Русская недвижимость. Сборник рассказов – 2 - Александр Миронов

Что, думаете, вас запросто так здесь оставили? Ха! Знаем мы, чем это зарабатывается. Бельдюги! Не завод, а сплошной аквариум! И как они здесь работали?!.

Когда кто-то в чём-то ущемлён или унижен, всегда найдёт в себе тысячу достоинств, но ещё больше недостатков в своём оппоненте. И свои (достоинства) как будто бы благороднее, выше. Но, если ты чувствуешь, что они подкреплены ещё и правами, законом, но всё равно всё это вместе взятое не срабатывает, тут надо копать глубже: связи, родство, отношения… По-старому – блат. А блат, как известно, выше Наркома. Тут сдай назад и смирись. Наслаждайся своим подлежащим положением.

– Сейчас времена не те, девоньки! – по мнению Серафимовны. И она докажет. – Сейчас суд, профсоюз, комитет по труду…

И Соня, Валя во главе с Серафимовной устремили свои стопы в заданном направлении. А она, Светлана, не пошла. На что-то понадеялась. То ли на Кольку, – с ним уже по телефону обговорили ситуацию. Сказал: не суетись, разрулим. То ли на себя понадеялась, то ли на случай?.. Не было ещё такого, чтобы её что-нибудь да не выручало. И она в этот крайний случай верила.

И точно! Правда, не совсем приятный получился случай, но ведь не смертельный. И никакие связи не нужны стали, ни прокуроры, комиссии, ни профсоюзы…

Дорабатывали последний месяц. Ходили на работу без интереса, без подъёма, как будто бы все моральные обязательства с них были сняты этим приказом, и теперь: лишь бы день да ночь – и сутки прочь. Расслабились.

На конвейере стояла, как робот, тетради фасовала. Туда-сюда, туда-сюда отсортировывала. Да и работа, действительно, привычная, с первого взгляда видно, куда какую тетрадку. А над конвейером растяжки движутся. Раньше и не замечала их, инстинктивно выработалось безопасное расстояние. Даже при желании никогда бы до них не дотянулась. А тут, словно какой чёрт толкнул – голову подсунула. Одна из железяк, ка-а-ак шандарахнет скользом по черепку – белый свет перевернулся под гром и молнии. Отключилась.

Очнулась в санпункте. Рану спиртом (ещё нашли где-то!) обрабатывают, нашатырь под нос подсовывают, в чувства приводят. Очнулась, и от боли тут же едва не скончалась. Садисты! Нет, чтобы, пока была без сознания, издеваться, спиртом рану смазывать. Обязательно оживить надо…

Десять дней отвалялась в больнице, и выписали с диагнозом: производственная травма, сотрясение мозга, скальпирование волосяного покрова головы. Потом дома две недели по больничному отсидела. И на работу вышла, с больной головой. Можно было бы ещё с недельку прихватить, а если закосить – то и больше. Так тот же Лубок уговорил выйти. Когда надо, без мыла, куда не надо влезет. У них там, мол, по каким-то правилам, не то по техники безопасности, не то по возмещению (оказывается, есть ещё такой закон, – никогда бы не подумала!) нежелательна долгая госпитализация. Руководству чего-то там наворачивается, за травматизм на производстве.

– Ты ж не враг своему родному предприятию, – уговаривал Лубок. – Подумай. Каждый день в копеечку встаёт. Директору неприятности. А он тебя теперь в беде не оставит. И работой по-прежнему месту обеспечит, и премию какую подкинет…

Нет, когда дело касается сознательности, то мы что – не люди? Мы ж с понятием.

И все! Девчонки-бабёнки куда не бегали, как не крутились, на то же самое и сели. То есть их под это самое место и вымели, ни на что не посмотрели. С ними ж все формальности соблюдены? – соблюдены. Администрация им работу предоставляла? – предоставляла. Какие к ней претензии? А другой работы, вам по нраву, нет, извиняйте…

А её оставили. Из-за производственной травмы оставили. Двадцать процентов нетрудоспособности, ВТЭКом засвидетельствовано! Куда администрации деваться? Обязана? На все сто обязана! Теперь ей и Лубок по фигу, кобель плешивый. Хотя, в конфликт с ним лучше не вступать. Себе дороже.

Так что, повезло ей. И всё по закону. Никто не скажет, что она рыба, чёрте знает под каким соусом.

2005г.

Кряж

Вадим Матвеевич Григорин вышел с заседания президиума облсовпрофа ошеломлённым. В мозгу пульсировали вопросы, на которые, казалось, он давал вполне понятные ответы.

Вот кто ему вразумительно скажет: для чего сейчас на предприятии нужен профсоюз?.. А он знал ответ в отличие даже от областных профсоюзных лидеров и отвечал:

– Не-ну-жен! – и на том стоял.

Раньше – да, нужен был. Во-первых, он ведал санаторно-курортными путёвками и выдавал их. Будучи сам когда-то членом комитета объединённого профкома комбината Вадим Матвеевич этими благами пользовался. Было времечко, поездил по курортам. Профком также оказывал помощь и на зубопротезирование. А соцсоревнования… Если не каждый месяц, то в квартал обязательно денежное поощрение, в том числе и из фонда профсоюза. Потом он ведал материальными благами, теми же дефицитными товарами. Очерёдностью на квартиры, на машины, на гаражи, на дачи. На те же холодильники и телевизоры, даже на детские коляски. Теперь вроде бы смешно себе представить, но профком распределял и нижнее белье, как мужское, так и женское. Мужику много ли надо? – майку, трусы, ну ещё носки. А дамам – кое-что специфическое. И они в очередь записывались, хлопотали, бегали, в том числе и к нему, как к члену профкома, и как к директору одного из структурных подразделений комбината. Григорин знал почти каждую женщину по всем её параметрам: бюст, бедра, талию, длину ног, размер ступней. Да что он. Генеральный знал!

– Своих людей я должен знать от сих до сих и глубже! – говорил он.

Весь процесс распределения товара держал под своим контролем. И на заседании объединённого профкома по распределению очередной партии товара мог любого начальника цеха осадить. За тот же лифчик.

– Хо! – бывало восклицал Татарков. – Да у твоей Матрениной Лидки груди, что у коровы-рекордистки. А ты ей первый номер лифта. Дочке она берёт!

Или за те же плавочки.

– На такую попу, да такие трусики! Да вы что?

И попадал размер в размер.

Да куда не сунься – всюду профсоюз был. А теперь? Что от него? И какая значимая польза руководителю?..

– Правовая, – лепечут.

В постперестроечные преобразования комбинат обанкротился. Тут уж не хватило способностей и знаний Татаркова. И его самого новой хозяйской метлой вымели. Ну и прочим замам, и помощникам пришлось последовать его примеру. Те же, кто был помоложе, искали места на разных предприятиях в округе. Кто-то находил, а кто-то и отчаивался, спивался, опускался, и, не дождавшись перемен к лучшему, отходил в мир иной, на преждевременный покой.

Вадим Матвеевич был не из таковских. Он при социализме на ходу подмётки рвал и тут не дал себе застояться. В результате многоходовок нашёл силам своим применение. Вошёл в контакт с новой районной властью и получил назначение.

Став директором только что образовавшегося жилищно-коммунального хозяйства посёлка, Вадим Матвеевич развернулся. И не без успеха.

Во-первых, дисциплину поднял. От всей пьяни и швали освободился. Зарплату, по местным меркам, сделал более-менее сносную. Немало было проделано в результате реорганизации управления и на самом предприятии ЖКХа. И всюду он чувствовал своё влияние, и всем чувствовалась его крепкая хозяйская рука. Здесь он был ни от кого не зависим, и не было нужды оглядываться на чей-то окрик. И все это, несомненно, положительно сказывалось на его внутренней раскрепощённости. Инициатива, внутренний комфорт – вот двигатель созидательного процесса.

Первый раз о себе напомнил профсоюз года полтора назад. Тогда при слиянии с ЖКХа и паросилового цеха – ПСЦ, – а проще – котельная, – он узнал, что там существует профсоюзная организация. И честно говоря, был этому немало удивлён. Вадим Матвеевич уж забыл о нём и думать. Так, иногда, в воспоминаниях, или при разговоре со старыми комитетчиками, когда и вспоминал и то с иронией, как об органе, деятельность которого была целиком под контролем руководства предприятия, в том числе и его личном на его заводе. С помощью профсоюза воспитывали, с его помощью и меры принимали и на тех, на кого надо, и на тех, кого не надо, но очень хотелось. И он сам принимал в той деятельности активное участие. Так что знал о профсоюзе всю подноготную и не понаслышке. И понимал его практические цели, задачи того уже прошедшего насущного момента. А теперь-то он для чего?..

И вот появляется перед ним какая-то рыжая бестия и заявляет:

– Вадим Матвеевич, почему работникам цеха спецпитание не выдаётся?

Тогда с бюджетом в ЖКХа кризис был. На зарплату, на ремонт и отопление квартир и прочие нужды денег не хватало, а тут ещё – с молоком. Ха! Счас, как навымню, подходи. И то – персонально…

Другой раз из-за спецодежды прицепилась. Давай им робу, рукавицы, сапоги. Видишь ли, поизносились они, поизодрались. Так тащите из дому!..