Волшебные сказки - Эдуард Лабулэ

— Так ступай же без меня в свой замок, но оставайся там ровно столько, чтобы успеть лишь поздороваться со своими родными. Беги прямо в конюшню и возвращайся, как можно скорее. Тебя окружат со всех сторон, старайся ни на кого не смотреть и, главное, не ешь и не пей ничего, даже воды, иначе не миновать нам с тобою несчастья.

Ивон обещал и поклялся исполнить все, что говорила ему Финетта, но в душе он смеялся над ее женской слабостью. Он был спокоен за себя и горделиво размышлял о том, что истинный бретонец вовсе не походит на этих легкомысленных французов, слова которых, как говорят, уносятся первым же дуновением ветра.

Когда наш скиталец вошел в древний замок, он с трудом узнал его мрачные стены. Сверху донизу окна были украшены зеленью и цветами, двор замка был устлан свежей травой. На одном конце двора стояли столы, ломившиеся под тяжестью яств, вино лилось рекою. На другом конце двора музыканты, сидя на бочках, играли на своих инструментах. Вассалы с женами, в праздничных нарядах, плясали и пели, пели и плясали. В замке было большое торжество, даже барон улыбался. Он выдавал замуж свою пятую дочь за кавалера де-Кернавалена. Этот благородный союз прибавлял лишний цветок к блестящему гербу старика Кервера.

Ивона узнали и приветствовали, он был тотчас же окружен пирующими. Его целовали, хватали за руки.

Где он пропадал? Откуда явился? Завоевал ли королевство или герцогство? Привез ли он невесте драгоценное ожерелье какой-нибудь королевы? Покровительствовали ли ему феи? Сколько соперников сбросил он с коней на турнирах? Все эти вопросы задавали ему непрерывно. Ивон почтительно поцеловал руку своего отца и поспешил в комнаты своих сестер. Там он выбрал два самых лучших платья, пошел в конюшню, оседлал иноходца, вскочил на прекрасного испанского жеребца и только хотел было выехать из замка, как увидел перед собою своих родных, друзей, оруженосцев и вассалов с кубками в руках: все хотели чокнуться со своим юным господином и выпить по случаю его благополучного возвращения.

Ивон вежливо поблагодарил их, он приветствовал жестом эту дружественную толпу и прокладывал себе понемногу сквозь нее дорогу. Вдруг у выезда, близ опущенного подъемного моста незнакомая дама, быть может, сестра жениха, блондинка с гордым, надменным видом, приблизилась к нему, держа двумя пальцами румяное яблочко.

— Прекрасный рыцарь, — проговорила она с обворожительной улыбкой, — вы не откажете даме в ее первой просьбе? Отведайте, пожалуйста, это яблоко. Я полагаю, что после долгого путешествия, если даже вы не чувствуете ни голода, ни жажды, вы не забыли, по крайней мере, правил вежливости.

Такому вызову Ивон не осмелился отказать. Он сдался. Едва только попробовал он яблоко, как оглянулся вокруг, точно спросонок.

«Почему я сижу верхом? — подумал он. — Что означает этот конь, которого я веду за собой? Разве мое место не около отца, на свадьбе моей сестры? Зачем мне покидать замок?»

Он бросил повод коня одному из слуг, ловко соскочил на землю и предложил руку блондинке, которая с этой минуты выбрала его своим кавалером и в знак своего особого расположения дала ему свой букет цветов.

К вечеру в замке Керверов было двумя обрученными больше. Ивон поклялся в верности незнакомке. Финетта была забыта.

Сидя на берегу моря, Финетта целый день напрасно поджидала Ивона. Солнце утопало в багровых волнах, когда Финетта со вздохом поднялась с места и направилась к замку. Немного пройдя по пустынной дороге, окаймленной диким терном в цвету, она очутилась перед убогой хижиной, у входа в которую беззубая старуха готовилась доить корову. Финетта подошла к ней и, вежливо поклонившись, попросила дать ей убежище на ночь.

Старуха оглядела незнакомку с головы до ног. В своих полусапожках, опушенных мехом, длинной юбке тёмно-красного цвета, голубом корсаже, обшитом янтарем, и в диадеме Финетта скорее походила на египтянку, чем на христианку. Старуха нахмурила брови и, грозя бедной сироте кулаком, воскликнула:

— Убирайся вон, колдунья! Нет тебе места в этом честном жилище!

— Бабушка, — сказала Финетта, — дайте мне хоть уголок в хлеву!

— Вот как? — возразила старуха, улыбаясь во весь рот и обнаруживая единственный свой зуб, который выглядывал изо рта в виде клыка. — Ты просишь уголок в хлеву? Ты получишь его, если наполнишь мне золотом это ведерко.

— Согласна, — спокойно отвечала Финетта.

Она открыла висевший на поясе кошелек, вынула оттуда золотой шарик и кинула его в ведерко со словами:

— Шарик, шарик золотой, помоги мне, дорогой!

Тотчас на дне ведерка послышался звон монет. Они поднимались все выше и выше, подпрыгивая, как рыбки в сетке, в то время как изумленная старуха подскочила, просунула руку под дужку ведра и, кланяясь Финетте, воскликнула:

— Сударыня, все ваше, дом, корова и остальное! Я ухожу в город и заживу там барыней, ничего не делая! Ах! Если бы только я была моложе лет на шестьдесят!

И вот, опираясь на свой костыль и не оглядываясь назад, старушка поковыляла к замку Керверов.

Финетта вошла в хижину. Это была ужасная лачуга, темная, низкая, сырая, зловонная, полная пыли и паутины. Печальное убежище для девушки, привыкшей жить в доме великана! Хладнокровно приблизилась Финетта к очагу, где дымилось несколько полусырых веток терновника, вынула из кошелька второй золотой шарик и бросила его в огонь со словами:

— Шарик, шарик золотой, помоги мне, дорогой!

Тотчас же золото расплавилось, закипело и разлилось по всему дому, как вода. И вот весь домик, стены, крыша, деревянное кресло, скамья, сундук, кровать, коровьи рога, даже пауки в углах — все превратилось в золото. Можно было подумать, что это сказочная китайская беседка.

При свете луны, сквозь чащу деревьев домик блестел, как звезда во мраке ночи. Когда Финетта подоила корову и напилась молока, она, не раздеваясь, бросилась на кровать и, усталая от дневных невзгод, заснула, вся в слезах.

Старухи не умеют держать язык за зубами, особенно в Бретани.

Добравшись до деревушки, находившейся недалеко от замка Керверов, старуха побежала к дворецкому. Это было важное лицо, которое не раз заставляло трепетать старуху, когда та ненароком заходила на барскую кухню. Дворецкий выслушал сообщение старухи, покачал несколько раз головою, заявив, что все это вздор и пустяки. Затем незаметно он взял весы, взвесил старухины монеты, которые оказались отличной чеканки и высокой пробы, оставил у себя самую лучшую, какую только смог найти, и, в заключение, посоветовал своей собеседнице никому не говорить об этом странном приключении.

— Если в это дело вмешается судья или господский управляющий, — сказал он, — то, самое меньшее, что с тобою может случиться, это то, что ты никогда не увидишь этих маленьких золотых кружочков. Эти господа не любят дележа: без долгих размышлений и разговоров они берут себе всё.

Старуха поблагодарила дворецкого за совет и решила ему последовать. Поэтому в тот же вечер она никому не рассказала своей истории, кроме двух соседок, своих самых лучших подруг. Обе поклялись ей головами своих маленьких деток хранить все в тайне. Клятва была так торжественна и так свято хранима, что на другой день в полдень в деревне не было мальчишки, который не указывал бы пальцем на старуху. Даже собаки, лая на нее, казалось, говорили на своём языке о золоте.

Не каждый день можно встретить девушку, которая занималась бы наполнением ведер золотыми монетами.

Будь она даже колдуньей, в хозяйстве такая девушка была бы настоящим сокровищем. Дворецкий, который не был женат, был занят этими размышлениями вечером перед сном. Утром он встал до рассвета, чтобы отправиться к незнакомке. В утренних сумерках он заметил вдалеке нечто вроде сияния среди деревьев и весьма удивился, когда вместо убогой хижины увидел золотой дом. Но что удивило и восхитило его гораздо более при входе в этот маленький дворец — это красавица с темными волосами, прявшая у окна с величием императрицы.

Как и все мужчины, дворецкий знал себе цену и сознавал в глубине души, что не было на свете женщины, которая не сочла бы за счастье отдать ему свою руку. Поэтому он объявил немедленно Финетте, что пришел на ней жениться. Девушка начала смеяться, и дворецкий взбесился.

— Берегись, — сказал он ей угрожающим голосом, — я здесь хозяин. Неизвестно, кто ты такая, неизвестно, откуда ты пришла. Золото, которое ты подарила старухе, подозрительно. В этом доме неладно. Если ты тотчас же не согласишься сделаться моей женой, я арестую тебя, и тогда, быть может, сегодняшним же вечером на костре перед дворцом Керверов сожгут колдунью.

— Вы весьма любезны, — сказала Финетта с грациозной улыбкой, — но у вас очень оригинальный способ ухаживать за дамами. Любой вежливый человек всегда щадит их робость и застенчивость.