однако так ничего особенного и не нашли, и сержант с солдатами, издевательски пожелав всем спокойной ночи, ушли к себе.

— С чего это они вдруг решили опять шмоном заняться? — спросил Емельянов.

Его сосед покачал головой.

— Известное дело, чего…

— Чего же?

— Да чтобы не отоспался никто, чтобы сил у нас бежать не осталось, — ответил тот.

Емельянов уже задремал, когда опять послышался лязг ключа в дверном замке.

— Зэка Емельянов, на выход!

Сложив руки за спиной, как полагается, Емельянов вышел в коридор.

Там находился один прапорщик, начальник конвоя. Он приказал Дмитрию встать лицом к стене и упереться в нее руками. Потом обхлопал его с ног до головы. Но в рот, куда был спрятан цилиндрик, не заглядывал. После обыска Емельянов очень выразительно посмотрел на прапорщика.

— В туалет, гражданин начальник…

По его взгляду Дима понял, что все в порядке.

— Идем…

Вообще-то, по существующему положению, на оправку зэков выводят солдаты. Сейчас ни одного из них в коридоре не было.

Они дошли до туалета.

— Прямо, — послышалась команда за спиной у Емельянова. Он открыл дверь в тамбур и шагнул туда. Прапорщик молча достал из кармана специальный ключ, открыл входную дверь вагона и быстро распахнул. Свежий встречный ветер с воем ворвался внутрь тамбура.

— Вали отсюда! — сказал прапорщик. — Только ударь меня сначала… Ну, быстрей!

Дима, не долго думая, съездил кулаком по физиономии тюремщика и выпрыгнул в неизвестность…

Скатываясь по железнодорожной насыпи, он чувствовал, как в тело впиваются острые грани щебенки. В ноздри ударил запах креозота, смолы и сухой полыни.

Превозмогая боль, он пытался затормозить, но не смог избежать несшегося на него огромного черного дерева, которое ударило его с силой парового молота…

Придя в себя, Дима увидел вечереющее сентябрьское небо. По небу плыли тучи. Кругом стояла тишина. Только звенело в ушах, видимо, от небольшой контузии.

Он попытался встать. Но тут же со стоном опустился — все тело ломило от падения.

С трудом поднявшись, он осмотрелся: какие-то железнодорожные постройки, выкрашенные белым, шлагбаумы, пыльная дорога…

Надо было идти, и как можно скорей. И Дима, превозмогая боль, пошел по направлению к лесу — сквозь редкие деревья виднелась гладь водоема.

Река неторопливо несла свои темные воды. Осень в этом году была теплой и сухой, но к вечеру все-таки холодало.

Емельянов снял с себя черную куртку, выданную в тюрьме, критически осмотрел ее — в такой одежде идти дальше не стоило.

«Интересно, где я нахожусь? — подумал Емельянов, поеживаясь от холода. — И куда мне теперь податься? Денег нет, документов нет, одежды — тоже, считай, нет…»

Дима уселся на кучу листвы и, обхватив голову руками, предался тяжелым размышлениям.

Надо было бежать куда-нибудь за пределы России, и это было очевидно. Но как?!

Оставалась одна надежда — та самая «посыла», ради которой Сивый и организовал это бегство. Его люди обещали помочь.

Он побрел вдоль берега и вскоре вышел на шоссейную дорогу. И там Емельянов понял, что фортуна на его стороне. Он увидел бытовку дорожных ремонтников, рабочий день которых закончился. Сильный парень без труда взломал дверь — там нашлась одежда, хоть и грязная, но по размеру, а в кармане штанов даже пара тысячных бумажек, на которые он купил в ближайшем придорожном ларьке буханку хлеба и тут же ее съел.

Теперь надо было выполнить поручение Сивого. Денег, однако, чтобы позвонить по телефону, не было. Телефона не было тоже.

Емельянов узнал у ларечника, что ближайший находится на железнодорожной станции в пяти километрах.

Старые, испачканные мазутом и краской брюки, телогрейка, вязаная лыжная шапочка, резиновые сапоги — конечно же, видок непрезентабельный, однако куда лучше, чем черная роба заключенного. Кто может подумать, что это не работяга-строитель?

До небольшой станции он добрался без особых приключений и выяснил, что находится уже во Владимирской области. Он быстро нашел междугородный переговорный пункт — однако толку от этого было мало ввиду отсутствия денег.

Авантюрное решение пришло сразу: через несколько минут он стучал в дверь начальника железнодорожной станции.

— Войдите, — послышалось из-за двери.

Дима буквально влетел в кабинет — запыхавшись, утирая пот со лба.

— Надо срочно позвонить, — выговорил он, косясь на телефон. — Там, на двадцать первом километре, трубопровод прорвало. Меня прораб направил. Нигде связи нет…

Открытое, честное лицо парня, его пролетарский вид располагали к доверию, и начальник станции не стал выпытывать, что и как, и беспрекословно предоставил телефон в распоряжение Емельянова.

Дима набрал номер, который он давно знал наизусть, и торопливо закричал, едва в Москве сняли трубку:

— Это от Сивого, он просил передать… — парень оглянулся на прислушивавшегося к разговору начальника станции и продолжил: — Тут трубу прорвало. Я на станции Михайловка. Это на Казанской дороге. Во Владимирской губернии. Трубы, значит…

Железнодорожный начальник недоверчиво покосился на Емельянова.

— Какие трубы? — спросил мужской голос.

— Я от Си-во-го, — повторил Емельянов. — На станции Михайловка. Надо передать.

— Понял, — наконец сказали на том конце провода.

Емельянов облегченно вздохнул и еще раз оглянулся на железнодорожника.

— Где ты теперь?

Емельянов повторил название станции.

— Жди на привокзальной площади. Завтра к тебе приедут. В полдень. Белый джип «чероки». Номер 202. Все.

Через несколько секунд короткие гудки известили, что разговор закончен.

— Спасибо, — сказал Дима.

— А кто это Сивый? — спросил начальник станции.

— Прораб, — пожал плечами Емельянов. — Фамилия такая.

И вышел из кабинета.

— Ловкий ты парень, — ухмыльнулся хозяин белоснежного джипа, выслушав рассказ Емельянова.

Они сидели в дорогой иномарке: с виду обыкновенный работяга и крепко сбитый молодой человек в кожаной куртке с массивной золотой печаткой на среднем пальце правой руки.

Минувшую ночь Дима провел на чердаке дома напротив вокзала как настоящий бомж. Конечно же, можно было переночевать и на вокзале, однако беглец справедливо решил, что он рискует встретиться там с местной милицией; не стоит и говорить, что последнее явно не входило в планы Емельянова, у которого при себе не было ни единого документа, подтверждающего личность.

— «Посыла», — владелец роскошного джипа протянул руку.

— Вот она, — Емельянов отдал ему пластмассовый цилиндрик.

— Хорошо, — цилиндрик исчез в кармане кожаной куртки.

Некоторое время собеседники молчали.

— Можно? — Дима потянулся к пачке сигарет, лежавшей на приборной доске.

— Кури.

— Спасибо, — Емельянов жадно затянулся, прикуривая от предложенной зажигалки. Потом, вспомнив слова Сивого, решил спросить напрямую: — Пахан сказал, что вы можете мне помочь.

— Можем, — весело ответил владелец джипа, — и поможем. Мы всегда отвечаем за свои слова. Тем более, что ты нам оказал услугу, — он помолчал и вдруг сообщил: — то, что в «посыле», тебе знать неинтересно, но я расскажу. В последнее время в Москве появилось много самозваных воров в законе — ты сам знаешь, какой везде бардак. Вот у Сивого и спрашивали — что он может сказать об одном таком человеке. Для нас в Москве это было очень важно… — закурив, он положил руки на руль и сказал: — Ладно. Ты помог — тебе тоже помогут. А чего ты хочешь?

Емельянов вкратце объяснил свою ситуацию — в бегах, мол, ни денег, ни документов — ничего нет.

— Денег, положим, я могу тебе дать, — подумав, сказал владелец джипа и протянул Емельянову пачку купюр. — На первое время должно хватить. Ну, а в остальном… Наверное, самое лучшее, что ты только можешь сделать — это свалить из России…