Художник Субботин-Пермяк - Ия Субботина

В Строгановском училище не знали, что Субботин был женат. Евстолия училась под своей девичьей фамилией. Директор училища «е любил, когда его студенты женились. Под разными предлогами он отчислял их из училища. Субботину приходилось тщательно скрывать свое семейное положение.

Петр Субботин и Евстолия Волкова не придавали значения венчанию. Они не верили в бога и свою жизнь хотели прожить так, как подсказывали им сердце и разум. Но любовь к

родителям вынудила Субботина исполнить неприятный для него религиозный обряд. Он согласился на венчание.

В Перми, в доме родителей Евстолии, устроили скромную свадьбу. Вскоре Петр и Евстолия Субботины отправились в Кудымкар. Иван Васильевич и Мария Пименовна приняли сноху с достоинством.

Осенью Петр Субботин уезжает в Москву. Евстолия осталась в Перми, в отцовском доме. Учиться одновременно двоим было очень трудно, тем более, что Евстолия ожидала ребенка.

НА ПУТИ К МАСТЕРСТВУ

По приезде в Москву Субботин стал жить в одной комнате с тремя молодыми художниками, тоже студентами. Хозяйка новой квартиры взяла их на пансион. Новые товарищи оказались хорошими людьми. В комнате была создана творческая рабочая обстановка.

Начался учебный год. Весь день Субботин посвящал занятиям в училище- Вечерами переписывал ноты, выполнял разные чертежи — все это для того, чтобы добывать средства к существованию. Очень часто приходилось недосыпать. Одно время ему далее пришлось петь в церковном хоре. За это хорошо платили, но спевки отнимали очень много времени, и Субботин решил отказаться от церковного хора.

Субботин переписывается с женой, но переписка не могла заменить повседневного общения с другом. Письма Петра и Евстолии Субботиных полны любви, забот супругов о жизни друг друга. Субботин в письмах широко делится своими мыслями об искусстве, своими творческими планами.

Долгое время Субботин переживал то, что жена не учится. «Я чувствую, что перед тобой чем-то виноват, — писал он ей. —- Может быть, если б не я, ты иначе построила жизнь, лучше устроилась, училась бы в художественном училище...»

Евстолия Ивановна после рождения дочери в 1908 году переехала из Перми в Кизел. Там она работала в училище преподавателем рисования и черчения. Из своего скромного заработка Евстолия Ивановна часть средств посылала мужу. Она просила не беспокоиться о ее жизни. В одном из писем Евстолия Ивановна писала: «Петя, я не могу все, что чувствую на душе, выразить тебе в своих письмах. Мне кажется, что они пустые и ты не поймешь меня. С каким наслаждением я всегда читаю твои письма. Я всегда в них чувствую тебя, точно говорю с тобой. Твое волнение я понимаю. Ты, Петя, не

думай, не беспокойся за меня. Не думай, что я завидую тебе. Пойми меня, мой друг, лучше одному вначале кончить учиться, легче будет, а потом другому. Ты не думай, что я не хочу учиться. Я выучусь. Ты своими письмами даешь мне бодрость и верно указываешь мне дорогу к цели и к счастью нашего будущего. Я хочу смотреть вперед, верить в будущее, как ты. Я не боюсь с тобой никаких трудностей!»

Субботин советовал жене, что читать, как расширять свой кругозор. Он, например, писал: «Читаешь ли ты Новицкого? Если уже прочла его, то я могу послать тебе и 1 и II том Грабаря. Только скорей пиши об этом. Получила ли ты книгу по черчению? Как твое творчество?»

По совету мужа Евстолия Ивановна сдала в гимназии экзамены и получила диплом преподавателя рисования и черчения.

В 1911 году Субботин на зимние каникулы приезжал в Кизел, к жене. Здесь он пробыл неделю. В день отъезда из Кизела, в ожидании поезда, Субботин на вокзале делал зарисовки. Вдруг он обнаружил, что забыл паспорт. Квартира от вокзала была далеко. На улице стоял 35-градусный мороз. Субботин что было сил побежал домой. На вокзал он возвратился запыхавшийся, бледный- В поезде почувствовал себя плохо. Этот эпизод послужил толчком к заболеванию туберкулезом легких.

Субботин настойчиво овладевал мастерством художника. Он стремился к большому искусству. «Надо всегда иметь особенное в своих стремлениях, — писал он жене, — и для этого надо особо жить и не забывать о них. Ой, как хочется мне что-то значительное скорее сделать! Я еще сам конкретно не знаю, что именно. Но я чувствую, во мне сидят огромные силы, энергия. Я знаю, что все это будет выражено в искусстве».

Большое влияние на развитие Субботина в этот период оказала сестра замечательного актера и режиссера, одного из основателей Московского художественного театра К.С. Станиславского— Зинаида Сергеевна Соколова.

Знакомство с ней произошло еще в первый год учебы Субботина в Строгановском училище. Зинаида Сергеевна попросила тогда директора училища прислать к ней двух нуждающихся способных студентов, которым она могла дать работу. Выбор пал на Петра Субботина. Он попросил послать с ним свою землячку Евстолию Волкову.

РСФСР.

Зинаида Сергеевна тепло встретила молодых пермяков. Сразу нашлось много общих тем для разговора. Оказалось, что у Зинаиды Сергеевны в Воронежской области в селе Никольском есть мастерская — «кустарный пункт», где женщины занимаются художественной вышивкой. Рисунки для вышивок брались со старорусских образцов — кокошников, опоясок, полотенец. Зинаида Сергеевна предложила выполнить ряд таких рисунков для вышивок. Субботин с радостью согласился- Он давно интересовался старинным орнаментом.

Потом отношения с 3. С. Соколовой стали более прочными. Зинаида Сергеевна с первых дней знакомства увидела в Субботине большую жажду к знаниям, заметила его способность к живописи. Она познакомила его с художниками, артистами, музыкантами.

Часто Зинаида Сергеевна рассказывала Субботину о Московском художественном театре, его режиссерах, актерах, художниках. Иногда она давала ему свой пропуск в Московский художественный театр. Субботин хорошо познакомился с работой художников В. А. Сомова, М. В. Добужинского и других оформителей спектаклей.

Особенно большое впечатление на Субботина произвел спектакль «Живой труп», который поставили В. И. Немирович- Данченко и К. С. Станиславский, а оформил художник В. А. Сомов- В письме к жене Субботин сообщал об этом спектакле: «Ты видела «Живой труп» и тебе не понравилось, потому что играли плохо. В Художественном театре было великолепно! Я не могу позабыть игру Москвина (Протасов). Хороша была и Лиза. А декорация, Толечка, это было прямо чудо! Помнишь сцену на веранде в имении Карениных, так там листва винограда была как живая. Вместо писаных декораций была сделана листва из зеленого шелка, только вырезаны листья. Все это освещено как надо. Так натурально красиво. Непостижимо! Впечатления от постановки останутся у меня надолго».