Порт туманов - Жорж Сименон

На большинстве из них был адрес: Капитану Жорису, судно «Диана», Англо-Нормандская компания, Кан.

— Вы давно знали капитана? — спросил Мегрэ у врача.

— Несколько месяцев. С тех пор, как он работал в порту. До этого он двадцать восемь лет проплавал капитаном на одном из судов мэра.

— Мэра?

— Да, господина Эрнеста Гранмэзона, директора Англо-Нормандской компании. Собственно говоря, он — единственный владелец одиннадцати судов этой компании…

Еще фотографии: Жорис в возрасте двадцати пяти лет. Уже тогда — коренастый, широколицый, улыбающийся, немного упрямый. Настоящий бретонец!

И, наконец, в холщовой папке — документы, начиная со школьного аттестата до диплома капитана торгового флога, свидетельство о рождении, военный билет, паспорт.

Мегрэ подобрал упавший на пол небольшой конверт, пожелтевший от времени.

— Завещание? — спросил врач, который, закончив свои дела, ждал представителей прокуратуры.

Должно быть, капитан полностью доверял Жюли, так как конверт не был даже запечатан. Мегрэ достал лист бумаги, написанный красивым аккуратным почерком:

«Я, нижеподписавшийся Ив-Антуан Жорис, родившийся в Пенполе, моряк по профессии, завещаю все движимое и недвижимое имущество моей экономке Жюли Легран в благодарность за многолетнюю преданную службу.

Обязую ее передать:

мой катер — капитану Делькуру;

китайский фарфоровый сервиз — его жене;

трость из резной слоновой кости — …»

Почти никто из портовых служащих, которых Мегрэ повстречал там в туманную ночь, не был забыт, вплоть до шлюзовщика, получавшего «тройную рыболовную сеть, что под навесом», — говорилось в завещании.

В этот момент послышался громкий шум: Жюли, воспользовавшись тем, что женщины оставили ее одну, чтобы приготовить ей грог «для поддержания сил», бросилась вверх по лестнице, открыла дверь спальни капитана, озираясь с безумным видом. Она подбежала к кровати, но тут же попятилась, испугавшись вида мертвеца, рухнула на коврик, выкрикивая что-то неразборчивое.

Мегрэ медленно подошел, помог ей встать и отвел девушку, несмотря на сопротивление, в ее комнату. Там было не прибрано, на кровати валялась одежда, в тазике оставалась мыльная вода.

— Кто наливал воду в графин на ночном столике капитана?

— Я… Вчера утром, когда ставила цветы в вазу.

— Вы были одна дома?

Жюли еще тяжело дышала, но понемногу приходила в себя. Ее удивили вопросы комиссара.

— Что вы такое придумали? — воскликнула она вдруг.

— Ничего. Успокойтесь. Я только что прочел завещание Жориса.

— Ну и что?

— Вы наследуете все его имущество. Вы теперь богаты.

В ответ она только сильнее разрыдалась.

— Капитана отравили водой из графина. Жюли посмотрела на комиссара сверкавшими от ненависти глазами, крикнула:

— Что вы хотите этим сказать, а? Что вы хотите сказать?

Она была в таком состоянии, что схватила Мегрэ за рукав и стала лихорадочно трясти его. Еще немного — и она вцепилась бы в него ногтями.

— Потише. Успокойтесь. Расследование только начинается. Я ни на что не намекаю. Я собираю сведения. В дверь постучали. Это был полевой сторож:

— Прокурор сможет прийти только после обеда. Господин мэр вернулся утром с охоты и еще не встал. Он придет, как только будет готов.

В доме царило лихорадочное возбуждение. Все были взволнованы. Люди на улице, ждущие сами не зная чего, усиливали нервозность, беспорядок.

— Вы намереваетесь остаться здесь? — спросил Мегрэ у девушки.

— Конечно. Куда же мне деться?

Мегрэ попросил врача выйти из комнаты умершего и закрыл ее на ключ. Он оставил с Жюли только двух женщин: жену смотрителя маяка и жену одного из шлюзовщиков.

— Не впускайте никого, — сказал он полевому сторожу. — Если понадобится, попытайтесь как-нибудь заставить разойтись любопытных.

Мегрэ вышел из дома, прошел между группами зевак и направился к мосту. Сирена по-прежнему выла вдали, едва слышно, так как ветер дул в сторону моря. Было довольно тепло. Солнце светило все ярче. Начинался прилив.

Два шлюзовщика были уже на своих рабочих местах. На мосту Мегрэ встретил капитана Делькура, с которым он разговаривал накануне вечером. Тот подошел к нему:

— Так это правда?

— Да. Жориса отравили.

— Кто?

Толпа у дома капитана Жориса начала расходиться. Было видно, как полевой сторож, жестикулируя, ходит от группы к группе и что-то говорит. Люди стали смотреть на комиссара. Их интерес сосредоточился теперь на нем одном.

— Ну что, начинаете шлюзование?

— Пока нет. Нужно, чтобы вода поднялась на три фута. Вон то судно на рейде ждет с шести часов утра.

Другие служащие: таможенники, механик, хозяин сторожевого катера, инспектор рыбоохраны — не решались подойти к комиссару и капитану. Они готовились к очередному рабочему дню. Это были те самые люди, которых Мегрэ едва различал в ночном тумане и которых он видел теперь наяву, при свете дня.

«Приют моряка» находился в двух шагах. Из его окон и застекленной двери был виден шлюз, мост, пирс, маяк и домик Жориса.

— Зайдем выпьем по стаканчику? — предложил комиссар. Он догадывался, что при каждом дежурстве, по установившемуся обычаю, весь небольшой персонал порта собирался в бистро.

Капитан посмотрел на уровень воды.

— Полчаса в моем распоряжении, — сказал он.

Они вошли в сколоченное из досок бистро, а за ними, нерешительно, и остальные. Мегрэ пригласил всех за свой столик. Нужно было сломать лед, познакомиться с людьми, завоевать их доверие и даже, в некотором смысле, проникнуть в их общество.

— Что будете пить?

Они переглянулись. Скованность еще не прошла.

— В это время обычно кофе с ромом.

Официантка принесла заказанное. Толпа людей, возвращавшихся из домика Жориса, перешла через мост. Некоторые пытались заглянуть в окна бистро. Им не хотелось расходиться по домам, они бродили по порту в ожидании дальнейших событий.

Мегрэ, набив трубку, пустил кисет по кругу. Капитан Делькур отказался — он курил сигареты, но механик, покраснев, положил в рот щепотку табаку, пробормотав: «С вашего позволения».

— Странная история, верно? — произнес Мегрэ. Все знали, что он сейчас заговорит об этом, и все-таки наступила минута натянутого молчания.

Кажется, капитан Жорис был славный человек…

Мегрэ помолчал, украдкой наблюдая за выражением лиц.

— Слишком славный, — сказал Делькур. Он был немного старше своего предшественника, одет слегка небрежно и, очевидно, не брезговал спиртным. Тем не менее, продолжая говорить, он не забывал наблюдать, сквозь шторы, за уровнем воды и за судном, которое как раз поднимало якорь.

— Рановато начинают! Течение Орны может снести их на отмель…

— Ваше здоровье… В общем, никто не знает, что произошло шестнадцатого сентября…

— Никто. Ночью был сильнейший туман, примерно как вчера. Я в ту ночь не дежурил. Однако пробыл тут до десяти часов — играл в карты с Жорисом и с друзьями, которых вы видите.

— Вы встречались каждый вечер?

— Почти… В Вистреаме нет никаких развлечений… В тот вечер Жорис несколько раз отлучался, чтобы проследить за проходом судов. В девять тридцать работа закончилась. Он скрылся в тумане, по-видимому, отправился домой…

— Когда обнаружили его исчезновение?

— На следующий день… Жюли пришла в порт справиться о нем… Накануне она заснула до возвращения капитана и утром заволновалась, не найдя его в спальне.

— Жорис много выпил в тот вечер?

— Он никогда не пил больше рюмки, — сказал таможенник, которому не терпелось вступить в разговор. — И не курил!

— Ну а… скажите… у него с Жюли…

Они переглянулись, нерешительно заулыбались.

— Неизвестно… Жорис клялся, что нет… Только…

В разговор снова вступил таможенник:

— Я не хочу сказать о нем ничего плохого, только он был не такой, как все… Не то чтобы гордый, нет! Но очень следил за собой, понимаете? Он никогда не пришел бы на работу в сабо, как Делькур. По вечерам он играл здесь в карты, но днем никогда сюда не заходил… Он был на «вы» со шлюзовщиками… Не знаю, понимаете ли вы, что я хочу сказать…

Мегрэ очень хорошо понимал. Он провел несколько часов в доме Жориса, чистеньком, содержащемся в идеальном порядке. А теперь он видел других, людей попроще, почти неряшливых. Они, должно быть, пропускали здесь рюмку за рюмкой. Голоса звучали громче, атмосфера сгущалась, обстановка становилась вольной, даже развязной. Жорис заходил сюда только для того, чтобы сыграть партию в карты. Он никогда не рассказывал о своей личной жизни и уходил после одной рюмки.

— Уже около восьми лет Жюли работает у него. Тогда ей было шестнадцать… Это была простая деревенская девчонка, сопливая, плохо одетая…

— А теперь…

Подошла официантка, хотя ее никто не звал, и снова налила рому в стаканы, на дне которых оставалось немного кофе. Должно быть, это тоже входило в ритуал.