Жена чародея (Чародей - 1) - Пола Вольски

Она обернулась к нему. В глазах у нее сверкали слезы ярости.

Превозмогая боль, заговорил мажордом.

- Леди, прошу вас в последний раз. Увести вас силой мы не в состоянии. - Он посмотрел на медальон, глубоко вздохнул и продолжал: - Но если вы не вернетесь, ваш род будет опозорен, а гнев лорда Грижни окажется воистину чудовищным. Ваше сегодняшнее решение предопределит судьбу многих. Умоляю вас тщательно продумать это и сделать мудрый выбор.

- Бесчестье той семьи ее не касается. Ее семья - это я, а другой семьи ей не надо! - воскликнул Бренн. - И гнева Грижни ей бояться нечего, потому что я могу защитить ее, и она сама это знает. Пусть лучше побережется сам Грижни!

Леди Верран изумленно уставилась на этого... неуравновешенного мальчишку! Глаза у нее расширились. Определение возникло у нее в мозгу нежданно-негаданно. И она сама не могла поверить в то, что именно так неуравновешенным мальчишкой - только что назвала своего возлюбленного Бренна. Но слово было - пусть и мысленно - произнесено и закружилось над ней, словно выпущенная из клетки летучая мышь. Впервые за несколько дней она задумалась четко и трезво, а задумавшись, пришла к неожиданным для себя самой выводам.

Она подошла к двери.

- Я ухожу, Бренн.

- Верран, я думал...

- Взвесив все обстоятельства, я считаю, что так будет лучше.

- Тогда ради чего ты сюда вообще явилась? Чтобы посмеяться надо мной?

- Домбулис моего отца ждет внизу? - поинтересовалась леди Верран. Мажордом с глубоким облегчением кивнул. - Вот и отлично. Вернемся домой и позаботимся о твоей руке.

Она бросила последний несчастный взгляд на Бренна Уэйт-Базефа, который как пораженный громом застыл посреди великого множества скелетов, а затем в сопровождении отцовских слуг покинула башню Шевелин и уселась в домбулис.

Вернувшись домой, леди Верран выдержала чудовищное объяснение с разгневанным отцом. Вопреки ее обещаниям впредь вести себя хорошо Дрис Веррас распорядился держать ее в ее собственных покоях под стражей и постоянным наблюдением до самого дня бракосочетания с Фал-Грижни.

Глава 2

В утро бракосочетания небо было таким же пасмурным, как и настроение леди Верран.

Впрочем, тучи на небе останутся ненадолго, на этот счет у нее не было никаких сомнений, - их наверняка разгонит могучая воля великого Фал-Грижни. Разгонять тучи или, если вздумается, скликать их было в его власти.

Вокруг Верран хлопотали прислужницы, но она сама воспринимала эти хлопоты с их непременными ахами и охами апатично. В молчании она облачилась в вышитое подвенечное платье цвета слоновой кости и в атласные туфельки, молча надела несколько самых дорогих и изысканных драгоценностей. Фал-Грижни заранее известил о том, что великое множество драгоценностей, которые традиционно надевают идущие под венец представительницы знатных родов города, не в его вкусе. Поэтому Верран пришлось отказаться от ослепительного ожерелья и драгоценного пояса, доставшихся ей от матери. И вместо шитой золотом фаты, в которой венчалась еще ее бабка, она надела прозрачное покрывало, усеянное крошечными бриллиантами. Сравнительная безыскусность всего наряда в целом пришлась по душе Фал-Грижни, сама же леди Верран отнеслась ко всему этому равнодушно, потому что у нее не было ни малейшего желания угождать своему внушающему ей ужас жениху. Женщины расчесали ей волосы, но не стали над ними излишне мудрить, и это было к лучшему, так как длинные волосы Верран в этом и не нуждались. В качестве заключительного штриха одна из прислужниц коснулась щек леди Верран румянами, чтобы скрыть бледность, естественную после бессонной ночи.

Верран посмотрела на себя в зеркало. Прислужницы сопроводили этот осмотр возгласами восторга, напоминающими радостный птичий щебет, но сама невеста словно бы ничего не слышала. Ей были безразличны и подвенечное платье, и фата, и даже стремительное превращение из обычной хорошенькой девушки в истинную красавицу, которое она претерпела. Вглядываясь в собственные глаза, она читала в них уныние и печаль, растерянность и глубокий страх. Леди Верран выпрямилась и поджала губы. Кем бы ни оказался на самом деле ее супруг - чародеем, призраком или сыном Эрты, - он не должен заметить ее страх и не должен этому страху порадоваться.

Одна из прислужниц подала Верран букет бледных лилий с кремовыми лепестками. Эти цветы были традиционным знаком прощания новобрачной с отчим домом. При выходе из дому в ожидающую карету или домбулис было принято метить, рассыпая лепестки цветов, свой путь. Верран механически проделала то, чего от нее ждали, - она обрывала холодные лепестки и выпускала их из рук. Их летучий аромат окружал ее; следом за ней размеренным шагом выступали прислужницы. Когда она в последний раз переступила порог собственных покоев, дожидающиеся за дверью музыканты присоединились к процессии и заиграли на своих инструментах. На мгновение леди Верран показалось, будто все это всего лишь детский спектакль в домашнем театре, но тут же она подумала о происходящем иначе: свадебное шествие показалось ей похоронной процессией, и ее шаг дрогнул.

Церемонно она вышла из главных ворот дома на набережную канала, где уже собрались члены семьи и слуги, все в праздничных одеяниях. Верран раздала слугам серебряные монеты и выпила пряное вино из фамильной чаши рода Веррасов. Все это она проделала правильно, но несколько отстраненно, и без каких бы то ни было признаков подлинных чувств заключила в объятия отца и мать.

Несмотря на внешнюю отстраненность от происходящего, леди Верран заметила, что ее многочисленные дядюшки и тетушки выглядят несколько растерянно, а двоюродные братья и сестры - и просто мрачно. Одна из прислужниц, не сдержавшись, разрыдалась. А вот ее родители, напротив, явно радовались событию. Лорд Дрис Веррас и его слуга сияли от гордости или от ощущения собственного триумфа - трудно было определить, от чего именно. Дрис Веррас поглядывал на дочь с откровенным умилением. Она была хороша собой, добронравна и послушна - и все это работало на благо семье. Предстоящее замужество воссоединит благородный род Веррасов с еще более благородным и бесконечно могущественным домом Грижни. Более того, свадьба должна была состояться в новом герцогском дворце, а скрепить союз вознамерился не кто иной, как сам Повон Дил-Шоннет, герцог Ланти-Юма. Герцог Повон выразил такое желание, судя по всему, из-за того, что речь шла о воссоединении двух наиболее знатных семейств города. Из-за этой неслыханной чести, оказанной ему, лорд Дрис Веррас едва не сошел с ума. Подумать только: жених поначалу хотел было отказаться от герцогской милости!