Сансара. Оборот третий. Яйца Нимиры - Василий Анатольевич Криптонов

Охренеть! Вот как у них тут понимание работает? От интонации, что ли? Или с элементами телепатии? Дурдом полнейший.

— Костя, — понизила голос Яйцерина, — скажите, а вы не хотели бы… Словом, сегодня вечером, если, конечно, вам не противно моё…

— Яйцерина! — прервал её резкий и неприятный голос.

Яйцерина вздрогнула и повернулась. Я тоже посмотрел в ту сторону и увидел яйцо, грозно глядящее на нас. Яйцо было чуть повыше и пошире, чем Яйцерина.

— Смит Гладкое Яйцо! — воскликнула она. — Дорогой!

И побежала к нему. «Побежала» выглядело не так резво, как говорилось. Яйцерина двигалась медленно, перекатываясь с боку на бок. Я потратил первые три дня, чтобы научиться не ржать от этого зрелища, и сейчас держался молодцом.

— Что это ты трёшься с этим уродливым яйцом? — недовольно спросил Смит Гладкое Яйцо, когда Яйцерина с ним поравнялась.

— Перестань! Он — гость моего дома, я просто беседовала с ним, исполняя долг гостеприимного яйца!

— Так он сейчас не у тебя дома!

— Ну Сми-и-ит, ну Гладкое Яйцо! — Яйцерина потёрлась о скорлупу Смита. — Ты что, ревнуешь?

— Вот ещё! А чего ты розовая такая?

— Обрадовалась, увидев тебя.

— Хм… Ну, пошли, прогуляемся.

Они покатились рядом. Я вытер слёзы и склонился над своей уродской конструкцией.

Как, интересно, у них имена получаются? Одни, вон, как индейцы, в два-три слова. Другие — Яйце-кто-то. От чего-то же это зависит, надо полагать, или Творец просто от балды всякой фигни написал. Вот уж кто-кто, а этот явно очухался не за неделю до дедлайна, а за два часа, причём, с такого бодуна, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Омерзительное зрелище! — послышался голос.

Да мать твою! Вам что тут — проходной двор, что ли? Поработать не дают!

Со стороны леса приблизилось яйцо ростом с меня. Оно стояло и глядело вслед Яйцерине с её кавалером.

— Кто ж смотреть заставляет? — буркнул я. — Там, на другом конце деревни, говорят, всякое интересное. А тут — фигня одна, сам бы ушёл, да яичность не позволяет.

Но большое яйцо как будто бы и не слышало меня.

— Эти отпрыски богатых родов совершенно забыли приличия. Молодые яйца, не имеющие ни грамма собственного ума, один только гонор. Кто дал ему право относиться к прекрасной Яйцерине, как к своей собственности? Каждый день выгуливает её в одно и то же время, когда на улице много яиц, чтобы похвастаться. А всё остальное время, пока он пьянствует с дружками, она должна сидеть дома и дожидаться его!

— Пьянствует? — насторожился я.

— Ну конечно! Когда-то пьянство было привилегией сильных мужчин-яиц. А теперь? Теперь достаточно просто родиться мужчиной, и можно позволять себе всё, что угодно! Мой тебе совет, яйцо: не теряй её. Лучше яйца ты не найдёшь, а она, если останется с этим тухлым гоголем-моголем, пропадёт.

Как-то вдруг рядом образовалась Фиона.

— Костя, может, помочь чего? — спросила она, преданно заглядывая в глаза.

— Во-первых, пожрать принесёшь, — сказал я, почувствовав силу мужчины-яйца.

— Принесу! — Фиона ударила кулаком в грудь. — Пир устрою!

— А во-вторых, на! — Я нахлобучил на неё свою конструкцию. — Пошли испытания проводить.

* * *

Фиона с визгом разогналась, взбежала на холм и прыгнула. Крылья, изготовленные из одеяла, поймали ветер.

— Парррррит! — воскликнул ворон, сидящий у Дианы на плече.

Да, каких-то две-три секунды Фиона парила. Потом зачем-то впала в панику, замяукала, попыталась махать крыльями, которые задумывались, как неподвижные. Затрещали рвущиеся нитки, каркас оторвался, и траектория безвозвратно нарушилась.

— Очень красиво, — похвалила Диана, когда Фиона на ходу впилилась в подножие холма, на котором мы стояли.

— Вы что там делаете? — выскочила наружу Яйцерина. — У меня тарелочка упала и разбилась!

Я, тяжело вздохнув, спустился вниз. Помог встать несостоявшейся лётчице, которая скулила и держалась за голову. Н-да, великий план — долететь до портала, поплёвывая на яйцекратов — провалился с треском, буквально. Я задумчиво погладил Фиону по голове.

— У кисы боли, у собачки боли! — давясь от смеха, сказала сверху Диана.

— Идите вы все знаете, куда? — крикнула Фиона и, гордо дёрнув хвостом, похромала в сторону леса. На охоту, должно быть.

— Костя! — шёпотом спросила подкатившаяся ко мне Яйцерина. — Я не успела спросить. Ты не согласился бы сходить со мной сегодня вечером в одно место? На концерт.

— А там пьянствовать будут? — осведомился я.

— Угу, — расстроенно понурилось яичко.

Я опять вздохнул, посмотрел на обломки дельтаплана, поднял взгляд наверх. Там Диана сделала страшные глаза и показала кулак, а ворон у неё на плече расправил крылья и замахал ими.

— Да, конечно, — сказал я. — Зайду за тобой в восемь.

Глава 3

— Уверен? — доносился до нас грозный голос яичного голема-яйцекрата. — Это необычные яйца, их нельзя не заметить. Яйца говорят, что видели одно из них парящим в воздухе над деревней.

— Летающее над деревней яйцо? — уточнил Яйцерик. — Нет, я бы заметил.

— Но если вдруг заметишь…

— Первым делом сообщу, конечно.

Голем молчал. Дверь не захлопывалась. Я мучительно хотел кашлянуть, но держался. Мы все сидели за столом: Яйцерина, Диана, Фиона и я. Даже ворон. Правда, он скорее сидел на столе. То, что яйца не ели в привычном смысле этого слова, не мешало им сидеть за столом перед пустыми тарелками. Это было важной частью семейной традиции в каждом доме.

— С ними была птица, — сказал, помолчав, голем. — Чёрная птица. Я понимаю, если вы подумали, будто они священны и спустились с неба, чтобы положить конец нашему господству, но…

— Нет у вас никакого господства, сектанты! — разозлился Яйцерик. — Яйца веками жили, как мы, яйцеверы! А вы — всего лишь кучка помешавшихся…

Смех голема его оборвал. У голема было преимущество: он говорил и смеялся всеми яйцами сразу, то есть, был громче любого отдельно взятого яйца.

— Ты не так уж стар, Яйцерик, но Высшая Яичница уже совершенно не озаряет своим сиянием твой желток. Скоро, скоро прилетят Благословенные Птицы. И куда, как ты думаешь, положат они новые яйца? В безопасное место на ровной площадке, где все яйца стоят чистыми