Ишемия (СИ) - "happynightingale"

Но, к счастью, очень вовремя в том баре вчера нарисовался… как его там… Соло. Бен Соло.

Рей подперла голову и лениво перевела взгляд на поле для гольфа. Она часто наблюдала за этой игрой, в которой ни черта не понимала. В неё, по мнению Рей, играли не просто богатые люди. Элита. И не такая, к которой принадлежала она – шумная, золотая, популярная, дерзкая. То были люди из мира «старых» денег, высокой политики, семейных связей. Из мира кожаных темных диванов, элитного коньяка и чётких планов на жизнь. Те, в которых размеренность передавалась из поколения в поколение. Как Рей заметила, в гольфе не было «залётных» игроков. Все на подбор одинаково богаты, успешны, спокойны.

Совсем как…

Неожиданно Рей приспустила свои темные авиаторы, чтобы лучше рассмотреть высокую фигуру мужчины, который как раз замахнулся клюшкой. Хмыкнув, прикусила дужку очков. Да-да, точно, совсем как её вчерашний знакомый. Рей поняла, что не удивилась, увидев его за игрой. Он весь был такой неспешный, даже раздевая её. Человек, знающий цену и себе, и наслаждению. Не мальчик в депрессии, вроде тех, которые её окружали.

Потягивая принесенный Кир, девушка наблюдала. Мужчина в серых шортах и белоснежном поло выглядел великолепно и… чопорно. Как и все, не нарушал правил своего элитного клуба, где джинсы и футболки были под запретом, а длина шорт, наверное, измерялась сантиметром перед заходом на поле. Что ж, любовь к гольфу ложилась на всё то, что прочитала сегодня утром об этом нейрохирурге, которого не портили ни шрам через всё лицо, ни слишком серьезная профессия. Вся его жизнь, изложенная на сайте клиники, выглядела четкой дорогой к одной цели. Какая-то там закрытая школа, потом Вашингтонский университет, дальше какие-то волонтерские программы в Латинской Америке – конечно, все эти ребята очень любили помогать бедным, это всегда ложилось в биографию, а потом практика в Лондоне под пристальным присмотром Генри Марша. Вернулся в Штаты несколько лет назад, полный дерзких идей, за которые его порой критиковали, порой восхищались. Возглавил крутейшую частную клинику Нью-Йорка, основанную его дедом Энакином Скайуокером, который, по всей видимости, и привил этому теперь уже уверенному в себе мужчине желание быть нейрохирургом, потому что в свое время был светилом в этой отрасли. Новатором. И, видимо, внук пытался ему подражать.

Рей задумалась о том, что именно из таких биографий к пятидесяти годам вырастают политики. Всё чисто, чётко, красиво. Это не её история, где скандалы сотрясали страницы бульварных изданий. Тут всё было заранее отредактировано и отретушировано. С заготовкой на будущее. Если учесть, что родители Бена Соло вертелись там, в каких-то кругах политической элиты – странной такая вылизанная биография не казалась.

Что ж, все люди притворялись и маскировали настоящих себя.

Не хватало только жены и пары детишек – вчера она была уверена, что этот тип женат, потому что заметила, как он дернулся, когда она нашла его визитку. Просто, наверное, считал, что слишком много чести называть свое настоящее имя развратной девчонке.

Ну и черт с ним. Не задевало.

Рей зевнула, и тут мужчина, повернувшись спиной к своему кедди*, что-то сказал и наклонился за мячом. Девушка, не видевшая вчера нейрохирурга с такого ракурса, неожиданно ощутила прилив вчерашнего желания.

«Так-так, да Вы в отличной форме, мистер Соло. Это ж просто неприлично хорошо».

Девушка поежилась. Да, он был хорош. Хорош собой. Хорош в сексе, хотя она, по привычке, вышутила его неспешную манеру получать удовольствие. И, что самое необычное, он был хорош с ней, что выдавало в нем, действительно, достойного человека. Редкий мужчина, занимаясь с кем попало сексом, постарается быть внимательным, а вот этот доктор даже ласкал её, когда она, как всегда, летела вперед. С непривычки. Ведь пять лет токсичных отношений с Финном научили её тому, что девушка в сексе – просто та, которой пользуются. Главное – вовремя встать на колени. Сначала для минета, а потом, чтобы тебя взяли сзади и… сзади. Резко, быстро, грубовато. Рей качнула головой, отгоняя дурацкие мысли, которые себе не позволяла. О том, что Финну, в принципе, нравилось держать её все время на коленях – морально и физически – вспоминать не стоило. Жалеть о потерянном времени – да, но не вспоминать. Она слишком хороша для дурных воспоминаний, а он – полное ничтожество.

Тем более, что этот врач вчера ей показал, что можно и по-другому. Можно, чтобы хорошо было обоим. И, хоть она так и не кончила – это было внезапно чудно.

Девушка вновь ощутила, как её накрыло волной накатившего возбуждения, и низ живота сладко заныл. То, что другие назвали бы бабочками в животе, Рей, без розовых очков, называла желанием. Острым и безудержным. Кончики пальцев на ногах занемели. В конце концов, не только у нейрохирурга давно секса не было. Сколько там прошло после её расставания с Финном? Полгода? Семь месяцев?

Отчего бы не развлечься с ним ещё разок? Он и так, наверное, считает её какой-то глупой потаскушкой, мающейся от скуки, так отчего бы опять не соприкоснуться телами? За первым не обременяющим сексом всегда мог прийти ещё один – это же, мать их, Гавайи. Тут так положено. Говоришь «Алоха» и ложишься на спину получать удовольствие. Разве не в этом суть курортных романов, о которых все забывали, вымывая песок из волос в своей квартире? Ей было даже интересно, если оказаться на её или его территории, вне ветра и дождя, что он ей ещё покажет? Её высушенное солнцем и солью тело определенно желало, чтобы его ласкали. Не так. Её тело хотело, чтобы её коснулся именно этот мужчина. Чтобы его пальцы не только быстро поглаживали её спину, но и проникли глубже. Сегодня. Сейчас. Сию секунду.

Рей ощутила приятную дрожь нетерпения. Она знала, что ходит по тонкой грани, но была достаточно умна, чтобы не перепутать оргазм с симпатией. Ни в кого влюбляться она не собиралась. Больше никогда. Никаких привязанностей. Просто флирт на грани и хороший секс.

Без правил. Без сожалений. Без стыда. Она имела на это право.

Доктор держал свою золотую клюшку – Рей не сомневалась, что это какая-то пафосная Maruman, так как с ними ходили практически все, а девушка была бы не прочь оказаться на её месте. Она, может, была не такой идеальной, как творение безупречных японцев, но и дать Бену могла в этот жаркий день побольше удовольствия. Взамен на своё.

Сегодня Рей хотела определенно ярче, дольше, сильнее. В конце концов, она удовлетворила его голод в пару месяцев, теперь он будет терпеливей. А если нет – она может остаться на всю ночь, пока не получит свой оргазм. Должен же быть мужчина с такой чистой биографией джентльменом без долгов.

Сегодня она, вся покрытая солнцезащитным кремом, определенно желала сгореть. Желательно сейчас, а потом ночью. Сгореть, забыть, насладиться. Что он ещё мог там дать? Она готова была брать все и до дна. Ей было, что праздновать, в конце концов. Книга была закончена. Книга, в которой она вывернула всю себя. Впереди маячили непростые месяцы адской работы. Так почему не потешить себя напоследок? Вдали от вспышек фотокамер. Вдали от мира. Под шум океана – как в дешевой романтической сказке.

Девушка слезла со своего матраса, лениво поманила к себе бармена и стала надевать красную пляжную юбку. Конечно, не так чопорно, как вся эта одежда гольфистов, но сойдет. Приходить соблазнять мужчину в одном купальнике – дилетантство. Им нравилось видеть на девушках одежду, даже если той немного. Даже если они раздевали их в пляжном шатре.

- Сделайте ещё один Кир и Сазерак – только коньяка добавьте побольше, а льда – поменьше. А лучше вообще не добавляйте лёд. И сахар. Только коньяк и абсент - заказала девушка, улыбаясь. Если Бен Соло захочет охладиться, что ж, она могла предложить ему целую ванную изо льда. Где-то совсем рядом. В своем бунгало, например. Или в её - она всегда имела при себе пару стиков сахара, чтобы подсластить горький коктейль.

В ожидании заказа девушка достала из пляжной сумки вещь, с которой расставалась реже, чем со своим смартфоном – черный футляр. Её тайное оружие. Её меч и щит. Её любимая стойкая красная помада от Kilian, которую она так здорово рекламировала и на билбордах, и в повседневной жизни. Помада, которая никогда не проигрывала, и могла соблазнить, кого угодно. Цвет, который этот чопорный доктор ещё не скоро забудет.