Хер Сон - Алисса Муссо-Нова

— Ах так, — мстительно усмехнулся Семен Семены, — ну, ты у меня поплачешь! Я знаю, какие действия тебя рыдать заставят!

И он закатал рукава. КотСС приоткрыл глаз, увидел, что Семен Семеныч с решительным видом направился к холодильнику, и подумал: «Ну наконец-то! А то дурь какую-то придумал — заплакать меня заставить решил!» — и улыбнулся вальяжной кошачьей улыбочкой.

Семен Семеныч заметил это и взбеленился совсем.

— Ах, вот ты так! — вскричал он, и вырвал шнур холодильника из розетки. Холодильник сразу перестал мурчать и затих. КотСС удивился, но виду не подал. Семен Семеныч налег плечом на бок и стронул холодильник с места. Кот забеспокоился. Когда Семен Семенович, громко пыхтя, подвинул холодильник до порога кухни, у кота началась паника. Кот забегал по кухне, отказываясь верить своим глазам! То, что в его котовой жизни казалось незыблемым и неизменным, вдруг поднялось и укатилось на колесиках, в сопровождении громогласного пыхтения покрасневшегося от натуги Семен Семеныча (холодильник был в преклонном возрасте, и колесики не очень-то катились, пришлось поднапрячь силы). КотСС подвывал страшным голосом, копал лапами пол в том месте, где только что стоял холодильник, будто рассчитывал, что половая твердь разверзнется и отдаст белого кормильца, но все было тщетно.

А Семен Семенович, сурово насупившись, выставил на лестничную площадку холодильник и большими буквами написал прямо на дверце толстым синим фломастером: «АППАРАТ РАБОТАЕТ, ОТДАМ В ХОРОШИЕ РУКИ».

Вот этого котСС не вынес. Он лег на то место, где еще пятнадцать минут назад стоял его любимый молочно-сосисочный рай, откуда таким чудесным способом являлись всегда всевозможные вкусности, и ушел в глубокий обморок.

В дверь позвонили. Семен Семеныч, горюя о холодильнике, который он любил не меньше, чем кот (для Семен Семеныча этот холодильник тоже много лет кормильцем-поильцем был), поплелся открывать. На пороге стояла соседка Мусса Мармеладовна. Она внимательно посмотрела на Семен Семеныча, показала пальцем на холодильник и спросила:

— Семен, ты в своем уме?

Семен Семеныч потрогал ухо и сказал:

— В своем.

— А что скорбный такой, бровки домиком? — спросила Мусса Мармеладовна.

— Да так, обстоятельства всякие… докучают… совесть… жена… плакать… — забормотал Семен Семеныч, непривыкший жаловаться на жизнь и стесняющийся страшно Муссы Мармеладовны, потому как она была дама внушительная и прозорливая.

— А жена твоя где?

— Ушла к маме, — прошептал Семен Семеныч, готовый уже сквозь пол провалиться от стыда за собственную расползающуюся побитую кризисами жизнь.

Мусса Мармеладовна покачала головой и сказала:

— Завтра после работы ко мне приходи, я тебе погадаю, посмотрим, что с твоей женой делать, как вернуть.

Семен Семеныч всхлипнул.

— Ну что еще такое? — всплеснула руками Мусса Мармеладовна.

— Не могу после работы… меня с работы уволили… — расстроившись вконец, произнес Семен Семеныч.

— Понятно, — Мусса Мармеладовна закивала головой, — теперь все понятно. Кризис, стало быть, случился! Ну, тогда приходи, когда успокоишься. Я тебе погадаю, и все будет хорошо. И кстати, как тебе мои ручки?

Она протянула ладони Семен Семенычу, и зашевелила пальцами, демонстрируя земляничного цвета маникюр.

— Хорошие ручки, — оторопел Семен Семеныч, не понимая намерений Муссы Мармеладовны.

— Рада, что понравились, — и Мусса Мармеладовна вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Семен Семеныч прислушался к звукам за дверью: так и есть — Мусса Мармеладовна уволакивала к себе его холодильник. «Кажется, это я холодильником вроде как позолотил ей ручку. Значит, действительно, хорошего чего-нибудь нагадает!» — подумал он и пошел к Петровичу.

Дверь у соседа была приоткрыта, в коридоре пахло хвоей, а вход в комнату перегораживала лужа.

— Петрович, я принес благие вести — все будет хорошо! А это, что ли, кот у тебя столько наплакал? — весело пошутил Семен Семеныч.

— Нет, — раздался слабый голос Петровича из комнаты, — это я наплакал…

Семен Семеныч, встревожившись, заглянул в горницу Петровича, да так и застыл на пороге: у стены, там, где всегда стоял диван, была сложена поленница, да немаленькая, метра полтора высотой! Наверху сидел Петрович, держащий в руках небольшую настоящую новогоднюю елочку, именно она так пахла хвоей.

— Что это с тобой? — изумился Семен Семеныч, и догадка сверкнула у него в голове. — Это что, объявление сработало???

— Да, — всхлипнул Петрович, — сработало!

— Так что ж ты плачешь — радоваться же надо! — посоветовал Семен Семенович.

— Кота жалко! Мне не нужны дрова, это я назло коту объявление писал, чтобы заплакать его заставить, а тут мужики приехали, дрова сгрузили, в руки елку сунули — говорят, бонус такой, кота сцапали и уехали, — и Петрович скривил лицо, опять готовясь заплакать.

— Не реви! У тебя, можно сказать, открытие случилось, а ты ревешь, — строго сказал Семен Семеныч.

— Какое еще открытие? — удивился Петрович так, что слезы его мгновенно высохли.

— Самое настоящее! Ты открыл новый способ работы с Вселенной по запросу! — торжественно провозгласил Семен Семеныч.

Петрович скромно потупился.

— Раз твои объявления имеют такую силищу, значит, тебе надо написать объявление, чтобы кота обратно принесли, да еще с доплатой.

Семен Семеныч помог другу спуститься в горы поленьев, и они включили компьютер. Петрович защелкал по клавиатуре текст нового объявления:

МЕНЯЮ ДВА КУБОМЕТРА

БЕРЕЗОВЫХ ДРОВ

НА КОТА (с вашей доплатой)

Когда приятели клеили объявление к той же самой водосточной трубе, Петрович вспомнил вдруг что-то и спросил:

— А ты говорил про благие вести, это ты что имел в виду?

— Это Мусса Мармеладовна заходила, она мне много чего наговорила, но все — хорошее! Скоро заживем нормально, говорит, надо к ней зайти только, погадать.

— Мусса — умная женщина, торжественная. Она как капитан Немо из книг Жюля Верна, или похожа на дам из семейства Медичи (это я из истории искусства по мню), или вот на Маху очень даже походит, из сказки про брючки.

Семен Семеныч поглядел уважительно на Петровича и подумал, что художественная литература — тоже, наверное, интересная штука… И, может быть, стоит начать читать ее даже, а то он все больше научные книги, термодинамику свою любимую, вот еще лингвистикой увлекся… И тут его осенило — Петрович же педагог почти! И Семен Семеныч спросил:

— Петрович, вот ты начитанный такой, и на учителя учился, а науку всю свою, поди, забыл?

— Почему это забыл? — удивился Петрович. — Я до сих пор интересуюсь, особенно психологией. Я и компьютер купил специально, чтобы на психологических форумах общаться, и статьи-рассылки всякие читать по теме, Вита Ценева наизусть почти учу, и сам иногда пишу кое-что.

— Тогда скажи мне, друг Петрович, а как же мне с семейным кризисом справиться? Жена чтобы вернулась, и без разборок: «кто виноват?» и тому подобное…

— Это несложно. Надо переименовать ситуацию — по «Закону Яхты». Это из ОКсЮМОРон-психологии: техника такая есть — переименование.

— Какой еще оксюморон, какие яхты?

— Да ты темный совсем, Семен Семеныч! Закон Яхты от капитана Врунгеля: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет!» У тебя так и получилось: назвал ситуацию «кризис» — кризис и сделался!

— Это не я назвал, это подарок так назывался, который я получил, — стал оправдываться Семен Семеныч.

— Подарок назывался, а ты взял и переназвал! Твой ведь подарок, — как хочешь, так и называешь!

— Ну и как же мне его переназвать? — озадачился Семен Семеныч.

— Как тебе больше хочется. Если ее уход — это радость для тебя, то это не кризис, а сюрпризис. А если не рад ты этому, то вот хоть так: «У жены оказался не кризис, а крысис», окрысилась она, стало быть. Эмоции у нее взыграли, она набычилась и ушла. А раз так, то придет, когда разбычится, — сделал логический ход Петрович.

— Да что же это: о-крыси-лась, о-козалась, на-бычи-лась — не семья у нас, а уголок Дурова какой-то получается!

— Хорошая идея, тоже оксюморонская вполне! — обрадовался Петрович. — Вот где у тебя жена больше времени проводит — на кухне? Вот и пусть здесь будет уголок Дурова! А ты где обретаешься чаще — где письменный стол, телевизор? Тогда это местечко назовем — уголок Умнова. И сразу в доме баланс и гармония! Умнодурость — оксюморон называется! А когда оксюморон — все гда все просто волшебно складывается, это аксиома!

— Какой такой опять оксюморон? — удивился Семен Семеныч. — Что это за оксюморон еще?

— Оксюморон — это умная глупость. Вот «горячий снег» если сказать, или «безмолвный крик» — это как раз оксюмороны получаются. Это из литературоведения термин такой. И сочетания эти — волшебные, потому что такого не бывает, а любой человек понимает, что такое: безмолвный крик. И у оксюморонов нет качеств — хорошо или плохо. Вот горячий снег, например, — это хорошо или плохо?