Превращение - Дженнифер Арминтраут

Моя рука сжимала дверную ручку, когда я снова остановилась. Краем глаза я увидела накрытую простыней фигуру, лежащую на секционном столе.

Под всей своей напускной храбростью я почувствовала некоторое облегчение, обнаружив пропавшее тело Джона Доу. Посмотреть или нет? Проще всего — не видеть тело. Неприятное чувство охватило меня, когда моим первоначальным рефлексом стало желание убежать. Я не сомневалась в том, что Джон Доу лежал под простыней на этом секционном столе.

«Если ты уйдешь сейчас, то всегда будешь мучаться», — тоненький голосок зазвучал в глубине моего сознания. На долю секунды показалось, что снедающий меня страх победит. Я бы просто вышла из морга и забыла весь произошедший инцидент.

Но слова моего отца и столь оскорбительная оценка доктора Фуллера о моих способностях всплыли у меня в мозгу. Я не хотела быть неудачницей, которой была в глазах моего отца. Неудачницей, которой стала для доктора Фуллера. Это послужило толчком, и я направилась к столу.

Я не была трусихой. И прежде чем смогла передумать — сдернула с трупа простыню.

Все происходило в замедленном движении, кадр за кадром. В тот самый момент, когда я потянула покрывающую его ткань, увидела яркую цветную подошву спортивной обуви, выглядывающей из-под простыни. Но сосредотачиваться на этом не было времени, потому что, срывая саван, я открыла одежду медперсонала и лицо санитара морга, застывшее от ужаса.

Я не закричала. То ли от шока, то ли от того, что это было бессмысленно. Здесь должен был быть Джон Доу, а не этот молодой парень.

Представшее перед моими глазами зрелище ошеломило меня.

Его шея, очевидно, была сломана. Плоть горла была разорвана так, как она выглядела бы после нападения собаки. Из-за огромной потери крови его темная кожа стала серого цвета, хотя сам стол и большая часть его одежды были чистыми. Глаза были открыты. Но одно глазное отверстие было пустым.

Я увидела телефон, стоящий на стойке из блестящей стали, но казалось, что пробежала целую милю, прежде чем добралась до него. Мои руки так дрожали, что я едва смогла набрать номер голубого кода[17]. Но не ощутила внушающее надежду спокойствие, когда повесила трубку. Я все еще оставалась в затруднительном положении, запертая один на один с этим ночным кошмаром. Поэтому снова взялась за телефон.

Я набирала номер службы охраны, когда что-то коснулось моего плеча. Прикосновение было легким, едва заметным, но каким-то необъяснимым образом я внезапно оказалась на спине.

Сила, с которой я приземлилась, вышибла из меня дух. Испугавшись от непонимания происходящего, я поднялась на колени, но встать на ноги не смогла, поскольку в следующий момент снова оказалась в воздухе.

После моей встречи со шкафом вдребезги разбилось стекло. Я влетела в него с такой силой, что стекло разлетелось на куски, а деревянные дверцы треснули. Боль разрывала мою спину. Полки обвалились, а заполненные пластиковые ванночки рухнули на пол, опрокидываясь и проливая все содержимое. Я упала на четвереньки прямо в лужу с раствором формальдегида[18] и человеческой печени, будучи не в состоянии выползти из скользкой массы.

Чья-то рука схватила меня за волосы и потянула вверх. Когда я попыталась встать на ноги, то поскользнулась и снова упала на колени, корчась от боли в железных тисках рук напавшего на меня. Я взглянула вверх.

На меня смотрел Джон Доу.

На его некогда искореженном лице остались всего лишь слабые следы травм в виде пурпурных рубцов. А на бледной груди отметин не осталось вовсе, за исключением длинного ровного шрама, который разделял грудь пополам. Очевидно, старая рана. Его челюсть больше не выглядела оторванной, но была искривлена в сторону, также как и другие части лица: смятый нос и странная продолговатая челюсть придавали ему дьявольский вид. Засохшая кровь покрывала его светлые волосы, хотя кости черепа срослись правильно. Ясный и ярко-синий глаз, который пристально смотрел на меня, когда Джон Доу беспомощно лежал на каталке в отделении скорой помощи, сейчас беспощадно пронзал насквозь. А в глазном отверстии, которое раньше было пустым, был глаз. Карий. Белковая оболочка по краям была вся в крови.

Глаз, который недоставал работнику морга.

Джон Доу оскалился, обнажая острые как иглы клыки.

— Клыки, — с ужасом прошептала я. Вампир.

Он засмеялся. Звук, искаженный из-за деформации костей лицевой части черепа, напоминал заевшую магнитофонную пленку.

Все в этом существе говорило об осознанной ярости хищника, который убивал не из необходимости, а из жажды крови.

Он провел своим длинным ногтем по моей щеке. Он был котом, играющим мышью, вором, любующимся на свой украденный приз.

Я не собиралась становиться этим призом. Мои руки нащупали на полу кусок разбитого стекла. Схватив его, я нанесла удар осколком прямо ему в бедро. Его кровь брызнула мне в лицо. Я почувствовала на губах жидкость с привкусом меди и поперхнулась от отвращения.

Взвыв от ярости, он размахнулся свободной рукой, похожей на лапу хищника с когтями, и полоснул мою шею. Жгучая боль накатила несколькими мгновениями позже. Но меня это не заботило. Я была свободна. Я прижала руку к горлу, отчаянно пытаясь остановить теплую кровь, которая текла между пальцев. Бесполезно. И я знала это. Прежде чем кто-то найдет меня, я истеку кровью прямо на полу морга. И умру.

Потом я увидела белые тапочки, в которые были обуты медики из бригады по вызову, вошедшие в морг. Я с трудом подняла руку, чтобы подать им сигнал. Только один из них направился ко мне. Остальные стояли, окаменевшие от представшей перед их глазами сцены.

— С вами все будет в порядке, — сказал молодой медбрат, когда убрал мои пальцы с раны на шее.

Это было последнее, что я помнила.

ГЛАВА 2

Несколько неприятных сюрпризов

Я провела в больнице почти месяц. Детективы приходили ко мне несколько раз. Они запротоколировали мои описания самого Джона Доу, его клыков и всего остального, но, без сомнения, их больше интересовало, какие болеутоляющие я употребляла, поскольку первые прибывшие на место происшествия его не видели.

Последняя встреча с полицией была короткой, и, хоть меня и заверили, что дело все еще будет расследоваться, я не питала надежд на справедливость. Кем бы ни был Джон Доу, он был достаточно умен, чтобы избежать поимки.