Вершина - Матвей Алексеевич Воробьёв

– Молодые люди… – обратился к ним Саша, уже минуту назад как подошедший к месту пленения.

– Эй, мелкий, уходи отсюда по-хорошему и забудь обо всём.

– Да я не хочу вам мешать, вы всё-таки старше и сильнее меня, но хотелось бы, чтоб вы выполнили одну просьбу.

– Что ты несёшь? Вали давай!

На заднем фоне лежала девушка, но через темноту не было видно, что она с надеждой смотрит на подошедшего.

– Я понимаю, что хранители закона вас не пугают и не поймают, но всё же, что бы вы ни делали с этой особой, пожалуйста, предохраняйтесь. Не ломайте ей жизнь ещё сильнее. Кстати это вам.

Саша взял шестнадцатую розу и положил её около жертвы. Развернулся и вернулся на свой прежний маршрут. Вестники либерализма немного оправились от случившегося, так как ничего не поняли, но для них опасность миновала. Они решили направить свои умы, предположим, они были недалёкие, на исполнение первоначальной цели.

Через 2 дня по школе прошла информация, что наряд медицинской помощи приехал на вызов с неопределившегося номера и нашёл избитую девушку 20-23 лет. При себе документов не находилось, а сама она ничего не помнит. Врачи поставили диагноз – амнезия. Через неделю она, конечно, выздоровеет, физически, но что с ней делать, никто не знает. По школам пришла разнорядка, если имеются свидетели или у кого-то пропал близкий человек, знакомый, то обратился в отделение полиции. Александр прослушал сообщение: «Но ведь ей и заявления не написать, раз ничего не помнит. Да и я этих быдланов не знаю. Сейчас ей от города выделят комнату в общежитии, сделают временные документы, поставят на биржу.»

– Виконт, Мцыри сам себя не проанализирует! – да, такая была фамилия у Саши. Немного нездешняя, выше Ивановых, Петровых, Сидоровых. В 2010-ых годах больше не найдёшь настоящих виконтов, но именно в нём было что-то графское. Вряд ли большевики вывели всех благородных кровей. Но думать некогда, рядом стоит паучье логово.

– Ольга Борисовна, я не готов.

– Вам мало времени на прочтение? Несколько дней давалось, вы время своё очень нерационально используете, а если дополнительные занятия мешают, то основное образование поэтому так и называют – основным. Остальное должно оставаться второстепенным.

– Я с вами полностью согласен, но прошу прощения, я его прочитал.

– Тогда почему не готов?

– Я считаю, произведение пишется, чтобы читать, а не разбирать, искать тайные смыслы, теории заговоров. Литературоведы всё подмяли под себя. Я уж не смогу повторить в точности, как они думают.

– Либо ты показываешь себя, либо оправдываешься. В любом случае, ответа не было. Соответствующая оценка, так сказать.

Он сел на место. Для него это был оазис с проходящим мимо караваном торговцев шёлком. Для неё это была скамья подсудимых, которые решили оправдать свою невиновность и показушность. Место и впрямь было козырным. Никто тебя не видит в конце первого ряда. Можешь читать Коран, и никто не удивится, так как задние парты мастерики нарушают дисциплину. Саша сел: «Не, ну серьёзно? Пошёл парень в горы, чтобы найти родину. Повоевал с барсом, увидел грузинку, почти мёртвый исповедовался монаху. И? какой смысл? Вот не писал бы книжек, может глаза не так подослепли, может и Мартынову бы не проиграл.»Пока он роптал на всех, кто причастен к его неудаче, больше всего на учителя, так как она его не поняла и выставила не с того ракурса. Она спросила ещё несколько человек, которые точно не читали и все знают об этом, но вместо «Пожалуйста, простите, не ставьте 2, можно в другой раз?» изложили речь предыдущего оратора. И больше не из-за того, чтобы поддержать его, а потому что поняли, что это самое подходящее время для бунта. Ученики как обезьяны: вместе – сила. А так как не было полномочий вызвать учительницу на дуэль, то лучший метод – повторение самых неудачных попыток сдаться. Как в 1812 Кутузов понимал, что Москву придётся сдать французам, нужно сохранить армию. Но общество давило, пришлось принять бой. Москва всё равно взята, но всё ещё впереди. Так вот Наполеон – Ольга Борисовна. Её нельзя победить, только остановить. Своё цели она добьётся, но какой ценой. А во ученики ещё не знают, что будут благодарить её потом, когда поступят в престижное место.

Так вот, бунт не удался и удался одновременно. Ей позвонили из министерства, она просто ушла. После звонка подошла, дала задание: «Идите.»

«Вот позвонили бы на 5 минут раньше, – думал Саша, – Но проблемы бывают и похуже. День (учебный) закончился. Тихо. Просто поздравим девочек уже с 9 Марта.» Так как за день до этого прорвало трубу, то школу на день распустили. Весь класс высыпал на улицу. Саше немного пришлось подождать Кургина, чтобы вместе пойти домой. Тот же в свою очередь, ждал Машу, но она задержалась. В ожидании Александр отдирал небольшие клочки шерсти от шапки, оставшиеся от терзания шипов роз. Начался непринуждённый разговор об операционных системах, о «железе» в системном блоке. Было много сложных названий, которые можно и опустить. Вышла Маша, и ручеёк диалога сменился. Они шли втроём. Кургин и Маша как одно целое, под руку. Саша вроде бы и был лишним, но немного. Он всё-таки мог подстроиться под любой контингент.

Глава VII

Вошёл в игру

– Так, что тут у нас?

– Изнасилование. Кто-то завёл в подворотню её, – указал на пострадавшую полицейский, – и совершил акт изнасилования, предварительно связав.

– Она здесь сколько пролежала?

– Минут 20, не больше. Потом прибыл наряд медиков, а там и нас подтянули.

Следователя Павлова стянули чуть ли не с кровати срочным вызовом на работу. За ним приехала служебная машина, и они отправились на место преступления. Хоть он и устал после рабочего дня, а всё-таки голова варила крутую кашу в любой ситуации. Приехав на место и опросив участкового, который приехал раньше, Павлов пошёл опрашивать жертву. Как ранее было сказано, девушка лет двадцати – двадцати трёх, весьма симпатичная, в разорванной одежде и с растрёпанными волосами. Она сидела в карете скорой помощи. Взгляд был пустой, никуда не направленный. От нашатыря даже не дёрнулась. Медики её пытались пробудить, но та только кивала.

– Так, что тут у нас? Хорошо себя чувствуешь?

Девушка кивнула.

– Не болит?

Снова кивок.

– Холодно? – Она помотала головой в стороны, что означала нет. – прошу прощения, но протокол надо заполнить, заявление тоже. Имя? Фамилия?

– Да спрашивали её, не помнит ничего.

– Вообще ничего?

– Ну-с, это посмотрим, а пока на обследование вести надо.

– Так везите. Вот мой номер, по приезде позвоните, назовите номер палаты и организуйте пропуск на моё имя. Вот вам мой подчинённый поможет. Пётр! Сюда!

– Да, Родион Сергеевич?

– Пётр, поезжай с ними, всё как обычно