Простая смертная #2 (СИ) - Оленева Екатерина Александровна

       В Цитадели выгодно видеть моего сына живым, моя же жизнь не имеет особого смысла. Как и смерть.

       В Оруэлле смерть Ангэя выгодна слишком много.

       К тому же и явившийся мне ночью призрак мужа (не исключено, что его голосом говорило моё собственное подсознание, но мне нравилась мысль, что Эвил на самом деле навестил меня, что он заботится и печётся обо мне и сыне даже после смерти), тоже не двузначно дал понять, что хочет, чтобы я вернулась к его семье.

       – Готова ли я подчиниться? – вздохнула я. – Если это спасёт нас всех от войны – безусловно, да.

Глава 2

       Нервы мои были напряжены как струны. Я плохо выспалась, голова была тяжёлой, мысли утратили привычную лёгкость. Больше всего на свете мне хотелось побыть в уединении, чтобы как следует всё обдумать, но моя «драгоценная» мачеха пригласила разделить с ней завтрак. Хуже этого было только объявление войны с утра. Или кобра на подушке. Хотя, если бы выбор был за мной, я бы выбрала кобру. Та в разы менее ядовита.

       Если бы посторонний наблюдатель затесался в нашу милую царственную семейную компанию, он бы умилился нашим прекрасным манерам, ласковым речам и улыбкам, источающим мёд.

       С тех пор, как я была вынуждена к близкому общению с Олиерой Ванхелией, я ненавижу сладкие голоса и сахарные улыбки. Синильная кислота – цианистый калий, отдающий чарующим запахам миндаля и смертельный даже в дозе пятидесяти миллиграмм. Летучая, легкоподвижная, как эта с виду прекрасная и мягкая, но жестокая и лживая женщина.

       Не знаю, к чему эта взаимная ложь, обмен комплиментами, демонстрация семейных уз. Я знаю, что при первой же возможности эта сладкая роза убьёт меня, но, что хуже того – она опасна для моего сына. Олиера никогда не блистала умом, ум ей заменяла хитрость, воистину дьявольская, звериное чутьё и необузданная жажда власти.

       Её сын, мой младший брат Жуамин (или брат Анжелики, что в нашем с ней случае теперь одно и тоже), по закону Оруэла должен был наследовать трон моему отцу, потому что здесь, совсем как в средневековой Франции нашего мира, было «негоже лилиям прясть».

       Но вот тут и начинались подводные камни, из-за которых улыбка Олиеры была особенно миндальной. Я не была «лилией», я была драконьим всадником. Даже и теперь, при жизни отца, многие лорды шепотками, впрочем, весьма громкими, поговаривали о том, что у Ангэя, последнего Санистора, прав на престол Оруэла в разы больше, чем у сына Олиеры, какой-то герцогини с горных хребтов. Я была королевской дочерью, вдовой порочного принца и матерью короля, способного претендовать не только на эту землю. К тому же, в народе и у лордов я была популярна. При том, что к популярности никогда не стремилась, как и к власти. Политические игры меня интересовали мало, на доске я чувствовала себя «фигурой», а не «игроком». Я финансировала проекты, которые в нашем мире назвали бы социальными, инициировала кое-какие реформы, которые, по моим подсчётам, могли хоть как-то смягчить жестокие условия, в которых проживали люди. Ни одна из партий при дворе не могла бы похвастаться тем, что находится ближе ко мне, чем другая. Ни одна не могла на меня влиять. Для всех я оставалась тёмной лошадкой, при этом лордам я казалась податливым материалом. Кто-то желал прихватить власть, кто-то считал меня лучшим вариантом, чем Олиера со всей её кликой, но все брали в расчёт два главных козыря – Молнию и Ангэя. Дракона и последнего, истинного принца крови.

       От заговоров лордов удерживало одно: я не желала участвовать в интригах против моего отца. Зигмунда, хоть и сложно было признать самым любящим отцом на планете, определённо и худшим назвать было нельзя. В делах управления государства он был опытен и осторожен. Я же могла возглавлять какое-то направление, но полновластие?.. Нет уж, увольте! Корона – не игрушка. У тех, кто её носит, должен быть железный стержень внутри. Я хороший ответственный исполнитель, но я не лидер. Я вторая скрипка.

       Опасность виделась мне повсюду и это не была паранойя. Нас с сыном много раз пытались отравить, к нам подсылали убийц с кинжалами и хотя я знала, кто стоит за наёмниками, каждый раз тех успевали умертвить прежде, чем необходимые улики могли указать на истинного виновника. Каждый раз заговорщиком назначали либо сошку поменьше, либо вообще невиновного, а мерзкая паучиха с красивым лицом продолжала улыбаться мне всё так же ласково, говорила со мной нежным голосом.

       Откровенно говоря, я почти с облегчением приняла требования Атайрона. У Чёрной Цитадели ужасная репутация, но я верила, что рядом с бабушкой и дядей мой сын будет в безопасности. Если не родственная привязанность, то чувство выгоды заставит их заботиться о нём и беречь его жизнь.

       Охранники, сторожившие вход в апартаменты Олиеры, склонив головы при моём появлении, распахнули двери.

       Олиера сидела на тахте, поджав под себя одну ногу. Пышные юбки спадали вниз тяжёлыми складками. Несмотря на ранний час, причёска королевы была безупречна, как и весь её внешний вид. Косметикой здесь умели пользоваться, она была достаточно хорошего качества, фрейлины мачехи были искусны в использовании румян, помад и сурьмой для подводки глаз. Так что даже для придирчивого вкуса наших современников Олиера Ванхелия показалась бы красавицей. Черноволосая, с зелёными кошачьими глазами, мерцающими и влажными, царственная и приветливая, когда хотела, фурия, если не видели пользы скрывать своей истинной натуры.

       – Дорогая моя, – протянула она ко мне руку, – бесконечно рада видеть тебя. Так приятно, что ты приняла моё приглашение и согласилась провести эти бесконечные утренние часы в моей компании.

       Одного, едва заметного жеста в сторону фрейлин было достаточно, чтобы те бесшумно наполнили чашки ароматным напитком, напоминавшим мне кофе.

       – Могла ли я отказать себе в таком удовольствии, матушка? – отозвалась я голосом, в котором, надеюсь, миндаля также хватало.

       Одна из девушек заботливо пододвинула мне кресло. Вторая осторожно подала угощение, держа его передо мной на серебряном расписном подносе.

       – Выпей, милая, – щебетала Олиера. – Этот напиток всегда тонизирует.

       – Я выгляжу уставшей? – с улыбкой приняла я чашку тончайшего фарфора величиной побольше напёрстка, но ненамного.

       На чёрном поле причудливо раскидывали золотистые крылья белые птицы. Не чашка, а произведение искусства. Я с трудом удерживалась, чтобы не отшвырнуть её от себя. Маловероятно, конечно, что Олиера будет настолько наглой и глупой, чтобы отравить меня вот так. Тем более сейчас, когда у неё появилась призрачная надежда избавиться от меня куда более простым путём.

       Олиера, помимо меня, была единственным человеком в Оруэле, которая обрадовалась предложению Атайрона. Нет, я этого не видела. Но я не сомневалась, что именно так она отреагировала на эту новость. Приятно, когда соперник устраняется сам и его не приходится уничтожать. Пятнать руки кровью неприятно даже Олиерам Ванхелиям.

       – Что вы? – тем временем ворковала королева. – В ваши годы, Анжелика, это невозможно. Вот когда разменяете третий десяток, бессонные ночи действительно станут оставлять следы на вашей внешности.

       – Бессонная ночь? – притворилась удивлённой я. – С чего вы это взяли? Я спала прекрасна в эту ночь. Впрочем, как и во все предыдущие.

       Улыбка немного скисла на её губах.

       – Возможно, я сделала преждевременные выводы. Для меня ночь всегда была плохой, если пробуждение случилось ранним. Я слышала, сегодня на рассвете состоялся совет?

       – У вас прекрасные осведомители.

       – Я не жалуюсь. Люблю быть в курсе событий.

       – Прекрасно вас понимаю.

       Взгляды наши были ледяными. Клинков у нас не было, так что сражались мы тем единственным, что у нас пока было – шпильками, остротами, подначками. Завёрнутыми в фольгу комплиментов.