Звоночек 3 - Михаил Маришин

— Вы понимаете, что это саботаж? — рассматривая сложенные на столе руки, вступил в разговор Меркулов, пока нарком делал усилия, чтобы взять себя в руки.

— Конечно, товарищ майор, я отлично понимаю, что отказ создать условия для начала работ, имеющих государственное значение — саботаж. Похоже, вы это плохо понимаете, — пришёл мой черёд расставлять точки над "зю".

Всё, край. Мозг взорван. Они оба и хотели бы меня растерзать, но понимают, что ничегошеньки мне сейчас, в данный момент, сделать не могут. Хоть и петлицы комиссара первого ранга на воротнике, а власти никакой. Остаётся только засечь время, сколько им потребуется, чтобы прийти к следующей здравой мысли и попробовать договориться, засунув амбиции подальше.

— Чего вы добиваетесь? — браво, товарищ нарком, не успел я додумать свою мысль до конца, а правильный вопрос уже задан.

— Товарищи начальники, я хочу, чтобы вы чётко понимали, что я не выкобениваюсь из вредности, а нацелен на достижение конечного результата наилучшим образом и как можно скорее. Без КБ и опытного производства я бессилен. Любой современный сложный механизм, будь то, мотор, автомобиль или самолёт, крайне трудно создать в одиночку. Чтобы сотрудники КБ хорошо работали, они должны быть правильно мотивированы. Весной КБ работало в таком режиме, что лесоповал моих конструкторов перестал пугать совершенно, скорее они о нём мечтали. А последние приключения должны их привести к мысли, что работать в КБ Любимова, и вообще, находиться рядом с этим человеком, просто-напросто, опасно для жизни. Можно от них ждать хорошей работы? Нет! Короче, кнут исчерпал себя, нужны пряники. Людям нужно дать хоть какую-то уверенность в собственной безопасности и в том, что их работа будет должным образом оценена. Хотя бы в виде послаблений режима или сокращения сроков заключения. Первым делом, надо им объяснить, что произошла ошибка, виновные, её совершившие будут наказаны. Это раз. Направить весь состав КБ в санаторий на месяц, где подлечить их после "следственных мероприятий" и дать хорошо отдохнуть. Причём, я знаю, что жёны моих конструкторов, перебравшиеся поближе к мужьям, тоже были арестованы. Таким надо дать отдых в составе семьи. То же самое касается и вольнонаёмных, которые были арестованы по моему делу. Это два. Наградить за уже проделанную работу. Это три. Вот только после этого можно приступать к решению поставленных партией задач.

— Рациональное зерно в ваших рассуждениях есть, — сказал Берия, постукивая карандашом по столешнице. — Но отпуск в санатории для врагов народа, да ещё и семьями? Это уж слишком. К тому же, мы не можем ронять авторитет органов, оправдываясь перед заключёнными…

— Товарищ нарком, давайте смотреть правде в глаза, — сказал я устало. — НКВД расценивается сейчас вовсе не как правоохранительная организация, оплот правды и справедливости, чего мне очень бы хотелось, а как организация карательная, имеющая власть и силу и применяющая её, зачастую, произвольно. Мы ведём себя как в завоёванной стране, население которой надо скрутить в бараний рог, называя это борьбой с пережитками прошлого. Пора бы уж понять, что это наш народ, наша страна. Сильный, уверенный в себе человек, может признать свои ошибки и исправить их. Только ущербные люди упорствуют в заблуждениях, думая, что признание неправоты уронит их в глазах окружающих. Давайте уже добиваться, чтобы наш народ любил и уважал органы, видя в них своих защитников, а не боялся их. Сила в правде, а не наоборот.

Лаврентий Павлович встал, подошёл к окну, чуть отодвинув штору глянул на улицу и сказал.

— Хорошо. Сотрудники вашего КБ получат необходимый отдых. Надеюсь, и они и вы нас не подведёте.

— Товарищ Берия, это должно распространяться на всех людей, арестованных по моему делу. На того же военпреда капитана Бойко, например.

— Существует определённый порядок, заведённое дело должно быть расследовано. В отношении ваших конструкторов, ради решения поставленных партией задач, мы готовы сделать исключение. Но не более того. Считаю излишним.

— А я, наоборот, считаю необходимым, — твёрдо стоял я на своём.

— Почему?

— Потому, что не только мои конструкторы должны быть правильно мотивированы, но и я сам. Пора бы уж вам определиться, кто я, в конце концов, честный человек, или гондурасский шпион. Если мои знакомые будут оставаться под арестом, значит, верно второе и мне нет никакого резона изобретать дизель для "Фрунзе". Конец-то всё равно один. Верю, что вы сделаете правильный выбор и компенсируете невинно пострадавшим неудобства, связанные с арестом.

— Вы свободны, товарищ лейтенант, — не ответив ни "да", ни "нет", закончил разговор нарком. — Текущие вопросы по работе решите с майором Меркуловым.

Мне не оставалось ничего, кроме как удалиться, но первый эффект от этого памятного разговора одиннадцатого сентября обнаружился уже на следующий день к обеду. Одна за другой к моему старому дому в Нагатино подъехали две легковые машины. Первая привезла семью Миловых, причём, в полном составе, с детьми. На второй приехала Акимова, тоже с потомством.

Больше всего меня поразило то, как они отнеслись к произошедшему. Измождённые, побитые, что можно было понять по осторожным движениям и бросающейся в глаза заботе друг о друге, люди не потеряли веру в советскую власть. Да, произошла ошибка, да обошлись плохо. Но ведь разобрались же? Есть правда на белом свете! Потому, что есть партия и власть народная!

Другое дело, что то, что в больших масштабах оценивалось, в общем, благоприятно, применительно к конкретным людям не работало. В общении со мной все, кроме малышей, вели себя крайне настороженно, осознанно или нет, но считая источником своих прошедших бед, а возможно, и новой опасности.

Со вторым следствием беседы с наркомом я столкнулся через четыре дня, когда заезжал в наркомат к Меркулову за техническими заданиями, среди которых, кроме всего прочего, оказался заказ на комплексную установку вооружения для катера, подразумевающую подключение шестистволок Таубина к системам питания, охлаждения и выхлопа ходовых дизелей.

На стене висела свежая стенгазета, посреди которой, огромных размеров, чтобы всем было хорошо видно, красовался герб. Привычный "щит и меч". Только на малиновой ленте аббревиатура ведомства потеснилась, перекочевав в левую вертикальную часть, составив симметричную пару названию государства справа. В центре же красовался девиз: "Сила в Правде". Оба слова с большой буквы. Как говорится, хотелось бы надеяться. И заранее жаль остряков, которые решат обыграть дефицит, вернее полное отсутствие, туалетной бумаги.

Эпизод 2

Какой народ самый коварный? Конечно же мингрелы! Сомнения в данном факте у меня полностью рассеялись, когда я бегло ознакомился с делами непрошенного пополнения, которое двадцать шестого сентября доставил в Нагатинский лагерь единственный автозак. Пятнадцать инженеров с ещё дореволюционным стажем, один из них, Василий Васильевич Киреев не просто был хорошо знаком с конструкцией двигателей внутреннего сгорания, но являлся конструктором мотора РБВЗ-6 — сердца легендарного "Ильи Муромца". Вот только все они были "отказниками", выбравшими север и ни под каким предлогом не желавшими работать в тюремных КБ. Арестованные ещё по "делу промпартии", они наотрез отказывались считать себя виновными в чём либо и не признавали справедливость вынесенных приговоров, а следовательно, не шли на контакт с НКВД. "Инженеры в законе", вдоль их и поперёк! Люди с характером, готовые за правду скорее сдохнуть на лесоповале, чем потерять лицо и честное имя, хотя бы в своих собственных глазах.

Приказ о направлении этого "спецконтингента" в моё КБ подписал Меркулов, но за ним отчётливо поблёскивали очки Берии. Это же надо заранее знать, что у чекистов есть такие резервы! Видимо, ещё по работе в ГУБД, когда мы впервые привлекали зеков к нашей работе, Берии с Меркуловым пришлось с ними столкнуться. Вот теперь они не смогли отказать себе в удовольствии сделать мне такой подарок, приложив к нему приказ приступить к работе немедленно. Нечего сказать, выкрутились. Пусть основной состав КБ гуляет, вот тебе, товарищ Любимов, люди, специально обученные. Заодно и задницу себе прикрыли — помогают, чем могут только. Дерзай, дорогой, ты теперь целый капитан госбезопасности, звание досрочно! Просил же наградить людей за проделанную работу? Вот и сам получи. А то как-то некрасиво, начальник лагеря и вдруг старлей.

— Работать будем? — каждое утро я задавал простой вопрос шеренге хмурых мужиков и, не дожидаясь ответа шёл по своим делам. Мой заместитель Косов, хоть и попавший под раздачу, как мой приближённый, но отказавшийся от отпуска, получил строгий приказ ограничить перемещение новичков столовой, сортиром и бараком отдела "общих видов", где пропадал я сам, и так и сяк прикидывая, как буду ставить целый линкор на ход. Там же на стенах были развешены чертежи моторов, которые вышли на стадию постройки и испытаний опытных образцов.