В неведомом мире - Махкам Махмудов

Меня манили исследования, властно звали места, которые человек еще не покорил. И потому я обрадовался, получив однажды письмо от известного японского океанографа, профессора Есано. Он приглашал меня на работу. Предлагал контракт. Условия прекрасные: денег я должен был получать в два с половиной раза больше, чем раньше. Работа показалась мне легкой: опробовать специальный скафандр, опускаться в нем глубоко в океан и ловить неизвестных рыб, а заодно изучать подводную растительность.

Одно меня озадачило: до сих пор я только поднимался - в горы, на дикие плато, как же смогу я работать на дне океана? Но ответ я отправил очень быстро.

Вскоре из Японии на мое имя пришли деньги и вызов. Мне сообщили, что я еду в Японию на исследования, связанные с планом работы двух наших стран. Но выехать мне не пришлось: профессор Есано сообщил, что работы решено проводить у островов Индийского океана и скоро он с сотрудниками прибывает к нам.

Я очень быстро привык к новой профессии. Кроме меня, в экспедиции были два здоровенных японских парня, Кандзе и Нидзе, мой соплеменник индус Радж и два американских негра - Том и Джим. Профессор знал тринадцать языков, нам было очень легко с ним и работать, и отдыхать. В самом деле, отдыхали мы, пожалуй, больше, чем работали- А может быть, это только казалось, потому что каждый спуск под воду приносил так много интересного и необычного, что слово "работа" не совсем подходило к тому, чем мы занимались. На нашем небольшом кораблике, похожем на "Наутилус", были только лаборатории, где работал, кроме профессора, его ассистент. Выходили мы в город редко, в основном тогда, когда кончалось горючее. Но мне и не хотелось покидать корабль.

Когда прошли первые дни, потребовавшие немалой выдержки, чтобы приспособиться к новым, необычным условиям, я стал находить в этих занятиях глубокое удовлетворение и даже оказался самым выносливым и работоспособным в группе. Мне казалось - я был способен провести здесь всю жизнь.

Было воскресенье. Наш руководитель получил радиограмму с приглашением на международное совещание ученых-гидрогеографов и почти сразу же уехал, попросив не прерывать ежедневных тренировок, чтобы не терять форму. Том Уолн был очень доволен - ему давно хотелось пополнить свою коллекцию ракушек. Меня огорчало то, что профессор не разрешал одновременно с основной работой проводить какие бы то ни было исследования. Поэтому, как только Том стал собираться под воду, я немедленно вызвался его сопровождать.

Дул несильный ветер. Корабль покачивался. Вода была холодной и неприветливой. Но едва мы ушли на глубину, как привычное чувство успокоенности и восхищения охватило меня. Позади остались все заботы.

Мы проплыли немного, и Том занялся сбором ракушек- Я решил уклониться в сторону от корабля, чтобы посмотреть поближе подводные горы, которые мы видели при прошлом погружении.

Темнело: я опускался все глубже. Мимо меня проплывали огромные рыбы, тускло поблескивавшие в темноте. Внизу колыхались гигантские водоросли, они были похожи на щупальца каких-то диковинных животных, которые притаились в глубине. Вдруг впереди блеснул свет. Что это? Неужели еще кто-то проводит здесь исследования?

Я поплыл быстрее и вскоре увидел источник света: какое-то живое существо, круглое, словно шар, испускало лучи, может быть радиоактивные. "Нужно держаться подальше, это может быть опасно", подумал я и попробовал тихо отплыть, чтобы издали рассмотреть существо. Но тут же почувствовал, что не могу этого сделать - меня притягивала к нему какая-то таинственная сила, и чем больше я сопротивлялся, тем сильнее приближался к нему. Я с ужасом пробовал вырваться из невольного плена, но тщетно. Это было, наверное, забавным зрелищем: отчаянно дрыгая руками и ногами, я пытался увернуться, несколько раз даже кувыркнулся, словно акробат.

Может быть, существо обладало сильным магнитным полем? А если оно радиоактивно, встреча с ним не пройдет бесследно. Холодея, я словно чувствовал, как мощное излучение убивает во мне кровь, как начинают свое отчаянное наступление лейкоциты... Я хорошо знал все признаки этой "белой смерти": у нас на борту были японцы, и от них я слышал о последствиях ужасного взрыва атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки!

Меня все быстрее несло к существу, и я, можно сказать, врезался в него, как небольшая ракета. Я сильно ударился баллонами о скользкую, похожую на металл поверхность этой диковинной шар-рыбы. Похоже, что и она не хотела встречи - отчаянно задергалась, словно пытаясь освободиться. Но не тут-то было! Мы прилипли друг к другу, как два больших, сильных магнита, и теперь были спаяны, слиты воедино. Спустя мгновение, она рванулась и с большой скоростью понеслась вперед. "Погиб!" -лишь успел я подумать, и моей заботой стала борьба с водорослями, которые лихорадочно дергали меня за ремни, которыми я привязал к себе баллоны, а теперь, наверное, они связывали меня и с рыбой.

Вдруг я почувствовал, что вокруг становится теплее. Вначале не придал этому значения, но вода как будто нагревалась все сильнее и сильнее. У меня на лбу выступила испарина.

В это время баллон гулко обо что-то ударился. Я огляделся вокруг. С большой скоростью мы неслись по длинному извилистому тоннелю, которому, казалось, не будет конца. "Если даже освобожусь от баллонов, мне отсюда не выбраться!" - мелькнула мысль. И в самом делебесконечные ответвления, ходы - боковые и вертикальные, и ко всему этому - путь наш лежал сквозь какую-то прозрачную жидкость, похожую на стеклянную струю, лаву, только прозрачную.

Постепенно скорость, с которой мы плыли, стала падать. Казалось, мы прорывали какую-то пленку. Один из баллонов вдруг отделился от меня: рывок - и я оказался один. Принесшее меня сюда существо вместе с моим баллоном удалилось, и не успел я опомниться, как очутился в море света. Зелено-сине-красное облако то окутывало меня, то отпускало, и я попадал в другое такое же, которое тоже начинало меня укачивать.

Меня охватило чувство, какое я испытывал во сне: летал, не чувствуя силы тяжести, не ощущая собственного тела. Неизъяснимое чувство блаженства! Только что я уже готовился распроститься с жизнью, только что смертельная опасность угрожала мне ежеминутно, ежесекундно! А тут творилось странное: кислород должен был давно иссякнуть, между тем я не только не чувствовал удушья: каждая клеточка моего тела, казалось, насыщена озоном. Дышать было невыразимо приятно, как будто с каждым глотком воздуха в меня вливалась удивительная бодрость. Я выпил немного воды, а она превращалась в воздух, и потом, пузырьками выходя изо рта, снова превращалась в воду. Все мое тело стало таким легким, словно я весь состоял из этих пузырьков и не имел веса.