Игольное ушко - Кен Фоллетт

Однако теперь ему нужно разработать еще одно прикрытие, поскольку он привык всегда иметь по меньшей мере два. Понадобится новая работа, новый набор документов: паспорт, удостоверение личности, продовольственные карточки, свидетельство о рождении. Добывать все это – рискованно. Проклятая миссис Гарден! Ну почему она и сегодня просто не допилась до крепкого сна в своей постельке, как делала это всегда?

Час ночи. Фабер последний раз окинул взглядом комнату. Его не беспокоили оставленные улики. Его отпечатки пальцев можно снимать здесь повсюду, а у полиции не будет никаких сомнений в том, кто именно совершил убийство. Им не овладела грусть при расставании с помещением, которое служило ему домом два года, – домом он его никогда и не считал. Настоящего дома у него никогда и нигде не было.

Если он и вспомнит об этой комнатушке, то только как о месте, где он на всю жизнь усвоил урок – нельзя обходиться без дверных засовов.

Он выключил свет, взял чемоданы, спустился по лестнице, вышел в дверь и растворился в ночи.

2

Генрих II был весьма неординарным королем. В эпоху, когда формулировка «с кратковременным срочным визитом» еще не вошла в политический обиход, он перемещался между Англией и Францией с такой скоростью, что ему даже стали приписывать некие магические способности, а он, по понятным причинам, не спешил такие слухи опровергать. И вот в 1173 году – либо в июне, либо в сентябре (это зависит от того, каким источникам вы доверяете больше) – он побывал в Англии и вернулся во Францию настолько молниеносно, что ни один летописец того времени даже не узнал об этом. Лишь много столетий спустя историки обнаружили финансовый отчет об этом визите в ежегодных сводках казначейства. А ведь как раз в это время его королевство подверглось одновременному нападению войск его сыновей на противоположных границах – северной и южной, со стороны Шотландии и с юга Франции. Так в чем же состояла цель визита? С кем встречался король? Почему это сохранили в тайне в те времена, когда молва о магических чарах могла оказаться сильнее целой армии? Чего удалось ему добиться?

Вот над какими вопросами бился Персиваль Годлиман летом 1940 года, когда гитлеровские войска серпом прошлись по пшеничным нивам Франции, а британцы пережили кровавую баню, выбираясь на родину через подобную бутылочному горлышку гавань Дюнкерка.

Профессор Годлиман знал о Средних веках больше любого своего современника. Его фундаментальный труд об эпидемии «Черной смерти» буквально перевернул взгляды ученых-медиевистов всего мира на эту проблему. Он стал так популярен, что его даже выпустили в серии бестселлеров издательства «Пингвин-букс». Не удовлетворившись этим успехом, он взялся за изучение еще более раннего и потому менее изученного исторического периода.

И вот в один прекрасный июньский лондонский день, ровно в половине первого пополудни, секретарь нашла Годлимана склонившимся над рукописной книгой: он переводил средневековую латынь, делая пометки в блокноте почерком, который выглядел еще менее разборчивым, чем у древнего летописца. Секретарю не терпелось отправиться на обед в саду на Гордон-сквер, и она вообще не любила хранилища манускриптов, поскольку там пахло смертью. К тому же, чтобы попасть туда, требовалось открыть столько замков…

Годлиман стоял за конторкой, по-птичьи подогнув одну ногу; лицо его было подсвечено отраженным сиянием лампы над головой, что придавало ему сходство с призраком монаха-летописца, автора книги, застывшим в многовековой страже над своим бесценным творением. Девушка громко откашлялась, желая быть замеченной. Она видела перед собой невысокого человечка лет пятидесяти с небольшим, с покатыми плечами и слабым зрением, одетого в костюм из твида. При этом она уже знала: он может быть даже приятен в общении, если только вытащить его из глубин Средневековья. Она снова откашлялась и окликнула его:

– Профессор Годлиман!

Он поднял глаза, увидел ее, и вмиг перестал напоминать привидение, а скорее стал похож на какого-нибудь чудаковатого папашу.

– О, привет! – воскликнул он так радостно и одновременно удивленно, словно только что неожиданно повстречал соседку из Лондона посреди пустыни Сахара.

– Вы просили напомнить, что обедаете в «Савое» с полковником Терри.

– Ах да, спасибо. – Он достал часы из жилетного кармана и долго всматривался в них. – Если я хочу успеть туда пешком, мне лучше выйти прямо сейчас.

Она кивнула.

– Я принесла ваш противогаз.

– Это очень мило с вашей стороны. – Он снова улыбнулся, и ей показалось, что он сейчас определенно выглядит намного лучше.

Взяв у нее противогаз, он спросил:

– А плащ надевать?

– Утром вы пришли без плаща. На улице теплынь. Мне запереть за вами хранилище?

– Да, спасибо еще раз. – Он сунул блокнот в карман пиджака и вышел.

Секретарь осмотрелась по сторонам, содрогнулась и последовала за ним.

Полковник Эндрю Терри был краснолицым шотландцем, тощим (по всей вероятности, потому, что почти всю жизнь был заядлым курильщиком), с редеющими темно-русыми волосами, покрытыми густым слоем бриолина. Годлиман разыскал его за угловым столиком ресторана «Савой-гриль». Полковник оказался одет в штатское. Три сигаретных окурка валялись в пепельнице. Он поднялся с места для рукопожатия.

– Доброе утро, дядюшка Эндрю, – обратился к нему Годлиман, поскольку Терри приходился братом его матери, хотя и был много моложе ее.

– Как жизнь, Перси?

– Пишу книгу о Плантагенетах, – ответил Годлиман, садясь за стол.

– И все твои рукописные сокровища до сих пор в Лондоне? Признаться, я удивлен.

– Почему?

Терри прикурил очередную сигарету.

– Перевези их куда-нибудь в провинцию. Подальше от бомбежек.

– Ты думаешь, это необходимо?

– Половина Национальной галереи зарыта в чертовски большой яме где-то в Уэльсе. Молодой Кеннет Кларк[7] куда проворнее тебя. Вероятно, разумнее и тебе убраться отсюда, пока еще есть возможность. Не думаю, будто у тебя сейчас много студентов, так ведь?

– Верно. – Годлиман взял у официанта меню. – Нет, аперитива не надо.

Терри в меню даже не заглянул.

– В самом деле, Перси, почему ты до сих пор в городе?

Глаза Годлимана засветились – так включается в темноте зала кинопроектор, – словно впервые с тех пор, как сюда вошел, ему понадобилось о чем-то задуматься.

– Это правильно, когда увозят детей и эвакуируют такие национальные достояния, как институт Бертрана Рассела. Но для меня уехать… это все равно что сбежать, позволив другим сражаться за меня. Я понимаю, моя логика несколько ущербна. Но здесь мы вступаем скорее в область ощущений, нежели логики.

Терри улыбнулся как человек, чьи ожидания полностью оправдались, и соизволил просмотреть меню.

– Боже милосердный! Что такое пирог Le Lord Woolton?

– Уверен: это все та же картошка, фаршированная овощами, – усмехнулся Годлиман.

Когда они сделали заказ, Терри поинтересовался:

– Что думаешь о нашем новом премьер-министре?

– Он законченный осел. Но Гитлер и вовсе дурак, а посмотри, кем стал. Сам-то как считаешь?

– Уинстон нас устраивает. По крайней мере он сторонник решительных действий.

– «Нас»? – удивленно вскинул брови Годлиман. – Ты что, вернулся к старым играм?

– А я, знаешь ли, никогда их и не бросал.

– Но ты же говорил…

– Перси, разве ты ничего не слышал о подразделениях, чьи офицеры дружно отрицают свою причастность к военной службе?

– Ух ты! Будь я проклят! И все это время?..

Им подали закуски и откупорили бутылку белого бордо. Годлиман ел своего вареного лосося в состоянии глубокой задумчивости.

– Все еще под впечатлением моей последней фразы? – прервал молчание Терри.

Годлиман кивнул.

– Да, вспомнил молодость, знаешь ли. Жуткие были времена.

Но в его тоне отчетливо звучала ностальгия.

– Нынешняя война совсем не похожа на ту. Мои парни больше не ходят по вражеским тылам, считая количество палаток, как ты когда-то. Впрочем, вру, ходят, конечно, но сейчас это уже не первостепенная задача. В наши дни мы все больше слушаем радио.

– Но разве радиообмен не зашифрован?

Терри только отмахнулся.

– Любые коды можно взломать. Проще говоря, так мы теперь узнаем обо всем, что нам необходимо.

Годлиман оглянулся по сторонам, но никто в зале подслушивать их не мог, да и не ему было напоминать Терри, что болтун – находка для шпиона.

Терри между тем заговорил:

– Но лично моя работа заключается в том, чтобы они не выведали у нас того, что им необходимо знать.

Как основное блюдо оба заказали пирог с курятиной. Говядина в меню не значилась. Годлиман отмалчивался. Разговор продолжил Терри:

– Канарис весьма забавный тип. Ну, ты понимаешь, что я говорю об адмирале Вильгельме Канарисе, главе абвера. Мне доводилось встречаться с ним еще до начала этой заварухи. Ему нравится Англия. И, как я подозреваю, не слишком нравится Гитлер. Насколько нам стало известно, ему поручено развернуть против нас масштабную разведывательную операцию с целью подготовки вторжения, но он не слишком усердствует. Их лучшего агента в Англии мы арестовали через день после объявления войны. Он и сейчас сидит в Уандсуортской тюрьме. В основном же шпионы Канариса для нас не опасны. Какие-то старухи из богаделен, свихнувшиеся фашисты, мелкое жулье…